Сандра Браун - На закате

– Неужели?

Она кивнула, разметав по плечам каскад белокурых волос.

– Надо бы облиться. – Притворившись, что не замечает устремленного на нее жадного взгляда, девочка расстегнула верхние пуговицы платья и наклонилась над водой так, что ее роскошная грудь чуть не вывалилась из корсажа. Зачерпнув ладонями воду, Присцилла с наслаждением плеснула ее на себя. – Бр-р, какая холодная! Но все равно приятно.

Она продолжала поливать себя водой. Вскоре платье намокло и прилипло к телу, соблазнительно обрисовав соски. Именно этого Присцилла и добивалась.

– Ой, мамочки! – испуганно воскликнула она, сделав вид, будто только сейчас заметила, что купается не одна, и прикрыла грудь руками. – Не смотри на меня так, Бубба, а то я упаду в обморок!

– Ты же на меня смотрела.

Убедившись, что соски стали упругими, Присцилла медленно опустила руки.

– Верно. Значит, придется и тебе позволить. Это будет справедливо.

Очарованный представшим перед ним зрелищем, Бубба не замечал, как презрительно кривит губы Присцилла. Ну и тупица! Теперь она в этом уже не сомневалась. Если бы Скаут не уехал в город, Присцилла ни за что не потратила бы время на болвана, который, похоже, не понимает, для чего предназначена эта штука у него в штанах. А вот она-то как раз очень даже понимает и не намерена сидеть и ждать, пока он поумнеет. «Надо его подтолкнуть», – смекнула кокетка.

– Я не только на тебя смотрела, но и трогала, – напомнила девочка дрожащим голосом, в котором слышались еле сдерживаемые слезы. – Но ты ведь не станешь этого делать, правда, Бубба?

Юный соблазнитель, не задумываясь, схватил наживку.

– Еще как стану! Иначе будет несправедливо.

Нервно облизнув губы, Присцилла с радостью отметила, что этот жест не оставил Буббу равнодушным, и усиленно заморгала ресницами, якобы стряхивая слезы.

– У, противный! Обещай, что никому не скажешь.

– Клянусь, – с прежней готовностью повторил Бубба, не сводя глаз с тугих сосков, которые отчетливо обрисовывала влажная ткань, и робко протянул руку. – Только от этого твое платье еще сильней намокнет.

– Да черт с ним! – не сдержалась Присцилла. Со Скаутом они давно бы уже развлекались, а этого теленка приходится всему учить.

Вначале Бубба осторожно коснулся соблазнительного холмика, потом, осмелев, слегка надавил. Гладя, лаская, тиская грудь Присциллы, он не мог поверить, что на свете существует такое совершенство. Набравшись храбрости, мальчик провел большим пальцем по соскам, давно манившим его.

– Ах, Бубба, ты наверняка делаешь это не в первый раз! – выдохнула Присцилла и шагнула вперед, так что они почти прижались друг к другу.

– Ну что ты!

– Да ладно, не притворяйся. Мне-то ты можешь сказать.

– Клянусь, Присцилла, я никогда этого не делал. Ты первая девочка, которую я полюбил.

– Сожми их крепче, Бубба, – потребовала она. – И подойди поближе…

– Бубба Лэнгстон! – раздался вдруг повелительный окрик. Мальчик инстинктивно отпрянул и рухнул в воду. Не уцепись Присцилла за траву, она последовала бы за ним.

– Что, мам? – спросил мальчик, выбираясь на берег.

– Отец тебя зовет. Ступай.

– Да, мама, иду, – смущенно откликнулся подросток и, торопливо надев рубашку, чуть не бегом припустил к фургону.

С младенцем на руках Ма выглядела весьма внушительно. Ее взор был устремлен на Присциллу, которая лихорадочно приводила в порядок свою одежду.

Удостоверившись, что Бубба ее не слышит, Ма схватила распутницу за волосы и рывком поставила на ноги.

– Мой сын – приличный парень, и я хочу, чтобы он таким и оставался. Тебе понятно, паршивка?

– Отпустите меня, – взмолилась Присцилла, тщетно пытаясь высвободиться из цепких объятий миссис Лэнгстон.

– Ты дрянная девчонка. Я поняла это сразу, как только тебя увидела. Не смей крутиться возле Буббы!

– Но он…

– Он взрослеет и становится мужчиной, и я не допущу, чтобы он попал в беду из-за такой дряни, как ты.

– Как вы смеете! Я все расскажу матери.

