А это их группа. Ларри Хэйли, желтоволосый, подтянутый; Шелли Томпсон — красавица с большими, слегка раскосыми глазами; Кейт Дункан — строгий красивый брюнет, всегда задумчивый и странный; Майлз Ривз — рыжий веснушчатый юноша; Деррик Флэнегэн — крепкий, широкоплечий. Здесь же жена Деррика — Джуди. Она не играла ни на одном музыкальном инструменте, но как критику ей цены не было. Они просто не могли обходиться без ее советов. Человека она видела насквозь: все его возможности, все таланты — и никогда не ошибалась в этом. А ее практицизм и деловое чутье очень пригодились их группе в запутанных финансовых делах.

Они сфотографировались лет через пять после окончания колледжа. Молодые, веселые, расположились они на газоне, со смехом подняв вверх полные бокалы с шампанским. Волосы у Джордана еще довольно короткие — он недавно вернулся из армии. Все они полны надежд, энтузиазма и горячего доверия друг к другу. Все без исключения еще живы…

Кэти перевернула страницу и вздрогнула. На следующей фотографии были похороны Кейта. Несколько месяцев не разлучались они с Джорданом после этой трагедии, но что-то неуловимо изменилось с тех пор в их отношениях. Что-то мучило, беспокоило Джордана, и он замкнулся в себе. Его ревность, подозрительность преследовали Кэти, не давали ей успокоиться. Вероятно, как поняла она теперь, и она была недостаточно откровенной. Словно гибель Кейта сломала нечто важное, что соединяло их души, и трещина все росла и росла, покуда не стала непреодолимой. Доверие друг к другу — вот что потеряли они тогда, а это единственное, что связывает двух человек в таком положении, дает силы вынести хаос души, пережить тяжелое потрясение.

Все это она поняла позже. А тогда чувства захлестнули их, не давая остановиться, задуматься. Словно в какой-то агонии, онемелые, ошеломленные, бились они в сетях своих страстей и страданий. Гибель Кейта была роковой чертой, за которую они не смогли переступить вместе.

А вот и снимок, запечатлевший похороны Кейта. Фотограф поймал тот момент, когда родственники уже простились с телом и все было готово, чтобы предать его земле. Семья Кейта стоит с опущенными головами, а Джуди Флэнегэн поддерживает под руки его мать. Друзья выстроились в ряд и молча прощаются с Дунканом. Здесь все — вся «Блу Хэрон»[1].

Фотография цветная, но выглядит еще более черно-белой, чем остальные. Черный костюм на Джордане, Кэти в черном платье, темные одежды друзей…

Кэти рядом с Джорданом, который ободряюще обнял ее за плечи. Его лицо печально, но кроме печали на нем отразилось и другое чувство, тревожившее его тогда, — какая-то странная смесь настороженности и беспокойного раздумья. В напряжении его рук словно бы угадывается желание защитить Кэти от какой-то неведомой опасности.

Кэти хорошо помнила это ощущение защищенности и покоя, которое она испытывала рядом с Джорданом. Ни с кем больше она не чувствовала себя так спокойно, так безопасно. Честность и мужество были его основными качествами, и Кэти знала, что ради нее он не пожалеет своей жизни.

Но беспокоиться стоило не ей, а Джордану. Печать и телевидение тогда дружно ополчились против него. Ему было действительно трудно. А она не понимала этого. И поэтому, может быть, стали портиться их отношения.

Кэти собиралась было вернуть альбом на прежнее место, но уронила его на пол. Стала поднимать, и он вновь раскрылся. И опять захотелось перелистывать его жесткие страницы.

Вдруг Кэти заметила незнакомую фотографию. Новый снимок. Должно быть, Александрия, ее дочь, сделала его недавно. У дочери явный талант фотографа: всегда найдет именно тот ракурс, который полностью сможет раскрыть все особенности человеческого характера. Вот и здесь лицо ее отца отразило все то, что давно было известно Кэти.

А Джордан и в свои сорок шесть лет все так же, как и в прежние годы, выглядел моложе самой Кэти лет на пять. В молодости друзья часто дразнили их этим. И она временами чувствовала себя ужасно старой. А Джордан лишь улыбался в ответ.

Теперь же он выглядел, пожалуй, еще лучше, чем в юности. Годы прибавили чертам лица твердости и силы. В поредевших волосах поблескивали кое-где седые пряди, но, даже если полностью поседеет или облысеет, Джордан, как понимала Кэти, всегда останется по-настоящему красивым мужчиной. Его классический профиль, твердый, мужественный подбородок всегда будут привлекать к нему взгляды людей. Подобно Шону Коннери и Юлу Бриннеру, он, как и сейчас, с годами будет становиться лишь привлекательнее.

