Я наблюдала, как он натягивает пиджак. Ткань чётко облегала его плечи. Я не отвернулась, когда он поймал мой взгляд. Вместо этого мы смотрели друг на друга в течение минуты, но ни один из нас не желал отступать первым. Люк выглядел так, будто хотел что-то сказать. К счастью, он просто попрощался и ушёл.

Попивая кофе, я всё ещё думала о его словах. Случалось немало ситуаций, в которых я не любила просить о помощи. Действительно не любила. Но я была самостоятельной так долго, что от простой просьбы о помощи я воспринимала себя менее женственной. Словно это была не я.

Я привыкла, что это я помогаю Люку, а не наоборот. Сложившаяся же ситуация приводила меня в замешательство, что мне совершенно не нравилось. Совершенно.

6

ЛЮК

— Ты необычайно бодр сегодня, — отметила мама, когда я отодвинул для неё стул в ресторане «Синий плавник». — И на тебе твой любимый костюм.

— Да? — спросил я, усаживаясь на кожаное сиденье рядом с ней. — Я думал, что на наших еженедельных обедах надо выглядеть презентабельно.

Изогнув бровь, она одарила меня изучающим взглядом.

— Ладно, что случилось? Почему на твоём лице сияет улыбка?

— Просто у меня хороший день.

— Не пори чушь. Подожди, ты подписал контракт со студией?

Эти слова быстро стёрли улыбку с моего лица.

— Нет, не подписал.

— Позволь мне позвонить своему другу…

Я жестом остановил её.

— Я ценю твоё стремление помочь, но ты же знаешь, что я хочу всё сделать сам.

Мама взяла меня за руку и сжала её.

— Знаю. Но нет ничего плохого в том, чтобы принять помощь.

Я кивнул. Разве не то же самое я сказал Кэт сегодня утром? Но почему-то сейчас эти слова звучали иначе. Ведь существует разница между реальной помощью и подачками.

Мама продолжила допрос даже после того, как нам принесли заказ.

— С чего вдруг такое любопытство? — спросил я, поднося сашими с лососем ко рту.

— Потому что ты моя плоть и кровь. Мать имеет право знать, что её сын влюбился.

Мама смотрела на меня, пытаясь определить, попала ли она в точку, пока я спокойно пережёвывал еду.

— Ага! Всё-таки дело в девушке, — ликующе произнесла она, слегка посмеиваясь.

Я не мог скрыть улыбку, появившуюся на моём лице.

— Возможно.

— Значит ли это, что ты тоскуешь по той девочке с Аляски?

— Это и есть та девушка с Аляски. — Я поведал ей историю о том, как встретил Кэт в метро. — Её квартира сгорела, и я предложил ей пожить у меня, пока она не встанет на ноги.

Мамино лицо озарила радость. Можно подумать, эта женщина никогда не видела меня таким раньше.

— Я должна с ней встретиться! — заявила она тоном, не терпящим возражений.

— Мы не вместе, мам. Я не могу тебя с ней познакомить. Она очень пугливая.

Мама молча ела, уставившись на меня своими проницательными серыми глазами. Я видел этот взгляд прежде. Она будто пыталась использовать своё шестое чувство, чтобы прочесть мои мысли.

— Но ты всё ещё любишь её.

Эти слова застали меня врасплох, и я чуть не подавился роллом. Сделав глоток воды, я кивнул.

— И не перестанешь любить, — выдала она, положив салфетку и откинувшись на спинку стула с самодовольной улыбкой на лице.

— Нет. Я никогда не смогу её разлюбить.

К радости Лизы, я ушёл с работы в пять. Хотя до этого у неё не получалось уехать домой вовремя два дня подряд.

— Мой муж передаёт тебе «спасибо», — пропела она на пути к выходу, раскачивая своей сумкой в такт бёдрам.

Учитывая расписание поездов, я мчался домой так быстро, как только мог. Я жаждал увидеть Кэт, пытаясь доказать самому себе, что происходящее не плод моего воображения.

И столкнулся с Кэт в холле перед лифтом.

— Куда ты собралась? — поинтересовался я, когда она вышла из лифта.

— В свою квартиру. Хочу проверить, уцелело ли что-нибудь. — Она пожала плечами и внимательно посмотрела на меня с отсутствующим выражением лица.

— Можно мне поехать с тобой?

— Как хочешь.

— Тогда пошли. Давай возьмём мою машину.

— Нет. — Её взгляд встретился с моим. И в этот момент Кэт позволила мне увидеть это. — Мне нужно время, чтобы подготовиться.

