Ирина Давыдова - На твоей стороне

— Хм, ничего, а почему вы спрашиваете?

— Насколько мне известно, ты жила с ним, около трех лет назад рассталась.

— Вы что-то путаете.

— Нет, Юль, я ничего не путаю. Ты полгода прожила с Захаром Масловым.

— Захар сын Андрея Викторовича? — ошарашенно произнесла Юля, а потом, прикрыв глаза, тяжело вздохнула и, кажется, даже вздрогнула, о чем-то вспомнив.

— Ты не знала? — так же удивленно спросил Дмитрий, внимательно смотря в глаза девушке.

— Нет, у него ведь другая фамилия.

— И ты никогда не спрашивала о его родителях?

— Конечно, спрашивала!

— И что он отвечал?

— Он говорил, что мама работает поваром в какой-то местной столовой, а отец строитель.

— Очень интересно! И что, за полгода ты не успела познакомиться с ними?

— Нет, я его и со своими родителями не знакомила.

— Странно. Я бы сразу пошел к твоим родителям знакомиться, ведь мама многое может рассказать о своей дочери, одним лишь поведением, — произнес Дима, делая глоток обжигающего кофе.

— Дмитрий Александрович, а ваша теща вам тоже многое рассказала о вашей жене?

— У меня нет тещи, Юля.

— Извините, — быстро сказала она, мысленно ругая себя за несдержанность.

— Скажи, как часто Лисицын стал подолгу отсутствовать на работе?

— Это вообще впервые. Я изначально думала, что его не будет только на благотворительном мероприятии.

— А вот это уже интересно. Он уехал в тот момент, когда тебе начали присылать записки.

— Ну, это может быть совпадением, — ответила Юля и тоже сделала глоток из своей чашки.

— Как знать, Юля, как знать, — многозначительно произнес Дмитрий, бросая взгляд на розовые губы, по которым только что прошелся юркий язычок.

— Андрей Викторович всегда хорошо ко мне относился, — поспешила ответить Никольская, заприметив голодный взгляд.

— Он — да. А Захар?

— Дмитрий Александрович…

— Юля, ты можешь не говорить, я и так знаю.

— Какое вообще Захар имеет отношение к запискам?

— А вот это я и хочу узнать.

— Дмитрий Александрович, давайте мы не будем обвинять никого раньше времени.

— А я не обвиняю, я предполагаю. Записку, которую ты мне дала, мои люди внимательно изучили, но особого результата это не дало. Отпечатков пальцев много — твои, Виктории, мои, поэтому по базе нам пробить не удалось. А вот экспертизу вырезанных букв ребята провели — это газеты и журналы восьмидесятых годов.

— Господи, кому это понадобилось?! — устало прошептала Юлия, рукой проводя по лбу.

— Не переживай, хорошо? Я все выясню. Пока я не найду этого смертника, с тобой всегда будет охрана.

— Что? Нет, я не зарабатываю столько, чтобы иметь личную охрану.

— Иметь ее не надо, Юленька.

— Очень остроумно, Дмитрий Александрович.

— Так, ладно, шутки — шутками, а охрану я тебе обеспечу. Сейчас мне пора, имеются дела, а вечером заеду Зоеньку навестить, и тебя тоже, — произнес Дмитрий и, пройдя к двери, уже хотел выйти, когда услышал тихое «спасибо».

— За что? — уточнил он, встав в пол-оборота.

— За подарки для малышки.

— Прекрати, я хочу это делать — я делаю. Юля, Юля, что такое? — встревожился он, когда услышал, что Юля ахнула, подняв один из пакетов, пошатнулась и начала оседать на пол.

Жаров вовремя успел ее подхватить и, поняв, что девушка потеряла сознание, не медля, вышел из кабинета в коридор, а потом и вовсе на улицу. Широким шагом пересек расстояние от крыльца до машины, в которой Павел уже успел открыть заднюю дверь.

— К Тимуру в больницу, — быстро скомандовал он, усаживаясь на сиденье.

— Понял, — ответил помощник, и уже через несколько секунд машина тронулась с места.

— Ну, Юленька, ты что? Давай, приходи в себя, — начал шептать Дима и пару раз похлопал ладонью по бледным щекам.

Взяв между передними сиденьями бутылку с водой, приоткрыл ее и, смочив руку, принялся обтирать лицо девушки, та закашлялась и, с трудом найдя в себе силы, приоткрыла тяжелые веки.

— Что со мной? — тяжело дыша, хрипло поинтересовалась она.

— Ты в обморок упала. У тебя голова закружилась, да? Кивни. Не надо ничего говорить, просто кивни.

