— Я понимаю, это непросто, — мрачно продолжал Мастерс-старший. — Одно хорошо: если ваши показания подтвердятся, решение Хита взять вас под защиту будет оправдано, и, я уверен, он сможет, если захочет, вернуться на работу.

Шериф поджал губы и молча посмотрел на Мередит.

— Звони, отец. У нас нет другого выхода.


Три дня — это все, что у них оставалось. Только три коротких дня. А им хотелось целую жизнь. Получив эту отсрочку в Орегоне, они обсуждали, не отправиться ли в Рено, чтобы официально вступить в брак. Тогда Хит тоже подпадал бы под действие Программы защиты свидетелей. Но в конце концов он отбросил эту идею: путешествие в Неваду ставило под угрозу жизни Сэмми и Мередит.

— Дождусь, пока ты не закончишь давать показания. А потом мы начнем новую жизнь. И не расстанемся до смерти. Клянусь! — заверил ее Хит, после того как они любили друг друга под лунными лучами.

Мередит знала, что Хит не обманывал. Но знала и то, что он — всего лишь человек и некоторые вещи ему не по силам. Оставалось прожить три дня, как целую жизнь, и, не сговариваясь, они считали каждую секунду последней.

Какая боль! Мередит никогда не испытывала ничего подобного. За короткое время он стал всем ее миром. Сколько раз на глаза наворачивались слезы, когда она видела, как Хит возился с Сэмми и спрашивал: Ну как мне удается? Мередит считала, что он стал лучшим отцом на земле, и старалась запомнить каждую деталь, чтобы потом рассказывать Сэмми, когда его не будет рядом. Думая об отце, пусть девочка вспоминает Хита Мастерса. В нем сочеталось все: и любовь, и честь, и сила, и храбрость. Бесценный дар любому ребенку. И пускай дочь всегда помнит о нем.

Особенно Мередит тронуло, когда она застала Хита и Сэмми в ванной. Шериф сгорбился и лег плечами на край раковины, а Сэмми, скрестив ноги на туалетном столике, ждала с куском мыла в руке, когда он снова подставит губы.

— Извини, Хит, но я предупреждала, что мыло невкусное.

Шериф передернул плечами, набрал полный рот воды и что-то промычал.

— Ты не виновата, малышка, — наконец выговорил он. — Я сам хозяин своему языку. Давай, три.

Состроив страшную гримасу, Сэмми провела куском мыла туда и сюда. Но не рассчитала и засунула мыло глубже, чем намеревалась. Хит закатил глаза, дернулся и нырнул головой под струю воды.

— Боже мой, Сэмми, зачем же в горло? — завопил он, когда восстановил дыхание.

— Прости, Хит, — прыснула девочка. — Ты опять!

— Что опять? — спросил он, отплевываясь, и Сэмми, потянувшись, произнесла ему слово на ухо. — Господи, я не переживу! Осталось еще два мытья. Ты уверена, что насчитала десять?

Но тут от одного его вида Сэмми замутило.

— Не знаю, может быть, я ошиблась. Хочешь, на этом закончим?

Мередит подумала, что Хит должен быть благодарен ей за то, что она научила считать дочь пока только до пятнадцати. Шериф горестно вздохнул, снова наклонился над раковиной и протянул:

— Нет. Если я выругался двенадцать раз, пусть мои губы и язык намылят двенадцать раз. Иначе я ничему не научусь.

— Десять, — поправила его Сэмми.

— А те два, что ты заметила сейчас? — напомнил Хит.

Девочка вздохнула.

— Я сама намылилась досыта.

Она затрясла головой, и ее стошнило. Шериф чертыхнулся. Мередит улыбнулась и подумала, что, видимо, он никогда не избавится от своей дурной привычки. Хит поднял девочке голову и вытер ей лицо влажным полотенцем. Сэмми посмотрела на него и тихо произнесла:

— Может быть, лучше ты будешь сидеть в углу?

Шериф с огромной радостью согласился.

Однажды, играя с Сэмми и Голиафом на улице, он громко воскликнул: «О Боже!» — но тут же быстро добавил: «Возлюби меня!» И объяснил девочке, что имя Господа можно произносить, когда молишься Ему и о чем-нибудь просишь. А Мередит показалось, что просьба была совершенно напрасной: если Господь еще не возлюбил Хита Мастерса, значит, Он отвратил Свое око от жителей Орегона.

Все ночи напролет они любили друг друга. Днем дремали под теплым солнцем на берегу ручья, пока Сэмми и Голиаф весело возились на траве. Устраивали под деревьями пикники, кормили белок. И снова занимались любовью. Действительность вторгалась, только когда Мередит замечала пистолет и ружье Хита, которые он постоянно носил с собой. Все четверо неразлучно находились вместе — настоящая семья. А по ночам Мередит лежала у него на плече. Самые сладостные ее мечты стали явью.