– Только попробуй, и твои забавы со Скаутом живо прекратятся.

Присцилла обмерла, услышав эти слова, а Ма торжествующе продолжила:

– В следующий раз, когда тебе приспичит, найди кого-нибудь другого, а моих мужчин оставь в покое.

Доставив младенца в фургон Коулмена, достойная матрона вернулась в родные пенаты. Она ни словом не упрекнула сына, но тот догадался, что именно думает мать о его поведении. Вспыхнув до корней волос, Бубба пролепетал:

– Помочь тебе с ужином, Ма?

– Ну как же, припоминаю, – кивнул паромщик и протянул собеседнику кисет. – Сдается мне, это было недели две-три назад.

Мужчина отправил за щеку солидную порцию табака, а вторую припрятал под рубашку про запас. Паромщик тут же убрал кисет. При нынешних ценах он и так проявил невиданную щедрость.

– Так вы говорите – недели две-три назад? – уточнил мужчина.

– Ну да. Я их запомнил потому, что они несколько дней простояли лагерем на берегу – ждали, пока дождь прекратится и можно будет переправиться.

– А девушки, которая меня интересует, среди них не было?

Паромщик выплюнул жвачку.

– Вроде бы была. С волосами, как грива, и с ребенком. Грудным.

– С грудным?

– Совсем крошка. Месяц, не больше.

Мужчина злорадно ухмыльнулся и устремил взгляд на арканзасский берег.

– Точно, она!

Паромщик тоже осклабился:

– Такую красотку не скоро забудешь! Только зачем она вам с ребенком-то?

Его собеседник смачно плюнул.

– Да ведь эта сука чуть меня не угробила!

За время непродолжительной беседы паромщик успел прийти к выводу, что перед ним редкостный негодяй, к тому же донельзя уродливый. Шрам, пересекавший лоб и уходивший под волосы, не прибавлял ему красоты.

– Она мне заплатит за это! – пробормотал мужчина со шрамом.

Сняв шляпу, паромщик вытер пот рукавом.

– На вашем месте я бы поостерегся. Она не одна. С ней мужчина…

– Мужчина?

Физиономия незнакомца исказилась такой злобой, что паромщик инстинктивно отпрянул. Он не собирался ни с кем ссориться, тем более с человеком, который, судя по всему, способен убить любого просто ради удовольствия.

– Ну да, мужчина. Наверное, муж.

– Она не замужем.

– Ну, едет она с мужчиной и с ребенком, вот я и подумал, что они одна семья. А запомнил я ее потому, что посреди реки она вдруг чего-то испугалась и как безумная бросилась в фургон. Такая поднялась суматоха! Ну а тот мужчина полез за ней – должно быть, хотел успокоить.

Колючие черные глаза, как буравчики, сверлили противоположный берег. Паромщик снова сплюнул, радуясь, что незнакомец явился не по его душу. Однако отнять женщину у того рослого усача тоже будет непросто.

– Парень здоровый, а глаза так и шныряют. Такой ничего не упустит! Как молния, выхватил из кобуры «кольт», когда решил, что с его леди что-то стряслось. Вообще темная личность. Сам-то по большей части помалкивает, но все примечает. Я бы не стал с ним связываться.

Незнакомец со шрамом ловил каждое слово, хотя не сводил глаз с реки.

– И с лошадьми умеет обращаться. Один звук, один взмах рукой, и они как миленькие идут, куда ему надо. Просто чудо, как кони слушаются его! Правда, вожжи он отдал пареньку, когда кинулся за своей женщиной. В жизни не видел, чтобы кто-нибудь так испугался реки!

Ухмылка незнакомца стала дьявольской.

– Испугалась реки, говорите? – Он хохотнул, и от этого скрипучего звука у паромщика по спине побежали мурашки. – Но только она не его женщина, а моя.

– Сдается, вам будет нелегко убедить в этом его. Будь я на вашем месте, я бы скорее уступил красотку, чем полез в драку с этим парнем.

– Ну, вы пока не на моем месте, верно?

Паромщик невольно вздрогнул – уж больно зловеще это прозвучало.

– Когда будете переправляться? – нервно осведомился он.

– Завтра. Мне еще надо кое-что прикупить. – Незнакомец, уже собираясь уйти, вдруг остановился. – Не знаете, куда они направились?

– Слыхал, что в Техас.

Мужчина кивнул, снова мельком взглянул на западный берег и, насвистывая, двинулся в Мемфис.

