Валентина Коростелева - На ветрах разбойных лет

А в это время Сергей зашёл в тот самый бар и с той же целью, что ранее Павел. И у него в голове многое перемешалось. Взял кружку пива, сел за дальний столик. Надо было как-то разобраться со всем, что обрушилось на него. С одной стороны, обретение отца, искренно любящего, будто свалило гору с плеч. Душа оттаяла, а знакомство с Леной, увлечение ею – подняло саму жизнь круто вверх и к солнцу. С другой стороны, он мало верил во взаимность Лены, даже будущую. Она была словно из другого мира: красивая, светлая, умная. И, наконец, то, что повергло его в ужас своей неожиданностью и жестокостью: эта встреча в парке с Павлом. Он снова так близко увидел оружие, почувствовал леденящий холод страха, хотя даже себе не признался бы в этом, – не то, что сопернику. Но и хорошо знал одно: на этот раз с ним никто не поступит, как в Чечне. Ещё одного унижения над собой, в какой бы то ни было форме, он не допустит.

– Извините, можно присесть?

Сергей поднял глаза. Перед ним стояла молодая девушка в форме официантки. Он кивнул и снова принялся за пиво.

– Вы – Сергей? – большие тёмные глаза смотрели не мигая, и он уже внимательнее глянул на незнакомку.

– Боже мой, – пробормотал Сергей и склонился к кружке. Эта была она, та чеченка, что, по-видимому, спасла ему жизнь. На которой он отказался жениться.

«Час от часу не легче», – подумал Сергей про себя и, не зная, что делать, заспешил к дверям, буркнув что-то вроде «Всего хорошего». И вдруг вернулся, тихо спросил: – Хабит – кто тебе?

– Двоюродный дядя. Ты не беспокойся, я ничего не скажу, только ты приходи сюда, ладно? Хотя бы иногда…

Сергей вышел на улицу, подставил голову холодному ветру. Он понял, что судьба дала ему только передышку, короткую и прекрасную… Но на этот раз рядом с ним – отец, а это такая поддержка! И Хабиту на этот раз форы не будет, и спуску тоже. «Иначе грош нам всем цена», – решил Сергей и немного успокоился. И даже Павел с его нешуточным предупреждением уже не казался таким опасным.

В то же время Иван Петрович пил чай на кухне у Изольды.

Как-то так получилось, что всё решилось само собой, без долгих предисловий и сомнений. Экстремальная ситуация, в которую попал Иван Петрович после выстрела на даче Марии, быстрее и резче, чем в обычной обстановке, расставила все точки над «и». Изольда буквально спасла его своей заботой и горячим участием во всём, что касалось его и Сергея. Благодаря знакомству с мэром города она добилась разрешения часто бывать у Сергея, добывала где-то редкие лекарства, в результате сын выписался раньше положенного срока.

– Эту квартиру мы отдадим Сергею, – продолжила разговор Изольда. – Она небольшая, но уютная, правда? А в твоей двухкомнатной поселимся сами, да?

Иван Петрович, кивнув, взял её руки в свои.

– Давай помолчим, – поняла его Изольда.

Иван Петрович подвинул стул и обнял будущую жену за плечи.

– Я очень рад, что Сергей нас понимает. Да и как не понять родного отца! Кто может устоять перед такой женщиной, такой актрисой! Кстати, а не… вспомнишь… что-нибудь о любви?… Я так люблю тебя слушать!

Изольда встала, отошла к окну, чуть задумалась, а потом с еле заметной улыбкой прочитала:

Что-то много в глазах твоих грусти,

Что-то много речей о земном…

Подарю тебе вечер июльский

С колдовскою звездой за окном.

Мы ожившие души уважим,

И задышат сердца горячо…

Ничего мы с тобою не скажем,

Не попросим судьбу ни о чём.

И проследуют в памяти были,

И проснётся дремавший ручей…

До чего же мы глупые были,

Сколько предано дней и ночей!

Пусть приёмник вещает о чём-то,

Это всё ни к чему, не для нас.

Я твою поседевшую чёлку

Отведу от сияющих глаз…

Здравствуй, нежности синее море!

Закачает хмельная волна,

И луна деликатная вскоре

Отплывёт от большого окна…

…И только Павлу, как зверю в норе, не на кого и не на что было надеяться. Злоба, жажда мести – плохая опора. Он понял это, когда не смог выстрелить в Олега Петровича. Павел смотрел на портрет Лены, продолжая эту горько-сладкую пытку. Горькую, потому что хорошо знал о своём пороке, о том, что только насилие помогало ему в минуты близости с женщиной, и сладкую, потому что видеть это совершенное создание природы, жить по-соседству с ней, разговаривать и даже прикасаться, – большего счастья он в жизни не знал. Не потому ли не поднялась рука на её деда? Но стоило вспомнить о Сергее, как нечто первобытное и жестокое просыпалось в нём снова… А перед глазами уже стоял Хабит – с его силой, властью и коварством. И с заданием, которое, похоже, Павлу не по зубам… Но это не значит, что он сдастся!.. И, приняв это главное решение, он опорожнил оставшиеся полбутылки и бухнулся на диван…

А в это время Тимофей гонял внуков по квартире. Шума было куда больше от него самого. И не поймёшь, где игра, а где дедовская «учёба».