Но как всякое волшебство, и эти кончились слишком быстро. В последний вечер, когда Сэмми заснула, Хит повел Мередит на прогулку при луне. Далеко от дома они уходить не решались и кружили по одной тропинке в лесу. На поляне, залитой лунным светом, Хит опустился на колено и попросил Мередит стать его женой. Она сквозь слезы ответила «да».

Хит вскочил на ноги и прошептал:

— Тогда совершим обряд немедленно.

Сердце Мередит резанула невыносимая боль: она поняла, что шериф Мастерс не предложил бы этого, если бы не сомневался, что свадьбу удастся сыграть на самом деле. Хит сплел ей кольцо из травы и украсил диким цветком. Взявшись за руки, они произнесли клятвы жениха и невесты. Единственным их свидетелем был Господь на небесах.

Мередит приникла к любимому и заплакала, ожидая, что Хит утешит, скажет, что недалек тот день, когда все будет хорошо.

Но он только крепко держал ее в своих объятиях и с трудом сдерживал колотившую его дрожь. Мередит даже показалось, что по щетинистой щеке скатилась слеза и упала ей на шею. Да, Хит тоже боялся, что они расстаются навсегда.


На следующее утро по дороге в город никто не произнес ни слова. Мередит хотелось сказать Хиту тысячу важных вещей, но не находилось нужных слов. Как выразить человеку, что он стал ее спасителем и своей любовью излечил от страшного недуга? Мередит больше не боялась. Исчезли ложный стыд и постоянное чувство вины, которые преследовали ее все эти годы. Она обрела себя. И главное, снова научилась себя уважать.

Мысль о том, что оставшуюся жизнь придется провести без любимого, разрывала ей душу. Но Мередит знала, что выдержит. И не потому, что не нуждалась в нем. А потому, что любовь Хита сделала ее сильной и способной преодолеть любые препятствия.

В кабинете Яна несколько часов подряд Мередит давала показания двум незнакомым мужчинам. Потом ее оставили наедине с Хитом — всего на несколько минут, только чтобы сказать «прощай».

Он ждал в гостиной, устремив взгляд на пылающий камин. Мередит кинулась к Хиту, и он заключил ее в объятия. Оба молчали. Да и о чем им было говорить? Все слова уже сказаны. У Мередит не было сил уйти, а у Хита — се отпустить.

Их сердца разрывались на части!

В последнюю секунду Хит прошептал:

— Я узнал, как мне стать участником Программы вместе с тобой, Мерри. Не хочу обманывать, препятствия очень серьезные. Но я найду выход.

Увы, надежда на это в душе Мередит угасала. И когда вчера на поляне они обменялись клятвами, умерла. Мередит отстранилась, стараясь не плакать. Боже, как она любила этого человека! Хит был похож на героя из детской сказки — только лучше, сильнее и щедрее. Мередит не представляла, как переживет разлуку с ним, в чем найдет смысл жизни, если рядом не будет любимого.

В гостиную вбежали Сэмми и Голиаф. Когда Хит нежно сказал девочке «до свидания», она прижалась сначала к шерифу, потом к псу и разрыдалась.

— Ну что ты, малышка, — приговаривал Хит, взяв ее на руки и расхаживая взад и вперед. — К чему эти слезы? Ты ведешь себя так, словно мы расстаемся навсегда.

— Я… нет! — еще громче заплакала Сэмми. — Пожалуйста, Хит, не уезжай. Останься с нами. Ну пожалуйста! Я хочу, чтобы ты был моим папой!

Мередит спрятала руки за спину и сжала их в кулаки. Она видела в глазах Хита такую муку, что готова была рыдать вместе с дочерью. Господи, какая боль!

— Ну, ну, малышка. — Хит крепче прижал к себе девочку. — Послушай меня! Ты слушаешь?

Сэмми ткнулась лицом в его шею.

— Слушаю.

— Я твой папа. Поняла? Теперь ты должна поехать с мамой, чтобы быть рядом и заботиться о ней. Как только мама закончит давать показания, мы с Голиафом будем вас ждать. У нас будет новый дом, в котором мы вес вместе заживем дружно и весело. Тебе это нравится?

— Обещаешь?

Хит обменялся с Мередит взглядами; его смуглое лицо побледнело.

— Обещаю, малышка. Разве я тебя когда-нибудь обманывал?

— Нет.

Он заглянул Мередит в глаза.

— Что ж, с Божьей помощью не нарушу и это обещание. И я, и Голиаф — мы оба будем вас ждать. Так что не надо так расстраиваться.