– Доброе утро, миссис Коулмен. – С фургоном молодоженов, где сегодня за возницу была Лидия, поравнялся Уинстон Хилл. Он невольно залюбовался изящной фигурой девушки и ее прелестным личиком. Казалось, она даже не подозревает, до чего хороша в эту минуту.

– Доброе утро, мистер Хилл.

– Когда вы будете называть меня просто Уинстон?

– Не раньше, чем вы станете называть меня Лидией.

– Думаете, вашему мужу это понравится?

Лидия вздохнула, приподняв узкие плечики. Ее мужу редко что нравится. Еще один проступок, реальный или воображаемый, вряд ли что-нибудь изменит. И вообще ей надоело постоянно ему угождать.

– Достаточно того, что я вам позволяю. Росс тут ни при чем. – Она одарила молодого человека ослепительной улыбкой. От этого бессознательного и невинного кокетства сердце Уинстона забилось сильнее.

Придерживая коня одной рукой, он опустил другую в седельную сумку.

– А я вам кое-что принес.

– Мне? – удивилась польщенная девушка.

– Помнится, вчера вечером, проходя мимо меня с Ли, вы заинтересовались книгой, которую я читал. Вы еще остановились отведать яблочного пирога Мозеса…

– Только потому, что боялась обидеть его, не сделав этого.

Уинстон рассмеялся:

– Наверняка так и было бы.

От этой встречи у Лидии остались не самые приятные воспоминания. Как назло, через несколько минут появился Росс и чуть не силком потащил жену домой. Он проделал это молча, хотя Лидия предпочла бы, чтобы он накричал на нее, а не исходил злобой, как закипающий чайник – паром.

Голос Хилла оторвал ее от размышлений.

– Я понял, что книга заинтересовала вас. Вот она. Можете держать ее сколько угодно.

Лидия вспыхнула, охваченная смущением и благодарностью.

– Большое спасибо, мистер Хилл… Уинстон, – поправилась она. – К сожалению, я… не умею читать.

Молодой человек молчал, раздосадованный своей оплошностью. Как он сам об этом не подумал! Но вчера Лидия смотрела на книгу с таким любопытством, что Хилл решил – читать она умеет, только времени не хватает, да и книг маловато. А что девушка неграмотна, ему и в голову не пришло.

– Ради бога, простите, Лидия! Я не хотел вас задеть. У меня и сомнений не было, что вы знаете грамоту.

– Когда-то знала. Мама меня научила. А потом умер отец… – Голос девушки сорвался. – С тех пор мы этим не занимались. И в школу я не вернулась. Кое-какие буквы помню, но вот читать… Я давно не держала книгу в руках.

Уинстон оживился и хотел уже что-то сказать, но тут закашлялся и поднес к губам безукоризненно белый носовой платок. Потом сказал:

– Уверен, вы помните больше, чем вам кажется. Пожалуйста, возьмите эту книгу! Прочтите сколько сможете, а если возникнут трудности, я охотно вам помогу.

– Мне неловко затруднять вас…

– О чем вы говорите? Я буду счастлив. – Хилл ухватился бы за любой предлог, только бы лишний раз побыть с Лидией. Влюбившись в чужую жену, молодой человек жестоко страдал, поскольку это противоречило кодексу чести, усвоенному им с детства. Но даже не будь этой причины, оставалась бы другая. Не удостоверившись, что в сухом, теплом климате здоровье его идет на поправку, он не посмел бы связать судьбу ни с одной женщиной. Однако хотя и больной, Уинстон Хилл был мужчиной, причем молодым, поэтому не мог совладать со своими чувствами. Любоваться Лидией, наслаждаться простодушной беседой с ней, отдаваться во власть этих невинных чар с недавних пор стало для него истинным удовольствием.

– Боюсь, Ли не оставит мне времени для чтения. Кроме того, у меня есть обязанности перед мужем.

Неверно истолковав слова об обязанностях, Уинстон залился краской.

– Конечно. Я ни в коем случае не хотел бы нарушать ваш распорядок дня. Прежде всего вы мать… и жена… И все же, если у вас выдастся свободная минута, убежден – чтение доставит вам подлинное удовольствие.

Лидия с тоской взглянула на книгу. Ей вдруг вспомнилась уютная комната, где по вечерам, сидя в кресле, читал отец. Сплошь заставленная книгами, пропахшая отцовским табаком, запахом чернил, кожаных переплетов и старой бумаги, эта комната казалась девочке необыкновенной. Сколько лет прошло, а она все еще помнила ее!..