В метро она практически не говорила, давая односложные ответы на мои вопросы о том, как прошёл её день. Как бы я ни старался, но не смог отвлечь Кэт от охватившего её уныния. Поэтому я просто присел рядом с ней и при первой же возможности взял за руку. С недовольным взглядом она опустила глаза на наши ладони.

— Мне не нужна твоя жалость, — сказала она, пытаясь отстраниться.

Я крепко сжал её руку.

— Это не жалость, — произнёс я, наклонившись к ней так близко, что можно было разглядеть веснушки на её носу. — Между жалостью и поддержкой есть разница.

Её глаза вспыхнули, но она не отстранилась от меня. В этот момент я увидел проблеск прежней Кэт, той, которая на каждом шагу бросала мне вызов.

— Какого чёрта ты улыбаешься? — спросила она.

Я пожал плечами и, оглянувшись, заметил, что поезд подъезжает к станции.

— Наша остановка, — объявил я и потянул девушку на выход.

— Этого не может быть, — произнесла Кэт, когда мы зашли в тёмную квартиру.

Я стоял в ужасающей обстановке, уверенный, что моя челюсть оказалась на полу. Чёрные стены, штукатурка обвалилась, а пол завален мусором и кусками утеплителя, упавшего с обгоревшего потолка. Единственными узнаваемыми вещами в квартире оказались металлические прутья, которые некогда были кроватью Кэт, и металлический складной стул, у которого, на удивление, оказалась опалена только одна ножка.

— Мои вещи!

Кэт побежала в другой угол комнаты и присела над чем-то, что, казалось, было очень важно для неё. Она перерыла груду обгоревшей ткани и вытащила обугленную тетрадь на кольцах. Прикрыв рот рукой, Кэт прерывисто вздохнула. В недоумении подойдя ближе, я коснулся её плеча, не зная, что сказать. Что вообще можно сказать человеку, который потерял всё? Она повернулась ко мне с широко распахнутыми глазами, приоткрыв губы, будто хотела что-то сказать, но не могла найти слов. Когда Кэт встала на ноги, я схватил её за плечи и притянул в свои объятия. Но она принялась бороться со мной, пытаясь выкрутиться из моих рук.

— Чёрт, ты позволишь мне тебя обнять? — спросил я, тратя немало сил, чтобы удержать её на месте. — Я пытаюсь тебя утешить.

— Отпусти, — выпалила она, упираясь руками мне в грудь. — Твои объятия не могут волшебным образом всё исправить.

В раздражении я провёл рукой по волосам.

— Тогда скажи мне, что я могу сделать, чтобы это изменить.

— Ничего. — Кэт покачала головой, рассматривая разруху вокруг. Её взгляд снова остановился в углу, на куче обгоревшей ткани и бумаги. — Всё пропало. У меня больше ничего нет.

На мгновение я увидел в её глазах слёзы, но Кэт быстро сморгнула их, плотно сжав челюсти, и сказала:

— Пойдём. Тут ничего не осталось.

По пути домой Кэт была молчалива. Я волновался за неё, ведь она в один миг лишилась всего, а вела себя так, будто ничего значительного не случилось. Даже когда мы остановились, чтобы перекусить в пиццерии дальше по улице, она по-прежнему молчала. Кэт думала, что я ничего не замечаю, но я искоса поглядывал на неё. Её нижняя губа слегка припухла, а плечи опустились. Я отвернулся, чувствуя себя таким беспомощным в этой ситуации. Я не понимал, что мне делать.

Когда мы вернулись в квартиру, Кэт, пройдя мимо двери в мою часть квартиры, направилась к своей.

— Ну, спокойной ночи, — пожелала она в коридоре, вставляя ключ в замок. Моя грудь сжалась от того, что она будет так далеко. Нас разделяли каких-то пятнадцать шагов, но я не мог их преодолеть.

— Если тебе что-нибудь понадобится, заходи. Дверь в патио всегда открыта, — сказал я.

Она нахмурилась.

— Это небезопасно.

— Мне нужно беспокоиться только об одной сумасшедшей леди на другой стороне, — поддразнивая, произнёс я. — Но если ты проникнешь в мою квартиру, я не могу пообещать, что стану с тобой бороться.

Я надеялся увидеть улыбку в уголках её губ, но Кэт отвернулась прежде, чем я успел разглядеть хоть что-то.