— Я… вот, — прошептала она и медленно подняла ладонь, сжатую в кулак.

А Дмитрий даже не заметил ничего в ее руках, когда спасал от падения, ведь он действительно испугался за Юлю и ее состояние.

Не спеша, он вытащил из хрупких пальцев смятый кусочек бумаги и, расправив его, увидел уже выученные наизусть слова: «Мама, мне нужно твое тепло. Чудо».

Быстро сунув клочок в карман, он снова посмотрел на притихшую девушку в его объятиях. Такая нежная и беззащитная, она была сжата в комочек и нуждалась в его помощи и заботе. И Дима собирался ей это дать, даже если сама Юля будет против.

Уже подъезжая к больнице, он увидел одинокую слезинку, скатившуюся по ее виску, и, тяжело вздохнув, крепче прижал к себе, прошептав:

— Все хорошо, только не плачь.

— Где мы?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- В больницу приехали, сейчас врач тебя осмотрит, не переживай, — заверил он и, стоило автомобилю остановиться, быстро толкнул двери и, заботливо держа в руках девушку, быстро направился в здание поликлиники.

— Дима, я осмотрел девушку, сделал кое-какие анализы, в целом она здорова, но очень уставшая. Юлия сказала, что она практически не спит, и сегодня еще не ела, так что, именно это — следствие обморока, — пояснил врач, стоило ему только выйти из палаты, где находилась Никольская.

— А волнения? — уточнил Дмитрий, ощущая тревогу за Юлю.

— Часто переживает?

— Работая в доме малютки, иначе нельзя.

— Тогда — тем более. Сейчас я ей уколол успокоительное, она проспит несколько часов, а потом нужны будут полный покой и хорошее питание, — снова проинформировал высокий смуглый мужчина в белом халате.

— Хорошее питание я обеспечу, а вот покой — тут я постараюсь сделать все, зависящее от меня.

— Нужно очень постараться, Дима, иначе ей грозит нервный срыв.

— Я понимаю, Тимур, но не могу отнять у нее любовь к детям, и не хочу, — Дмитрий понимал, что значат дети для Юли, и очень уважал ее чувства, ведь сам питал слабость к малышам.

— Сделай хотя бы так, чтобы она меньше переживала.

— Понял тебя. Я могу к ней пройти?

— Только тихо, пусть отдыхает.

— Спасибо тебе.

— Дима? — позвал Тимур, и Дмитрий бросил взгляд на мужчину, остановившись у входа в палату. — Кто она?

— Замдиректора дома малютки, — будничным тоном ответил Жаров, прекрасно понимая, в каком русле звучал вопрос.

— Ты знаешь, о чем я спросил, — подтвердил мысли Дмитрия Тимур, внимательно смотря в родные глаза.

— На этот вопрос у меня нет ответа, пока.

— Я надеюсь, ты понимаешь, что делаешь.

— Более чем.

— Хорошо, — ответил врач, все так же смотря в сторону родственника.

Дима кивнул двоюродному брату и, не медля, вошел в палату, где мирно спала девчонка. Сейчас она походила именно на девчонку — расслабленная, красивая, без привычной холодности на лице. Так она выглядела намного младше и притягательнее, и сейчас, впервые за четыре года, Дмитрий жалел, что женился без любви, ошибочно думая, что симпатия была любовью. Но теперь он собирался исправить эти ошибки, ведь иначе брак с Василисой не назовешь. Да и винить, кроме себя, некого — девушка хотела денег и статуса, Дмитрий же повелся на красивую обертку, не удосужившись рассмотреть, что скрывается внутри.

Присев около кровати, Жаров вздохнул, аккуратно коснулся маленькой ладошки и, приподняв, поцеловал тыльную сторону. Рука была теплой и нежной, очень красивой, ее хотелось всегда целовать и держать в крепкой руке, тем самым показывая свою защиту.

Юля была той, которая нуждалась в защите, а также в любви, ведь свою любовь она отдавала родным и деткам. А теперь Дмитрий хотел завоевать с ее стороны симпатию к себе, а если повезет, то и любовь.

Еще раз поцеловав женскую руку, он вышел из палаты в коридор, где его дожидался Павел.

— Сообщи Виктории, подруге, что Юля в больнице.

— Понял, Дмитрий Александрович. Я ребят вызвал, чтобы охраняли Юлию Викторовну.

— Спасибо, Паша. И вот еще, — Жаров полез в карман и, выудив смятую записку, протянул ее помощнику.

— Снова то же самое, — констатировал мужчина, смотря на буквы, вырезанные из газет.