На карточке Джордан сидел за фортепьяно. Вообще-то он редко играл на клавишных, предпочитая гитару. Но умел играть почти на всех музыкальных инструментах. Любил он музыку страстно, с трепетным благоговением прикасался к инструментам, ласкал их своими длинными нежными пальцами, как ласкал женщину.

«Или женщин…» — мрачно поправила себя Кэти. Последнее время его часто видели на людях с какой-то молодой актрисой и фотомоделью.

Но впрочем, ей-то что за дело. Джордан остался для нее в далеком прошлом, и ей вполне нравится ее новая жизнь. А все же почему-то приятно смотреть на эту фотокарточку, сделанную ее повзрослевшей дочерью. Алекс удалось запечатлеть на ней редкую красоту зрелого волевого мужчины, знающего цену всему, что окружает человека в этой переменчивой жизни.

Да, странно, он ничуть не изменился за эти десять лет после гибели Кейта. Но как изменилось все вокруг. Как много потеряли они за эти годы: нежность и наивность юной души, доверчивость к миру, веру в бесконечность и прочность любви.

Кэти все больше и больше мрачнела. Она тряхнула головой, отгоняя от себя воспоминания. Что это она так растрогалась? Давно пора оставить эти бессмысленные экскурсии в прошлое. Хватит!

Она решительно задвинула альбом на верхнюю полку и собралась было просмотреть новую книгу, но тут зазвонил телефон.

Нет, решила Кэти, сначала — дело, а телефонные разговоры — потом. Тем более что автоответчик хорошо знает свое ремесло. И прислушиваясь к его сигналам, она услышала голос ее тренера Джереми:

— Кэтрин, возьми трубку. Я ведь знаю, что ты дома. Тебе просто негде больше быть. Ты пропустила наши занятия, и я хочу поговорить с тобой. К тому же я хочу знать, правду ли пишут в газетах.

Все это время Кэти тихо подсмеивалась над его безуспешной настойчивостью, но слова о газетах заинтересовали ее, и она тут же схватила трубку.

— В каких газетах?

— Ага! Попалась! Не стоило бы тебе говорить после твоего возмутительного молчания. Десять минут я добивался от тебя ответа!

— Неправда. Не прошло и минуты.

— Ну и этого вполне достаточно, чтобы обидеть своим невниманием.

— И все же о каких газетах ты говорил?

— А почему ты дома?

«О Господи!» — вдохнула про себя Кэти. Как он настойчив. Она и не думала, что найдет в своем тренере такого заботливого папашу, когда решила заняться своей фигурой. Упражнения нравились ей, они придавали силу и бодрость. Но Джереми мог бы быть и менее требовательным. Ведь в конце концов ему заплачено за все дни занятий, вне зависимости от того, посещает она их или нет.

— Ну извини, пожалуйста, — произнесла она виноватым тоном. — У меня срочная работа.

— Вы только подумайте, какая занятая дама! — насмешливо воскликнул Джереми. — Но работа — это еще не повод перестать следить за собой. Твое здоровье тебя, видимо, не беспокоит. Тебя беспокоят газеты. Прекрасная альтернатива!

— Так что же они пишут? — нетерпеливо прервала его Кэти.

— А пишут они то, что вы вновь хотите собраться все вместе.

— Что ты сказал?

— У тебя плохо со слухом?

— Мне еще только сорок шесть, и слух у меня прекрасный.

— Значит, у тебя что-то со зрением, — плоско пошутил тренер.

— Пусть так, но ты, несмотря на свои тридцать лет, явно хуже меня держишься на ногах, — парировала она тоже не слишком удачно.

— Ну уж! Ты преувеличиваешь…

— Да-да. И зрение у тебя может испортиться в любой день.

— Уж больно ты со мной сурова. Советую тебе быть поласковей, если ты хочешь узнать, о чем пишут газеты.

— И о чем же? — спросила она примирительным тоном.

— Именно о том, что вы опять хотите собраться вместе.

— Кто хочет собраться? — удивилась Кэти.

— Ваша группа.

— Группа? — шепотом переспросила она. — Но у меня никогда не было никакой группы.

— Кэти, милая, не надо мне врать, — досадливо проговорил Джереми. — Я понимаю, конечно, что ты решила позабыть свое прошлое, что не читаешь газет, работаешь художественным редактором и все такое прочее. И вполне одобряю тебя. В некотором смысле. Но я-то прекрасно знаю, что до этого ты входила в состав одной из самых легендарных групп нашего века, что была замужем за Джорданом Треверьяном. И в конце концов ты мать его детей…

— То-то я чувствую себя вдовствующей королевой!

