А Тара… Тара — прекрасная женщина. Замечательная, чуткая. И все же что-то тяготит Джордана, не позволяя полностью отдаться ей.

Джордан почувствовал, что его страсть угасает. Ласки уже не так волнуют душу, и какой-то холодок отчуждения притаился в глубине сердца, заставляя его сторониться бурных любовных объятий.

— Что с тобой? — мягко прошептала Тара.

И он стал уговаривать себя, подбадривать, убеждая, что прошлое все равно никогда не возвратится, смешно рассчитывать на его благосклонность. Ведь Кэти сама ушла от него и вряд ли удастся заманить ее обратно. И надо честно признать свое поражение.

Джордан посмотрел в окно. Над садом тяжело нависла черная, мутная ночь. Ночь его воспоминаний. Прошло десять лет, а она все так же мучает его, не дает покоя. Но жизнь продолжается. И надо как-то устраиваться в ней. Надо бежать от призраков, которые преследуют его и на этой постели.

Он резко встал и взял на руки Тару. Выйдя за дверь, он улыбнулся, и его лицо просветлело от вдохновившей его надежды.

— О! Куда это мы идем? — поинтересовалась эта влюбленная в него женщина, прижимаясь к его груди.

— В твою комнату. В ней мне нравится больше.

— Почему?

— Потому что она твоя. Она полна тобой, пропитана запахом твоих духов.

— Спасибо, — нежно прошептала Тара, прекрасная в своей наготе, и обвилась руками вокруг его шеи.


А чуть позже Джордан стоял под душем и ожесточенно тер себя мочалкой, пытаясь избавиться от этого запаха. За несколько минут до того, ласково распрощавшись с Тарой и сказав ей «до свидания», он обрадовался, что остался один. Вновь стоя у окна, Джордан разглядывал гостевой домик. Какая-то непонятная сила словно бы притягивала его сюда.

Сюда, где, казалось, ничего не изменилось с той памятной ночи. Где вновь и вновь с упрямым постоянством к нему возвращалось чувство подступающего к его дому прошлого.


Майлз Ривз, сидя в тени веранды, наслаждался мягкой прохладой обдувающего его ветерка. Только этой весной Мэган уговорила его сделать над верандой крышу, напомнив о приближающейся летней жаре. Тогда Майлз решил: у Мэган что-то с головой — ведь Массачусетс только что пережил одну из самых суровых, морозных зим. Но все же выполнил просьбу. И теперь в полной мере убедился в ее правоте.

Жара стояла адская. Солнце пекло нестерпимо, и казалось, что к полудню все живое исчезает с поверхности земли, спрятавшись от его жестких, обжигающих лучей. Но на веранде было изумительно. И Майлз каждый раз радовался своей мудрой предусмотрительности.

Он взял в руки флейту и нежно погладил ее блестящую гладкую поверхность. Приятно мысленно вернуться в прошлое. Сам он не слишком часто вспоминал годы совместного творчества с другими музыкантами «Блу Хэрон», но радио и телевидение то и дело включало их музыку в свои новые программы. И это каждый раз наполняло душу Майлза гордостью и самолюбивым удовольствием. Да, они были первоклассной группой. И люди до сих пор восхищаются их мастерством. А начинающие музыканты учатся у бывших участников «Блу Хэрон» высокой технике исполнения.

И вот теперь Джордан решил вновь собрать всех вместе. Замечательная идея. И то, что группа распалась, послужит хорошей рекламой их новой встрече. Ведь они все равно бы разошлись рано или поздно. И смерть Кейта была лишь поводом к происшедшему. Зато теперь это сыграет им на руку.

Майлз задумчиво посмотрел на свою флейту. На Бостон опускался вечер. И свет уличных фонарей, бледными пятнами покрывая пол веранды, плетеное кресло-качалку, в котором сидел Майлз, стол с лежащей на ней флейтой, мягкими тенями разрисовывал лицо музыканта, придавая его чертам какой-то смутный, почти фантастический оттенок. Впрочем, Майлз мало изменился за прошедшие со времени их совместных выступлений десять лет. Невысокого роста, веснушчатый, с карими глазами и копной густых рыжих волос, он в покрывавших теперь город вечерних сумерках выглядел почти так же, как в тот самый день, когда впервые познакомился с Джорданом, Кэти и Кейтом.

Еще раз прикоснувшись к блестящей поверхности флейты, он рассмеялся, вспомнив веселые забавы прошлых лет. И ведь что интересно, даже Майлза с его скромным, застенчивым нравом не обошла дурная слава, почти неизбежно преследующая любого известного музыканта. А ведь Майлз и Кэти были, пожалуй, самыми тихими в группе. Именно они всегда сглаживали все конфликты, возникающие в их компании, все противоречия их очень непростого союза.