– Я тебе покажу, как мухлевать! Ставь шашку на место! – командовал он Славке, продолжая играть в прятки с младшим, Ромкой.

– Деда, ay! – кричал малыш из-под бабушкиной юбки, та хохотала, «выдавая» внука и веселя ещё больше деда.

– Мошенник, куда дел дамку? – и Славка получал очередной подзатыльник и смеялся тоже, и эта «свистопляска» продолжалась до тех пор, пока все не падали в изнеможении…

– Всё, Славка, пошли чистить картошку, скоро мать с отцом придут, – командовал Тимофей. – А ты, Роман, собери игрушки, приведи в порядок своё хозяйство, а то…

– А то что? – тревожился внук.

– А дед ещё не придумал!.. – кричал Славка уже из кухни…

Подходил к концу данный «кардиналом» срок, а неудачи продолжали преследовать Хабита. Москва только тянула из него жилы, а помогать не собиралась. Серьёзный налоговый долг покрывать было нечем. Значит, надо тянуть на себя одеяло здесь. И он попросил о встрече Главу города.

– Глеб Глебович, не хотел вас беспокоить, но Пётр Петрович явно зарвался… – осушив по рюмке хорошего коньяка, Хабит и Глава города приступили, как сейчас говорят, к деловому обеду.

Глава молчал. Он уже слышал о страстях, «гулявших» на комиссии, и знал, зачем Хабит пригласил его в свой лучший ресторан, в отдельный уютный его уголок, где была дорогая дубовая отделка стен и загадочно сияли светильники… «Эх, не с тобой бы здесь сидеть, Хабит Имранович! – подумал Глава и вспомнил про Изольду. – Вот бы с кем снова побыть!.. Господи, какие глаза, какой шарм! – и Глеб Глебович чуть не застонал от досады и обиды на судьбу. – А тут вот… разбирайся с этим ожиревшим бандюгой…»

– Глеб Глебович, извините… – напомнил о себе Хабит.

– Ножом и вилкой роем себе могилку, – криво улыбаясь, вернулся к действительности мэр.

– Глеб Глебович, у вас все… дома? – почти с тревогой спросил Хабит.

– Да, да, я кое-что знаю, – «врубился» наконец-то мэр. – В трудное вы попали положение, однако. Надо как-то из него выбираться. «Кардинал» наш не зря это имя носит. За ним – целая комиссия, всех не приструнишь, как говорится…

– Но дело всё в нём! И я не сомневаюсь, что остальные, извините, вроде бесплатного приложения… – Хабит начинал терять терпение.

– Ну, зачем же так… – Глеб Глебович аккуратно дотронулся салфеткой до шикарных, чёрных и мягких усов, что сводили с ума не только секретарш. Поговаривали, что в роду у Главы были князья. Так или нет, но что-то изысканное и галантное явно проглядывало на ещё моложавом его лице. А за глубокие карие глаза ещё в школе его дразнили девчонкой.

– Так что же, Глеб Глебович? – уже поневоле раздражённо повысил голос Хабит. – Я не хочу напоминать вам, благодаря кому вы стали Главой…

– Меня народ избрал! – парировал Глава. – Всех не купишь, не правда ли?

– Но вы к таким принципиальным не относитесь, – гнул своё Хабит, впиваясь острыми глазами в собеседника, отчего у того прошёл по спине неприятный холодок. – Поймите, не смогу я сейчас расплатиться с налогами!

– Я бы рад помочь, но вы же знаете нашего «Кардинала»: скала, и только!

«Трусишь, зараза, вот что», – подумал Хабит и бросил последний аргумент:

– На носу новые выборы, и мои ребята уже работают над стратегией… Или передумали баллотироваться?

– Да нет, назад уже, как говорится, хода нет.

– Хорошо, я беру «кардинала» на себя. Только вы не мешайте, договорились?… Что делать, такова жизнь: одни носят пианино, другие играют на нём… Кстати, говорят, у Петра Петровича растёт талантливый сын?…

– Да, собирается поступать в консерваторию…

– Пианист?

– Ну, да. А к чему вы это?

– Да так, из любопытства, – и глянул на часы. – Да у вас уже и обед кончился!

– Да-да, пора в кабинет… Между прочим, что хочу сказать… Сейчас все обернулись лицом к церкви, и, если бы вы… помогли…ну, хотя бы как-то, – это не осталось бы незамеченным… Конечно, я бы организовал прессу. Мне кажется, сейчас это был бы хороший ход…

– А ты иногда… словом, дело говоришь! Я не против. Тем более, это на руку и тебе, не правда ли?… Да, кстати. Мне очень нужны деньги сейчас, ты знаешь. А я слышал, что ты обхаживаешь артистку нашу… Имя ещё такое… красивое…Ну, напомни!