Джереми не обратил внимания на ее слова.

— А поскольку он собирается снять фильм…

— Фильм? — вновь удивилась Кэти.

— Да, Кэти, именно фильм. Отвлекись ты хоть ненадолго от своих книг и почитай, что пишут газеты!

— И что же?

— Джордан Треверьян объявил о встрече старого состава группы. А произойдет это, как пишет пресса, на его вилле на Стар-Айленде. Он хочет познакомить вас со сценаристом и представить съемочной группе. «Мун-Глоу продакшен» ведет переговоры о съемке, и Джордан горит желанием возглавить это дело. К тому же он хочет, чтобы вы дали благотворительный концерт в пользу наркологических лечебниц. Пресса шумит, журналисты в экстазе, а ты хочешь сказать, что ничего об этом не слышала?

Кэти, почти оглушенная таким бурным потоком неожиданных новостей, беспомощно опустилась на стул.

— Но я правда ничего не знала, — тихо пробормотала она.

— Спасибо за искренность.

— И когда же произойдет все то, о чем ты рассказал?

— В конце этого месяца.

— Так скоро!

— Ты поедешь?

— Нет.

— Как это — нет?

— Если я до сих пор ничего не знала, то, вероятно, меня не слишком-то ждут там.

— Но ты должна поехать. Тебя обязательно пригласят.

— Нет, — упрямо повторила Кэти, чувствуя, что немного растерялась от неожиданности. Странно, газеты шумят, а она ничего не слышала. Если это действительно так, девочки уже давно бы рассказали ей об этом.

— Обязательно поезжай, — настаивал Джереми. — Это будет событие года.

— Я не любительница пышных торжеств.

— А твоя дочь уже заявила в прессе, что непременно будет там и ждет не дождется встречи своих родителей.

— Это кто же так сказал: Алекс или Брен? — рассердилась Кэти. Выходит, девочки знали о встрече и ничего не сообщили ей.

Она посмотрела в окно, из которого открывался прекрасный вид на Бруклинский мост. Ей нравилось это место. Нравился Нью-Йорк, этот вечно спешащий город, ее работа в издательстве, когда долгие часы труда завершались горделивым удовлетворением от хорошо сделанного дела. А более всего нравилось ей то, что эти напряженные и торопливые часы работы не оставляли ей времени на мысли о прошлом.

Джереми прервал ее размышления:

— Это была Алекс. Я процитирую тебе ее слова. Слушай: «Провести вечер в компании своих родителей будет лучшим подарком к моему дню рождения». Вот так. Неужели ты можешь оставить дитя без подарка?

— Это дитя слишком много на себя берет. А что за бумаженцию ты только что читал?

— «Нью-Йорк таймс», — усмехнулся Джереми.

«Таймс»! Черт возьми! Как могла Алекс такое учинить?! Алекс — ее старшая дочь. Самостоятельная, смышленая, всегда на высоте, знает, чего хочет от жизни, практичная. По крайней мере она достаточно взрослая, чтобы понять причины развода отца с матерью. Где ее уравновешенность, сдержанность? Это от Брен можно всего ожидать: она неисправимый романтик. Недаром так и норовит рассказать Кэти о жизни любимого папаши, и не важно, хотят ее слушать или нет. Удивительно, что на этот раз Брен не сказала ей ни слова.

Кэти стало не по себе. А ведь эта ночь обещала быть такой спокойной. Она допоздна проработала в издательстве вместе с художником над обложками новых книг, стараясь подобрать для каждой книги наиболее подходящее к стилю автора оформление. Работали долго, все устали, но обложки удались на славу и всем пришлись по душе. Дома Кэти еще немного посидела за редактированием срочной книги, а потом, измотанная, но с чувством глубокого удовлетворения от исполненного долга, расслабилась, принимая ванну, и наконец отдохнула в кресле за чашечкой крепкого бразильского кофе. Накинув на себя недавно купленную легкую хлопчатобумажную ночную рубашку, Кэти уютно устроилась с бокалом горячего напитка перед камином, тихо потрескивающим угольками. В последний раз просмотрев рукопись, облегченно вздохнула, вполне довольная собой, прожитым днем и проделанной работой.

Все было бы хорошо, если бы не этот проклятый альбом. К нему прибавился звонок Джереми, а теперь еще и Алекс обманула ее. Это было слишком для одного вечера.