А отношения в группе были довольно напряженные. И это неудивительно при сложившейся внутри ансамбля иерархии. Джордан — о да, он был неоспоримым лидером их группы. И уже это было известным источником конфликта. Шелли всегда заступалась за Кейта. Джуди поддерживала то одного, то другого. А Деррик был в полном подчинении у своей жены. Ларри же раздражали все.

К тому же у каждого были свои секреты, свои отдельные планы и мечты. И переплетение этих скрытых причин еще более запутывало их и без того непростые отношения.

Майлз ничуть не скучал по тем аплодисментам, которыми их встречали большие переполненные концертные залы. Ему хватало и того небольшого успеха, что выпал ему на долю в новой, недавно возникшей группе «Молли Мэгуайрз», где он играл одну из ведущих ролей. Они выступали в Бостоне и его окрестностях, а по четвергам принимали участие в концертах клуба Тима О'Мэлли.

Но Майлз не хотел отказываться от поездки во Флориду. Хотя новая встреча после стольких лет разлуки и тревожила его своей непредсказуемостью, он с нетерпением ждал этого волнующего события. Ему так хотелось вновь сыграть в группе Джордана.

Только Джордан умел с истинным искусством слить в единую мелодию неповторимые голоса гитары и флейты, только с ним можно было соединить в одну композицию ритмы классического рока и звучные шотландские напевы. И Майлзу так не хватало этой их совместной работы. К тому же очень хотелось повидать Кэти и, конечно же… Шелли. Шелли, которую он любил всю жизнь и которая не отвечала ему взаимностью. Расставшись десять лет назад, они даже ни разу не позвонили друг другу. Словно какая-то тайна, скрытая в глубине взаимоотношений в их группе, разъединила их.

Майлз выглянул в сад. Было уже совсем темно. Пора ложиться спать. А то забеспокоится Мэган и нарушится связь его воспоминаний. Что сегодня было бы совсем некстати.

Мэган тоже принимала участие в концертах «Молли Мэгуайрз». Она играла на флейте и пела красивым, нежным сопрано. Майлз жил с ней уже пять лет. И ни в чем не мог упрекнуть ее. Она была ласковой, заботливой и чувственной женщиной. В мае ей исполнилось сорок. И хотя она не обмолвилась об этом ни единым словом, Майлз знал, что Мэган мечтает узаконить их положение, создать семью, пока она еще способна родить ему ребенка.

И Майлз был бы не против этих планов, если бы прошлое не вставало на его пути, если бы тайна, преследовавшая «Блу Хэрон», отпустила его душу, не заставляла его вновь и вновь возвращаться к давно уже миновавшим привязанностям.

Но ведь он любит Мэган. Что ему Шелли? Что он может найти в прошлом? Эта Шелли всегда нуждалась в постоянной смене любовников. А Майлзу достаточно одной партнерши. И пора бы успокоиться, забыть о том, что все равно неосуществимо. Да, он понимает Джордана. Нужно разрубить узел, стянувший их жизнь. Нужно вступить в единоборство с прошедшим. И об этом Джордан, видимо, и хлопочет. Он хочет вернуть Кэти, это ясно. А его связь с актрисой — не более чем случайный эпизод.

Джордан всегда был незаурядным человеком. Его мысли и чувства были по-настоящему глубоки. И если он всерьез любил Кэти, вряд ли что-либо изменилось с течением времени. И теперь он, наверное, решил восстановить прежние отношения.

А он, Майлз? Неужели и теперь он еще любит Шелли? Неужели время не справилось с этим чувством? И что ждет его впереди, что будет, когда они встретятся вновь?

Не важно! Он не может отказаться от этой поездки. Он, как и Джордан, должен бросить вызов прошлому. И либо каким-то чудом вызвать у Шелли ответную любовь, либо, навсегда отказавшись от нее, жениться на Мэган. Другого пути у него нет. Что бы ни случилось, он должен вытерпеть все. Или он справится с этим пожаром, или пожар поглотит его.

Глава 8

Странное чувство преследовало Кэти все время, пока она собирала вещи для поездки на Стар-Айленд. Словно какая-то мутная фантастическая пелена окутывала окружающие ее предметы. Словно длился не прекращаясь призрачный предутренний сон, и ее дом, ее комната, она сама тонули в призрачных клубах этих зыбких, туманных сновидений.