— Найди мне, кто это делает, Паша, найди! — он ткнул тому пальцем в грудь, произнося приказ серьезным тоном.

— Слушаюсь!

— Дождись охрану и поезжай за Викторией, привезешь ее сюда, и поесть для Юлии Викторовны купишь, денег не жалей.

— Понял, — немногословно отвечал Павел, и Дмитрий знал, что он все выполнит беспрекословно.

— А мне срочно нужно поговорить с Василисой, дела в офисе немного подождут. И, да, малейшие новости от Юли, и сразу же сообщаешь мне.

— Конечно, Дмитрий Александрович.

— Машину забираю, для себя у охраны возьмешь. На связи, — ответил Дмитрий и, бросив взгляд на закрытую дверь палаты, покинул больницу.

Как бы ему не хотелось оставлять Юлю, но с женой нужно было решить важный вопрос.

— Жаров, ты с ума сошел, какой развод? — ошарашенно спросила Вася, когда муж ей сообщил о своих намерениях.

— Василиса, ты что, не знаешь, что такое развод? — совершенно спокойным тоном ответил он, сидя в мягком кресле.

— Не делай из меня дуру, я имею в виду, зачем?

— Я не вижу смысла дальше жить вместе.

— Ну, так ты можешь съехать, — предложила девушка простой вариант, как само собой разумеющееся.

— Спасибо, Василиса, я обязательно воспользуюсь твоим предложением.

— Отлично! Тогда разговор окончен.

— Нет, разговор только начался, — строгим голосом заметил Дмитрий и расстегнул одну пуговицу на пиджаке.

— Что еще, Дима? — по девушке было видно, что она нервничает, прикусывая губу и сжимая руки в кулачки.

— Через неделю ты будешь официально свободна.

— Я не пойму, это что, все из-за детей, да? Тебе так сдались эти спиногрызы?

— Василиса, не выражайся так о детях.

Жарова злило, когда кто-то неуважительно относился к детям, но то, что это была его жена, просто не лезло ни в какие рамки. Дети — это ангелы, и они заслуживают только любовь, но никак не то, чтобы вот такие барышни их оскорбляли и ненавидели. Перед глазами Дмитрия встал образ маленькой Зои, и он начал злиться, что какая-то ничтожная женщина посмела кинуть невинное дитя, выбросить, словно ненужную вещь. Что же должно быть вместо сердца у такого человека? Камень? Иначе ведь невозможно, если людям природой дано рождаться с сердцем, значит, вместе с этим они и любить умеют. Что тогда не так с женщинами, которые выбрасывают свою кровиночку? Как они себя ощущают?

— Что с тобой произошло, Жаров? Четыре года жили нормально, и тут — на тебе! — выпалила Василиса и, поднявшись с дивана, принялась мерить комнату шагами.

— Видимо, настало время, и я теперь готов воспитывать своего ребенка. И ты прекрасно знала, как я люблю детей.

— Так я же не думала, что ты меня попросишь родить!

— А кого мне просить? Соседку? Разве не жена должна рожать детей мужу? — чуть не прокричал он, находясь в шоке от слов Василисы.

— Точно, Дима, сейчас же суррогатное материнство процветает, — опустив вторую часть реплики мужа, изрекла дельное предложение Васька, и для подтверждения серьезности своих слов подняла указательный палец вверх.

— Не неси чушь! — не убавив тона, попросил мужчина, не желая слушать этот бред.

— Тебя ни один вариант не устраивает!

— Я хочу, чтобы мне родила ребенка моя женщина, а не чужая. В общем, так. После развода будешь получать некие дивиденды. Это, конечно, меньше, чем ты тратишь сейчас, но на жизнь хватит.

— На какую жизнь? На нищенскую? А спа-салоны, а шопинги, салоны красоты — кто мне это будет оплачивать?

— Найдешь работу и будешь оплачивать. И, да, квартиру я оставляю тебе.

— Мне что, еще спасибо тебе сказать? — подойдя к пока еще мужу, она наклонилась и поставила руки по бокам, упираясь в подлокотники кресла.

— Вообще не помешало бы, но я обойдусь, — неожиданно спокойным тоном ответил Дима, внимательно смотря в холодные глаза девушки.

— Димочка, скажи, что ты шутишь, и ничего этого не будет.

— Вася, на моем лице есть намек на улыбку?

— Господи! Ну, давай, я тебе рожу этого спиногрыза. Ты только няньку ему найди. Ибо я не собираюсь убивать время на орущего крысеныша, — зло выплюнула она, и отскочив от кресла, принялась махать руками, якобы от этого зависела ее судьба.