– MBS, Алексей Лукашевич, – представился молодой мужчина, сверкая белозубой улыбкой. – «Клубная жизнь» – программа о лучших ночных клубах России, ближнего и дальнего зарубежья.

И Нина, и Алина о такой передаче по популярному музыкальному каналу слышали. Более того, знали, что она пользуется большой популярностью. Ведущие делали обзоры на самые классные или же, напротив, самые жуткие клубы, и в программе вперемежку мелькали кадры то с отрывами на лучших танцполах, известными диджеями и тематическими вечеринками, то с грубым персоналом, ужасной музыкой и клиентами, находящимися в состоянии алкогольного или даже наркотического опьянения. Попадать в программу с дракой ни Алине, ни Нинке совершенно не хотелось – позора не оберешься. И обе барышни мигом остыли.

– Не хочу, – бросила Алина и гордо удалилась со свитой, шепнув Журавлю:

– Туалет, через десять минут.

В планы Нины светиться в какой-то там передаче не входило – вдруг увидит отец и поймет, как она проводит свободное время, а потому она принялась очаровывать Алексея, вскоре и забывшего, зачем он сюда пришел. Когда Лукашевич опомнился, девушки уже и след простыл.

– Ну, ты и идиот, – проскрипел оператор. – Упустил таких цыпочек. Обе в кадре смотрелись бы шикарно.

– Отвяжись, – косо глянул на него ведущий, придя в себя и всматриваясь в пеструю танцующую толпу.

Клуб ему категорически не нравился своей вторичностью, но деньги за пиар уже были заплачены, более того, на них уже был куплен последний навороченный смартфон одной крайне известной компании – так что обратно не отдашь. Как хвалить это провинциальное убожество, завсегдатай лучших ночных заведений столицы представлял с трудом, хотя сие местечко, судя по всему, пользовалось популярностью – взять хотя бы толпу на входе.

«С нее и начну, – решил про себя Лукашевич. – Пусть расскажут, зачем в этот клоповник лезут».

А порядком заинтригованная Нина в это время шагала в туалет, мечтая о том, что сейчас разобьет этой наглой Лесковой куцее личико. По дороге она выпила еще один коктейльчик, отчего злость в ее крови увеличилась втрое.

– С дороги, – оттолкнула она плечом какую-то девицу и зашла в туалет.

Алина уже ждала ее – без подружек, что Журавля несколько удивило. В кабинках они, что ли, спрятались, чтобы выскочить и напугать ее? Вот же тупые курвы. И Нинка покрепче сжала в руке миниатюрный перцовый баллончик, который, если понадобится, она собиралась пустить в дело.

– Так что ты там пиликала, скрипка моя однострунная? – уже совсем другим голосом спросила Нина, входя в пустой светлый туалет, в котором по сравнению с танцполом была благословенная тишина – лишь негромко играла музыка. Алина, стоящая у раковины, даже и не посмотрела на соперницу – взгляд ее был направлен в глаза собственному отражению в большом прямоугольном зеркале.

– Передай подруге, что еще есть время все исправить, – сказала она. – Пусть оставит Дракона. И я обещаю, что забуду о ней.

В ее голосе не было сарказма, усмешек или иронии. Одно лишь только обещание и серьезность, и блондинке это не понравилось.

– Лескова, ты понимаешь, что больная? – прямо спросила Нина. – Тропинин тебя бросил. Выбрал ее. Тебе не кажется, что все претензии – к нему, а не к моей подруге?

– Она выбрала за него, – Алина глядела в глаза своему неподвижному отражению. – И забрала Антона. Он глупый. Решил, что это любовь, – Лескова замолчала, стиснув зубы. В глазах ее, как звезды на черном небе, сияла ярость. – Только это не любовь, Журавль. Это большое заблуждение.

Ниночка приподняла и без того высокую бровь.

– Да у тебя диагноз, Лескова. Антонофриния. Честно – не понимаю, что вы нашли в этом белобрысом выродке. Певец-то он, может, и хороший, – словно забыла Ниночка, как сама убивалась по нему, – а вот человек – дрянь. Мне тебя даже жалко, милая. Сколько лет вы встречались? Около пяти? Теперь понятно, почему ты стала поехавшей, – усмехнулась она. – После стольких лет рядом с этим двуличным вантузом.

– Не говори о нем, Журавль, – предупредила Лескова с тихой угрозой. – И Катеньке не забудь сказать, чтобы готовилась к ответу.

Она, наконец, перевела глаза с отражения на Нину. Их взгляды встретились.

– Твоя Катенька – его очередная игрушка. На месяц, два или на год. В твоих интересах защитить ее. Мне надо вернуть Дракона. Тебе – помочь подружке. После Дракона сложно прийти в себя, – прошептала Алина, и Нинке стало не по себе. – Справиться ли Катенька с этим?

– Как ты заботишься о моих друзьях… Я растрогана. Стоп, Лескова. Ты мне предлагаешь сделку?

Алина улыбнулась уголками губ.

– Не заставляй меня думать, – ухмыльнулась Нина.

– А ты не так безнадежна. Да. Сделку.

– О'кей. Ты пытаешься рассказывать о своей невероятной настоящей любви к Тропинину. Я бы, может, и поверила, но ведь в похудении тебе помогали оба братика, – подмигнула Ниночка, используя информацию о Кирилле, которую узнала от Радовой. – Кто из них лучше: Антон или Кирилл? Или Кирилл заменяет тебе Антона? – в голосе Нины слышался яд.

Ответа Нина не получила – Алина с размаху ударила ее по щеке.

– Не смей говорить обо мне своим грязным языком, – прошипела Лескова.

Кажется, Журавль только этого и ждала. Она молнией бросилась на Алину, ударив по скуле и вцепляясь в волосы, и повалила ее на кафельный холодный пол. Лескова, впрочем, не испугалась, и уже в ее пальцах виднелись белые волосы.

Журавль оказалась сверху, сидя на животе Алины, та попыталась сбросить с себя столь тяжелую ношу – и девушки покатились по полу, что характерно, совершенно молча, точно зная, что не стоит привлекать внимание посторонних к своим разборкам.

Хоть Лескова и была сильной и проворной, но Нинка все же оказалась сильнее и вновь очутилась сверху, попытавшись схватить Лескову в захват – правда, ничего не получалось из-за обтягивающего платья, да и соперница крепко вцепилась в ее волосы, а потому голову блондинке пришлось склонить к Алине, дабы не лишится прядей.

Обе девушки не слишком хорошо соображали, что делают. Обоюдная ненависть пьянила почище алкоголя.

На какое-то мгновение они обе замерли.

– Отпусти меня, – прошипела Алина, морщась от боли.

– Бегу, – выдавила тяжело дышащая Нинка, – трусы на ходу роняя…

– Я твои трусы сейчас запихаю тебе в рот, – пообещала зловеще Лескова, пытаясь вырваться – не получалось.

К чему бы привели столь сильные, почти яростные объятия, осталось загадкой, ибо дверь в туалет неожиданно открылась, и на пороге появились девушки – те самые, из компании глядевших на Алину и Нину молодых людей. Фразу про трусы они расслышали и в обалдении уставились на лежащих на полу Лескову и Журавль. В глазах подруг они страстно обнимались прямо на кафеле.

– Ой, продолжайте, – пролепетали девушки, неправильно поняв ситуацию.

– Что там? – заглянули в женский туалет и парни, сопровождающие их – мужской находился напротив.

– Да тут… – растерялись девушки, не зная, что ответить, зато молодые люди тотчас все поняли. Раздались удивленные голоса и смех.

Нина и Алина же как-то мгновенно отлепились друг от друга – растрепанные, тяжело дышащие, злые. У Алины саднило скулу – все-таки Журавль здорово ударила ее, наверное, до синяка, у Нины было порвано платье в двух местах: на юбке появился впечатляющий разрез, а декольте стало слишком уж откровенным. Да и губа была разбита.

Алина стрелой устремилась к выходу.

– Пошел вон, – грубо оттолкнула она рыжеволосого парня. Тот только присвистнул.

– Что глаза ломаем? – раздраженно осведомилась Нина, тяжелым взглядом окидывая всю компанию. Настроение у нее было хуже некуда. Второй раз они сцепились с Лесным Чудовищем, и второй раз их обламывают. Ну, хоть на видео никто не снимал, и то хорошо. А наподдала Лесковой она знатно.

– Извините, – вновь стали оправдываться девушки, так и не поняв, что это была всего лишь драка. – Мы в туалет хотели. Много выпили и…

– Без подробностей, – скривилась Журавль, рассматривая себя в зеркале.

Волосы она быстро привела в порядок. Лицо – тоже. А вот с платьем было проблематичнее. Пришлось заколоть места, где ткань порвалась, булавками, дабы не выглядеть откровенно провокационно.

И после гордой походкой, не обращая ни на кого внимания, Ниночка направилась к барной стойке, решив «накидаться», как говорила Ирка.

Настроение у нее было гаже некуда.

Девушки проводили ее удивленным взглядом и разошлись по кабинкам.

– Тут так и занято? – удивленно спросила одна из них спустя несколько минут.

– Какая разница, – пожала плечами ее подруга. – Пойдем к парням.

Едва они ушли, как кабинка распахнулась и из нее вышла довольная Веста. Она даже и не думала, что станет свидетелем такой сцены.

«Чокнутые девки», – подумала Веста с ухмылкой, вышла из туалета и, обогнав подруг, скрылась в густой толпе.

Девушки же, вернувшись к друзьям, долго обсуждали увиденное, и черноволосый парень в солнцезащитных очках услышал много всего интересного. Подозрения его подтвердились – к большому восторгу, и вскоре его усилиями всю тусовку облетели невероятные слухи о новой ступени во взаимоотношениях Алины Лесковой и Нины Журавль.

* * *

Ниночка расположилась за барной стойкой, злая на весь мир, задумчиво глядя в ярко-голубой фирменный коктейль и мешая его трубочкой. Изредка ее губы беззвучно шевелились, словно она шептала слова проклятия. На хорошеньком лице поселилась мрачная тень. В глазах разлилась ярость, делая их еще более яркими.

Бармен посматривал на Нину, явно считая, что клиентка не в себе, но ничего не спрашивал.

Журавль пила, о чем-то думая и болтая босой ногой в воздухе. Пока она шла к бару, умудрилась запнуться, вновь подвернуть ногу и теперь вдобавок ко всему еще и хромала. Ее туфли гордо стояли на соседнем стуле.

Еще пара бокалов – и Нинка вдруг сделалась совершенно иной: мягкой, милой, послушной и податливой. Она уронила белокурую голову прямо на стойку и принялась разговаривать сама с собой. Бармен и туфли выступили в роли вынужденных слушателей.

Сначала Ниночка рассказывала о том, как здорово она отдыхала на море, и какие ракушечки там она нашла, как бегала по голубеньким волнам, после зачем-то переключилась на мультик про пони, обстоятельно поведала о каждом из героев, а затем стала жаловаться на Матвея, который хитростью поцеловал ее.

– И я ему поверила, – хныкала она, подперев щеку кулачком, – пришла, а он стал меня целова-а-ать, представляешь? Целовать, – она почмокала губами в воздухе, – и все такое…

– Что – такое? – спросил порядком уставший сотрудник клуба.

– Ну, такое, – сложила на груди ручки лодочкой Ниночка, и взгляд бармена в который раз уцепился за неоднозначно порванное платье.

«Приставал к ней кто-то, что ли?» – подумал он, решив, что клиентка пала жертвой чьего-то гнусного домогательства, а после решила напиться. Да и немудрено – девка красивая, на таких всегда западают уроды.

– Ты его знаешь? – осторожно спросил он. – Напиши на него заяву.

– Заяву на Матвейку? – похлопала глазами Нина. – Что такое заява, зайчик?

– Заявление. В полицию. Раз он приставал к тебе. Вот что за придурок? – посетовал бармен. – Аж платье порвал.

– У меня везде платье порвано, – сказала тоненьким голосочком Нина и продемонстрировала разрез на бедре, заставив бармена сглотнуть. И вдруг заплакала, жалея и себя, и наряд, и вообще всех на свете. Приступ алкогольной доброты захватил ею полностью.

Она пыталась обуться и плакала, рассказывая туфлям, как ужасен этот мир.

– Вот животное, – покачал головой парень за стойкой. – Слушай, тебе бы домой, а? Ты уже порядочно выпила.

– Домой? – задумалась Нина. – Домо-о-ой, – протянула она и всхлипнула еще горше.

– Что такое? – появился за стойкой еще один работник клуба, порядком уставший от клиентов и шума.

– Да вот девчонка напилась, – шепотом поведал ему бармен. – Тип к ней какой-то приставал жестко. Видишь, все платье порвано?

– Домо-о-ой, пора домо-о-ой, – пропела Ниночка, ничего не слыша. Мысли ее приятно путались. Клонило в сон.

– Тебе точно пора домой, – согласился бармен.

– Отвези меня домой, милый, – заявила она, глотая крупные редкие слезы, которые стекали вместе с тушью по щекам.

– Сама не доедет, ей бы такси, – шепнул коллега. – Или чтобы приехали за ней.

– Ты адрес свой помнишь? – вздохнул бармен, порядком ошарашенный, что успел стать «милым».

– Ниночке нельзя домой, милый, – выдала девушка сквозь слезы. – Папочка будет ругаться. Пусть Ниночку заберет ее парень.

– Позвони ее парню, – посоветовал бармену коллега. – Пусть за своей девчонкой приезжает. У нас и без нее проблем хватает.

– Вы такие милые! – громко сообщила в это время Журавль и схватила бармена за руку. – Бедненький, – посмотрела она ему в лицо, – ты такой страшный. Но я тебя все равно люблю!