Кэти наблюдала как бы со стороны за своими торопливыми движениями, сборами, шагами по трапу готового к отлету самолета. И мягкое высокое кресло в салоне, легко, едва заметно спружинив под ней, тоже будто бы продолжало призрачную череду полуреальных образов из ее сна.

Накануне Сэлли сказала ей, что приедет на Стар-Айленд в воскресенье или понедельник; девочки же улетели на остров еще в среду вечером. Алекс, хотя еще училась в колледже, вполне была в состоянии заработать себе на жизнь. Она смело наведывалась в редакции различных журналов и предлагала сделанные ею фотографии, которые пользовались там неплохим спросом. Она была вся в отца. Тот тоже всегда знал, чего хочет, и не колеблясь шел к цели напрямик. Брен хоть и не обладала такой целеустремленностью и напористостью, но так же старалась каждое лето подзаработать что-нибудь сама. И Кэти нравилось это их стремление к независимости. Ведь им еще не раз пригодится умение твердо стоять на ногах.

— Расслабься, — сказал Джереми, сидящий рядом с Кэти, заметив ее напряженное состояние.

Сам он, казалось, был наверху блаженства. Мягкие кресла, шампанское, которым их угостили, как только они поднялись на борт самолета, — все располагало его к благодушному настроению. И Джереми полностью ему отдавался.

А Кэти было не по себе. Чем ближе самолет подлетал к Майами, тем сильнее она переживала. Ей казалось, что она совершила ошибку. Кэти жила своей жизнью, и прошлое уже почти не беспокоило ее. Так зачем же она согласилась на эту поездку?

Джереми ободряюще прикоснулся к ее руке.

— Ничего. Все будет хорошо, — заботливо произнес он.

— Хотелось бы надеяться.

— Справимся.

— Мне кажется, я сошла с ума. Ни одна нормальная женщина не поступила бы так, как я.

— Если бы ты окончательно спятила, то вряд ли смогла бы так много работать. А значит, ты рехнулась только наполовину. И это обнадеживает.

Кэти попыталась улыбнуться. Шампанское оказало свое действие, и ей стало полегче.

В иллюминаторе показался аэропорт Майами. Кэти не любила этот аэропорт. Он всегда казался ей каким-то затхлым, кишащим всяческой живностью болотом. Шум, суета, ругань на всех языках мира, спешка, толкотня всегда производили на нее крайне неприятное впечатление. И теперь, выйдя из самолета, она брезгливо поморщилась, вступая в этот чуждый, раздражающий ее мир.

— Кэти? Э-э… Миссис Конноли? — раздался у нее за спиной звонкий мужской голос.

Она обернулась и увидела обращающегося к ней красивого молодого человека. Что-то удивительно знакомое было в чертах его лица. И Кэти мучительно вспоминала, где она могла раньше видеть этого парня.

— Анхел! — вдруг радостно воскликнула она, узнав его наконец. И придирчиво осмотрела его с ног до головы. Она помнила Анхела двенадцатилетним темноглазым мальчуганом с непокорными, взъерошенными вихрами. А теперь перед ней стоял стройный, немного худощавый юноша, почти взрослый мужчина, с глубокими, слегка раскосыми латиноамериканскими глазами, в изящном, очень опрятном костюме.

— Я очень рад, миссис Конноли, что вы вернулись на Стар-Айленд, — церемонно раскланявшись, сказал он.

— Я тоже рада видеть тебя, — ответила она. — Сколько лет прошло! Господи! Как ты вырос!

— Неудивительно, — заметил слегка смущенный Анхел.

— Но ведь ты всегда звал меня просто Кэти. Зови меня так и сейчас. Кстати, позволь представить моего друга Джереми. — Она обернулась. — Джереми, это Анхел Гарсиа. Его родители помогают Джордану содержать в порядке виллу. Анхел, это Джереми Хант, мой очень близкий друг.

Мужчины пожали друг другу руки, и Анхел поднял чемодан Кэти.

— Джордан хотел сам встретить вас, — объяснил он, — но пресса подняла страшный шум по поводу предстоящей встречи. Так что корреспонденты буквально не дают ему прохода, и он всячески скрывается от них: хочет отпраздновать день рождения дочери в компании близких людей, но с блеском. Поэтому целыми днями хлопочет и суетится.

— Не много же времени он нам оставил на репетиции и на подготовку концерта, — посетовала Кэти. — Как мы вообще сможем играть?

— О, — рассмеялся Анхел, — я думаю, вы справитесь. Ведь это как у старого велосипедиста: как только сядет в седло после долгого перерыва, руки и ноги сами начнут все делать как надо.

— Ты действительно так думаешь?

— К следующей субботе вы будете в хорошей форме. Вот увидите!