Ближайший час я пытался, как мог, занять себя: проверял почту, переключал каналы на телевизоре, чтобы отвлечься от женщины, находящейся в другой части квартиры. Со своей точки обзора на диване я мог видеть её за большим письменным столом. Кэт сидела, сгорбившись, и разглядывала открытый перед ней альбом. Отложив в сторону ноутбук, я встал напротив раздвижной двери. Не заботясь о том, что меня можно увидеть, я, сложив руки на груди, наблюдал за ней. Через пять минут Кэт наконец меня заметила. Поднявшись, девушка скопировала мою позу и уставилась на меня испытывающим взглядом. Спустя несколько долгих мгновений она покачала головой и ушла, побуждая меня действовать.

Открыв стеклянную дверь, я шагнул в её квартиру.

— Тебя стучать не учили? — спросила она, оторвавшись от своих эскизов.

— Не-а. — Я подошёл ближе и встал позади неё. Заглянув ей через плечо, я увидел эскизы дизайнов, которые Кэт рисовала и тут же перечёркивала. Она закрыла рукой страницу.

— Ты такой любопытный.

— Есть такое. — Наклонившись, я поцеловал её в макушку. — Я наберу тебе ванну, — прошептал я ей в волосы и отошёл от стола. Кэт направилась следом, пересекая спальню и останавливаясь в гостевой ванне. Я нашёл английскую соль и пену для ванны с лавандой в шкафу под раковиной. Кэт наблюдала за тем, как ванна наполняется водой и пузырьками.

— Это поможет тебе расслабиться, — ответил я на её невысказанный вопрос. — И собраться с мыслями.

На мгновение мы уставились друг на друга. И каждую секунду этого мгновения я боролся с желанием подойти ближе. Чувство возбуждения казалось неуместным, но я не мог контролировать своё влечение к Кэт. Точно так же, как и не мог контролировать её саму. Поэтому я отогнал свои низменные потребности и отступил назад.

— Оставлю тебя одну, — объявил я и закрыл за собой дверь.

Опустившись в кожаное кресло, я положил книгу по истории моды на стол. Пару минут спустя, услышав зовущий меня голос, я быстро пересёк комнату большими шагами.

Я постучал в дверь ванной, перед тем как приоткрыть её.

— Звала?

— Люк, ты мне нужен, — последовал ответ, сказанный мягким хрипловатым голосом.

Моё сердце остановилось. Может ли самая упёртая женщина в мире признать, что нуждается во мне? Я вошёл внутрь и увидел Кэт, сидящую в ванной и руками обхватывающую свои согнутые в коленях ноги. Она перевела на меня взгляд своих покрасневших глаз.

— А вот теперь мне нужны объятия.


7

КЭТ

Не знаю, зачем и почему я это сказала. В тот момент я понимала лишь то, что не хочу оставаться одна. Я даже не знала, о чём попросила, но когда Люк начал снимать с себя одежду, ни одна моя частичка не захотела его останавливать. Приподняв подбородок, я пробежалась взглядом по его голому телу. Всё, как я помню: твёрдое и необычайно мужественное. Я подвинулась вперёд в ванной, надеясь, что он поймёт, о чём я прошу. Люк скользнул в воду за моей спиной, вытянув свои длинные ноги по бокам от меня. Я оглянулась в тот момент, когда он наклонился, чтобы оставить поцелуй на моём плече. Не буду врать, потребовалось лишь одно его прикосновение, чтобы моё тело запылало. Благодаря этому целомудренному поцелую на меня с новой силой нахлынули воспоминания о времени, проведённом вместе, отчего по моей коже побежали мурашки.

Все счастливые события в моей жизни связаны с этим человеком. Благодаря ему я обрела радость и свободу, он показал мне другую версию меня, о существовании которой я и не подозревала. Чувствуя покалывание на коже, я расслабилась и откинулась на него. Люк обнял меня, будто бы ждал этого всё время. Я повернула голову набок и прижалась щекой к его груди, наслаждаясь тем, как его волосы щекотали мне нос. Я и не подозревала, что его объятия — именно то, что мне нужно. Не говоря ни слова, Люк взял мою руку, вынул её из воды и провёл по ней намыленной мочалкой вниз через грудь и вверх по другой руке, останавливаясь, чтобы поцеловать шрам на запястье. Он обращался со мной с такой нежностью, что у меня на глаза наворачивались слёзы. И в этот момент я не чувствовала себя маленькой девочкой на грани срыва, я чувствовала себя сокровищем.

— Ты сделал татуировку? — спросила я, мельком заметив что-то на запястье его правой руки.

— Да. В январе.

Он вытянул руку и показал мне бледно-коричневый рисунок в виде компаса. Из сторон света присутствовал лишь север, который находился сверху геральдической лилии, направленной лепестками на ладонь. Я провела пальцем вдоль этих линий.

— Что она значит?

Его голос прозвучал хрипло и низко:

— Она поможет мне найти путь, если я вдруг потеряюсь.