Мередит без труда поняла намек. С Божьей помощью. Хит хотел, чтобы она это запомнила и, если им не суждено будет встретиться, объяснила Сэмми, что обещание было дано с определенным условием.

Ян вывел Сэмми из комнаты, чтобы дать возможность Мередит и Хиту еще хотя бы несколько минут провести наедине. Как только дверь затворилась, Мередит рухнула на колени и обняла Голиафа. Его любовь и преданность спасли Сэмми жизнь. С самого начала именно этот бесхитростный пес связал ее и Хита. Голиаф стал для Мередит не просто умной собакой, а лучшим, верным до конца другом, научил ее, как давать и принимать любовь и как выполнять свой долг.

А потом наступил неизбежный миг. Едва не теряя сознание, Мередит в последний раз кинулась Хиту в объятия. И прежде чем успела разрыдаться, выбежала вон из комнаты.

Сопровождающие стояли у дверей. Мередит обернулась. Слезы застилали глаза, но она нашла в себе силы улыбнуться: хотела, чтобы Хит запомнил ее именно такой. А затем переступила порог.

Этот путь был самым долгим в ее жизни. Но ради Сэмми она выдержит и его. Ноги не шли, и Мередит буквально заставляла себя передвигать их. Четверо мужчин отвели ее и дочь к неприметному автомобилю. Двое агентов устроились впереди, двое вскочили в другую машину, чтобы следовать за ними.

Маленький кортеж тронулся в путь. Хит стоял на крыльце и махал рукой. Вдруг вспомнилась сказка, которую он сочинил для нее: как привез их с Сэмми в Орегон и как посвятил им всю свою жизнь.

Хит сдержал обещание — теперь их станут охранять. Но будет ли продолжение истории «о счастье на веки вечные»?

Прижав к стеклу заплаканное лицо, Мередит чувствовала, что никогда больше не увидит Хита…

Эпилог

Где-то в США

Восемнадцать месяцев спустя

Маленький, принадлежащий правительству самолетик опустил нос и, завершая последний круг, пошел на посадку. В иллюминатор Мередит увидела всего два ангара, небольшое административное здание и автомобильную стоянку размером с десятицентовик. Влажная от растаявшего снега посадочная полоса отливала черным блеском. Судя по сугробам вокруг аэродрома, зима в этом году ожидалась снежная. Но сегодня, словно ради прилетевших, отступила и встретила их ярким солнцем.

Мередит была совершенно измучена и знала, что Сэмми тоже очень устала. Полет продолжался около пяти часов, обе были на пределе. Предыдущую ночь они почти не спали, а после скромного быстрого завтрака вооруженная охрана доставила мать и дочь в такой же маленький аэропорт где-то в штате Нью-Йорк, где их уже ждал самолет.

Наконец все закончилось. Мередит дала показания. И хотя два процесса еще продолжались, для нее кошмар остался позади. Глен Календри отбывал в федеральной тюрьме пожизненное заключение без права помилования. Некоторые из его сообщников получили такие же суровые наказания. Мередит и Сэмми стали участниками Программы защиты свидетелей.

Самолет коснулся посадочной полосы, и женщина прильнула к иллюминатору, стараясь понять, куда их занесло. Но все кругом укрывали глубокие снега. Ужасно! Если настолько трудно ей, то каково должно быть Сэмми? Ни малейшего представления о том, куда они попали и какая теперь у них фамилия. Известно только, что им выделяют дом за городом, название которого пока не сказали. Правительство также предоставляло Мередит работу в области компьютерного программирования, если ее устроит предложенное место. Как будто у нее в такой ситуации был выбор! Для начала выделялась приличная сумма, но когда деньги закончатся, предстояло крутиться самой.

С тех пор как Мередит рассталась с Хитом, казалось, прошла целая вечность, но сейчас, когда самолет вздрогнул и остановился на влажном асфальте, она по-прежнему думала о любимом. Несколько месяцев назад ей сообщили, что сразу после их отъезда из Орегона с Хита были сняты все обвинения и он вернулся к своим обязанностям шерифа округа. Смертный приговор Голиафу отменили — комиссия города приняла во внимание тот факт, что укушенный оказался опасным преступником.

Мередит знала: Сэмми также думала о Хите. Девочка сжимала в руке букетик бумажных роз, которые сделала, специально чтобы подарить шерифу. Мать старалась объяснить ей, что Хит, возможно, и не сумеет выполнить обещание и не следует рассчитывать на встречу с ним у трапа. Но Сэмми ничего не хотела слушать. Хит обещал. И все восемнадцать месяцев она жила с этой надеждой.