Глеб Глебович нехотя подсказал:

– Изольда.

Хабит оживился.

– Вот-вот! Поговори-ка с ней, что я даю ей надёжную крышу в виде охраны (сам понимаешь, красивая женщина и прочее), а она мне отстёгивает от своих концертов…

Мэр чуть не поперхнулся.

– Ты с ума сдурел! Это невозможно! И не такие это деньги… – От неожиданного предложения он даже побагровел.

Хабит усмехнулся.

– Такие, такие!.. Я всё знаю. И то, откуда у тебя такая реакция. Ещё не забыл сладку ноченьку? А со мной – не поделишься?… Ведь в городе хозяин – пока что я… И всё лучшее не должно проплывать мимо моих… ласковых рук…

И тут Глеб Глебович не выдержал, бросился на Хабита. Тот от неожиданности упал на диванчик уголка для vip-персон, но тут же вскочил и залепил мощную пощёчину мэру… В это время за ажурную занавеску заглянул один из людей Хабита, вопросительно глянул на хозяина…

– Всё нормально, – ответил Хабит. – Мы тут… по душам поговорили.

Глеб Глебович, стоя боком, кивнул головой.

– Спасибо за угощение, я поспешу…

– Не стоит благодарности. Всегда рад… – негромко, уже вслед проговорил Хабит, снова сел, пришёл в себя, нажал под столом на кнопку. Вошёл помощник.

– Позвони «Кардиналу», договорись о встрече – сегодня, в конце дня.

– А если не сможет?

– Сможет. Скажи, срочный разговор, важный не только для меня, – отрезал он худощавому щеголеватому парню.

Потом вызвал главного «бугая», ударную силу фирмы.

– Разберись сегодня с «Гелиосом», уже неделю тянут с долгами. Особо не стесняйся. Прижми этого Льва… Тоже мне – Лев! Чего бы он стоил без моей помощи! Всё забывают! Ну, так напомнить надо.

– А если отсрочку попросит? Говорят, и сам в цейтноте, свои налоги не может заплатить. Кто-то «кинул» его здорово.

– Нет времени. Пусть хоть из-под земли достанет!.. Всё, точка. Иди. Один хочу побыть.

На душе у Хабита скребли кошки. Впервые он чувствовал себя не столь уверенно, как раньше. «Пришла беда, отворяй ворота,» – так, кажется, по-русски? И Москва обнаглела, дерёт и дерёт…Туда отсылает, где, судя по всему, на победу рассчитывать не приходится? Или просто жиреет без меры? И что же – прахом вся работа, все эти годы? Ещё вчера он был здесь, в городе, негласным хозяином, а сегодня? Нет, так просто он отсюда не уйдёт. И с Главой посчитается, – только не сейчас. Не такой он, Хабит, чтобы его прижимали, как торгаша дешёвого! А уж если что… то с музыкой! Чтобы всем слышно было!..

– …Пётр Петрович, дайте отсрочку… ну, ещё недели на две-три… – втолковывал он «по-хорошему» под вечер.

– Не я правила придумываю. Долг ваш растёт уже месяц, сумма внушительная. Дело это, вы знаете, уже на контроле в налоговой полиции. Так что, при всем желании…

– Пётр Петрович, – набрался терпения Хабит. – Вы знаете меня, я человек слова и дела. Включите тормоза, вам известные, я знаю, вы можете это, у вас истинный авторитет, а я уже в долгу не останусь… Слышал, нынче конкурс в консерваторию очень большой будет?

– А при чём тут…

– А при том… всё во власти божьей, как на Руси говорят…

– Вот это не надо! Сам не продавался, и сына так воспитал.

– Значит, не поможете?

– Увы. Городу жить надо. А вы – один из главных…

– Спонсоров, – криво усмехнулся Хабит и пошёл к дверям. – Как знаете, как знаете…

А вечером в милицию поступило сообщение о разбойном нападении на сына заместителя Главы администрации, талантливого пианиста. Бандиты били по рукам, да так, что парня пришлось отвезти в больницу. Пётр Петрович, разыскавший ближе к ночи начальника ОВД города, понял из разговора с ним, что концы вряд ли найдутся и в этом деле. В лучшем случае свалят всё на какую-нибудь «шестёрку» и замотают следствие. Он понял, что это наглый и жестокий вызов Хабита, – и решил принять его. На Главу серьёзной надежды не было. Начальник милиции в последнее время, видимо, не случайно отводил глаза… Значит, придётся всё брать на себя. Боль за сына, возмущение наглостью кавказского варяга отметали все сомнения, любой страх за последствия такой схватки… Вот уж, действительно: