Я ужасно нервничала, и Журавль, видя это, подсунула мне вместо обычного кофе с коньяком, где этого самого коньяка было совсем не мало. Я его выпила, но вообще не расслабилась, а напротив – обозлилась еще больше. Да что это вообще происходит?! Я хочу встретиться с любимым человеком, и в день, когда это должно случиться, дождь и ветер не дают нам этого сделать!

Вскоре Нина пошла на какие-то там косметическо-массажные процедуры, проводимые прямо в гостинице, подозреваю, чтобы к моменту встречи со своим ненаглядным Гектором быть во всеоружии. Я же пойти с ней отказалась – от наплывших эмоций, на буксире притащивших и меланхолию, хотелось побыть в одиночестве. Правда, вскоре сидеть в номере мне надело, и я решила еще немного погулять – по округе, чтобы не потеряться, потому как ориентировалась я тут крайне плохо, и вся эта суета и шум большого города немного пугали.

Написав сообщение Журавлю, что немного прогуляюсь, я вышла из номера и направилась к лифту, рядом с которым уже стоял какой-то тип в спортивных штанах, кожаной куртке и в вязаной шапочке. На лице у него были очки с затемненными стеклами и шикарная борода, достойная самого Льва Толстого, хотя ее хозяин был, кажется, не очень уж и древним на вид: кожа без морщин, а темные глаза задорно блестят. Видимо, его и видела Нинка на соседнем балконе, приняв за деда – из-за длинной густой бороды.

Тип косо на меня взглянул через полупрозрачные линзы очков, но ничего не сказал, а я дружелюбно улыбнулась ему и отвернулась в сторону. Спустя полминуты один из лифтов – пустой и шикарный, как и все в этом отеле – подошел на наш этаж, и мы, чуть замешкавшись, вошли в него, отражаясь в зеркалах, установленных со всех сторон.

– Вам на первый? – на всякий случай спросила я бородатого господина.

Тот, подумав, кивнул. И я нажала на кнопку. Створки плавно закрылись, чтобы вскоре вновь открыться перед нами. Я вышла первой и вскоре оказалась на улице, вдыхая прохладный, но кажущийся сладим воздух. Сумерки опустились на город, но казалось, что он только еще больше ожил, расцвел огнями, и мокрый асфальт казался теперь оранжево-алым от отблесков витрин и фонарей.

Мне бы хотелось погулять по парку или скверу, однако поблизости, кажется, ничего подобного не было, и я приняла решение вновь пройтись по Тверской, на которой наш отель и находился – с иллюминацией улица будет выглядеть еще более заманчиво и нарядно. Да и пока нет рядом Нинки, можно будет погулять и по дворикам, которые меня так манили, побродить по улочкам, сделать фотографии…

Одновременно переписываясь с Антоном, который все еще находился в аэропорте, я шагала по улице, забыв обо всем на свете, то делая фотографии, то отвечая Антону, то улыбаясь сама себе. Я ушла с Тверской и петляла по улицам и улочкам, придя в себя лишь в каком-то безлюдном дворике, в который зашла сквозь арку.

Тут было тихо и как-то по-особому безмятежно – и не сравнить в той кипящей неподалеку жизнью на главных улицах Москвы!

Ноги гудели, и я опустилась на лавочку, пытаясь понять, где нахожусь. Отчего-то в этом уединенном месте с тусклыми фонарями мне стало не по себе – словно я попала не туда, куда должна была. И еще больше напугали меня чьи-то быстрые шаги в темноте арки, как будто бы человек долго стоял, прячась, а после вдруг побежал прочь, шлепая пятками по мостовой.

Доходилась.

Кажется, пора возвращаться к людям.

Встать с лавочки я, однако, не успела.

– Вы потерялись? – раздалось внезапно сбоку – я резко обернулась: на лавочку сел тот самый человек в шапке и с пышной бородой. Как он тут оказался, я понятия не имела и даже испугалась – а вдруг он следом за мной шел?! Мало ли какие у него мысли, сумасшедших сейчас много…

А я тебе говорила – делай, как Нинка, бери с собой отвертку!

– Я отдыхаю, – соврала я, крепче сжимая сумочку на ремне, что взяла с собой, и отодвигаясь в сторону. Мой нечаянный спутник словно и не замечал этого; он был беспечен и улыбчив.

– И я, – сообщили мне. – Столько лет прожил в России и ни разу не был в Москве, – добавил бородач. – Жалею ли я? – спросил он сам себя и сам же ответил почти радостно: – Нет! Все большие города мира похожи. Везде на углу Макдаки.

Голос у него был довольно-таки приятный, чуть вкрадчивый, с едва заметным акцентом человека, долгое время прожившего за границей, и этот голос совсем не вязался с этой огромной бородищей и усами.

Я пожала плечами, не зная, что на это сказать. Мне Москва нравилась.

Делай ноги, пока он у тебя сумку не свистнул под шумок или еще чего невосполнимого!

Но этот человек словно понял мои намерения встать и спешно уйти, а потому сказал серьезно и как-то очень убедительно:

– Извините, что помешал вашему уединению. Но я видел вас в отеле – мы ведь живем на одном этаже и спускались вместе в лифте, верно?

Я несмело кивнула, не понимая, куда он клонит, а бородач продолжал:

– Я гулял по Тверской, по окрестным улицам и случайно заметил вас. А вы зачем-то пошли в этот двор. Мне показалось, что следом за вами кто-то идет и… Только не пугайтесь, – поспешил успокоить меня он, видя, как я резко обернулась, пытаясь понять, кто это там ходит за мной. Никого я, естественно, не обнаружила. – И я тоже решил пойти за вами следом. Нет-нет, я не рыцарь, просто мне это показалось странным.

– Очень странным, – согласилась я с гулко бьющимся сердцем. Что происходит?

– Я вас провожу, – с готовностью сообщил бородач.

– Я дойду сама.

– Бросьте. Нам все равно в одну сторону, – он махнул рукой, да так неудачно, что часть бороды отвалилась и криво повисла.

– У вас борода отклеилась, – сказала я удивленно.

– Блин! – Как-то совсем по-подростковому воскликнул мой собеседник. – Незадача, – поправился он и все-таки снял бороду – без нее он сразу стал гораздо моложе и симпатичнее. Темноглазый и бледнокожий, с несколько зауженным лицом, иронично вздернутыми бровями и красивой линией скул – он явно считался среди девчонок если не красавчиком, то хотя бы «классным парнем».

– А во всем виноват этот недояпонец. Дел куда-то мой клей… Вы не подумайте, – вновь поправился молодой человек. – Я не нюхаю.

– Я поняла. Вы клеите бороды, – сказала я.

– Звучит почти так же, как и фраза: «Клеить девушек», – развеселился мой собеседник. – Но нет, я не бородофил и даже не бородолюб. Бороды не вызывают во мне вожделения, восхищения и желания зарыться в них лицом.

– Но бороду ведь зачем-то носите, – отчего-то стало смешно мне. Страх отступил, затаился, но не исчез.

– Ношу, – согласился он.

– Зачем же?

– К сожалению, я без нее не могу, – сознался парень, лицо которого в тусклом свете фонаря показалось мне отдаленно знакомым. – У меня могут быть проблемы.

– Из-за бороды? – поразилась я.

– Из-за ее отсутствия, – со странной улыбкой поправили меня. – Я – Кирилл, – вдруг сказал он, почему-то перестав улыбаться, а после замолчал – вероятно, ждал, когда я назову свое имя.

– Катя, – была вынуждена я это сделать.

– Катя, у тебя нет клея? – очаровательно улыбнулся мне Кирилл. Чего-чего, а этого вопроса я не ожидала.

– Клеить бороду? – диалог казался мне ужасно забавным и глупым одновременно.

– Можешь клеить меня, – подмигнул мне парень. – Но лучше бороду. У нее недурной характер и веселый нрав. Она непривередлива.

– А ты? – совсем развеселилась я.

Отчего-то общаться с этим человеком было легко и комфортно, и смущения, которое я часто испытывала, разговаривая с представителями противоположного пола моего возраста, пропало. А может, я просто не воспринимала его как парня.

– А я – мерзкий малый, – вздохнул Кирилл. – Булавок у тебя нет?

– Хочешь приколоть бороду прямо к щеке? – полюбопытствовала я.

– У меня низкий болевой порог, – похвастался этот странный во всех отношениях парень, словно действительно собирался это сделать.

Далее нашему диалогу помешали совсем уж неожиданные события. Чахлые кусты рядом с лавкой вдруг зашевелились, и из них буквально восстал какой-то не слишком трезвый верзила. Он посмотрел на нас мутными глазами и сказал, растягивая гласные:

– Это моя лавка, ребятки. Платите-ка дядя Ване за аренду. – И верзила сделал характерный жест – сложил вместе большой, указательный и средний палец щепоткой, явно намекая на наши финансы.

Мы одновременно вскочили на ноги.

– Эй, парень, плати, – потребовал пьяным голосом верзила. – А то мордой пропа… пропахе… пропахаешь, – выговорил, наконец, он, – траншею.

И в подтверждение своих слов он громко и протяжно икнул.

– Ты помнишь, я говорил, что не рыцарь? – внимательно посмотрел на меня Кирилл. Я кивнула, совершенно обалдев от обилия событий. Давно со мной такого дурдома не случалось!

– Тогда бежим! – заявил Кирилл, схватил меня за руку и дунул прочь с этого двора, таща меня, как на буксире, за собой. Был он не слишком высоким и не казался качком, но силой обладал порядочной, чтобы уверенно волочить меня следом. И руки у него, несмотря на осеннюю прохладу, были теплыми-теплыми, и казалось, что чужое тепло этих незнакомых рук оставалось на моем запястье непростительно долго даже после нашего расставания.

Мы промчались под темной аркой, от стен которой при виде нас отлепились две сутулые фигуры, явно желающие вступить с нами в диалог:

– Эй, пацан, дай…

Что там дать, закурить или денег, я не расслышала. Подхваченная ветром адреналина, я, как волна, бежала вперед, к свету, к людям, к безопасности, доверившись непонятно кому, но все-таки точно понимала – что бы ни просил сутулый субъект из арки, это все равно свелось бы к отъему материальных ценностей. А отдавать их ни мне, ни Кириллу совершенно не хотелось.

Остановились мы, только когда оказались на ярко освещенной улице – не на Тверской, но и здесь народу было предостаточно. Многолюдно, шумно, ярко – и не скажешь, что совсем недалеко стоят вот такие вот тихие дворики с форменными алкоголиками и традиционными отжимателями чужого имущества.

– Вот тебе и столица, – иронично заметил Кирилл, придерживая бороду рукой так, чтобы она не отваливалась, а закрывала часть лица. – Всем деньги нужно отстегнуть. Нет, ты представь эпичность ситуации – нас дважды хотели обобрать. И где? В сердце родины! Нет ничего циничнее, – и он рассмеялся.

Я, еще тяжело дыша после бега, кивнула. Страшно мне уже не было, но осадочек сохранился. Конечно, потом я буду вспоминать это, как шутку, смешной случай, но сейчас эмоции все еще свежи.

А он вдруг засмеялся, да так заразительно, что я не могла не засмеяться вместе с ним.

Замолчали мы только тогда, когда Кириллу позвонили, и пока он разговаривал, я, успокоившись, ответила на сообщения Нинки, уже вернувшейся и теперь скучавшей в одиночестве, и Антона – он до сих пор еще был в аэропорту. Проклятая нелетная погода!

– Что случилось? – услышала я, пока отвечала, тихий голос Кирилла, который заглушал шум многочисленных машин, проезжавших мимо. Разговаривал он на английском, бегло и уверенно, и я понимала далеко не все. – Узнали? Я на улице. Недалеко от отеля.

Он что-то еще говорил насчет отеля, обещал вернуться, вставлял не слишком понятные мне конструкции, но общий смысл я уловила: Кирилл по какой-то причине волновался насчет своего возвращения в отель, выражаясь порой не совсем прилично – раньше так любила выражаться Нинка, используя разные ругательные конструкции на английском, поэтому многие из них я и запомнила.

– В отель? – положив трубку, осведомился Кирилл так, словно бы я дала согласие на то, чтобы он меня провожал. – Хотя нет, – вдруг посмотрел он на свою бороду печально, а после перевел взгляд на меня. – Нам нужно найти клей.

– Могу предложить альтернативу, – полезла я в сумочку и достала распечатанную упаковку арбузной жвачки.

– Боюсь, не подойдет, – ухмыльнулся Кирилл, оценив шутку. Рядом с ним хотелось веселиться, несмотря на то, что познакомились мы совсем недавно.

– Мой вопрос, конечно, может показаться странным, но все-таки зачем ты ходишь с накладной бородой? – полюбопытствовала я. – Это какой-то прикол? – осторожно уточнила я.

Кирилл как-то странно взглянул на меня.

– Разве не понятно? – хитро прищурившись, спросил он. – Это стильно.

– Да-а-а? – со скепсисом в голосе протянула я.

– Конечно! – уверенным тоном отвечал он. – Ты не следишь за последним трендом сезона? Даже женщины ходят с бородой. Чем я хуже этих женщин?

– А ты уверен, что это женщины?

– Не совсем, но это не меняет сути, Катя. Я… – тут борода с непритязательным, как Кирилл ранее говорил, характером подвела его еще больше. Под порывом ветра она, игриво взмахнув кончиком, вылетела из рук не ожидающего такой подлости Кирилла, пролетела, как бабочка, полметра и шмякнулась в лужу на проезжей части, не успевшей подсохнуть после дождя.

Ее хозяин с воплем кинулся к луже, в которой принимала ванну своевольная борода, но в это время по ней проехал большой автомобиль, а после – еще один и еще. Кирилл воскликнул что-то ругательное, но вместо того, чтобы прыгнуть за своей драгоценностью в лужу, застыл, закрыв лицо ладонью. Он зачем-то огляделся и, поняв, что не привлекает лишнего внимания, выдохнул с облегчением.