Сандра Браун - На закате

– Росс, не надо! Боже, помоги мне!

– И не надейся – Бог не услышит тебя. Когда он нужен, его никогда не оказывается рядом.

Закинув руки ей за голову, Росс начал расстегивать платье. Его пальцы то и дело срывались, но в конце концов и платье, и нижняя сорочка были отброшены. Теперь жадному взору Росса предстала обнаженная грудь Лидии, предмет его давних мечтаний.

Застонав, она отвернулась и закрыла глаза. Если бы он попросил, Лидия согласилась бы в надежде, что это смягчит его. Да что там – она сама предложила бы ему себя, без всяких просьб, если бы Росс поступал иначе.

Но, к несчастью, он в точности повторял Клэнси, только на этот раз все обстояло гораздо хуже. К физическим страданиям прибавились нравственные. То, что человек, небезразличный Лидии, способен намеренно причинить ей боль, ранило ее до глубины души. Со своими лошадьми он обращался куда лучше.

Росс все никак не мог заставить себя прикоснуться к груди Лидии. Даже одурманенный алкоголем, он понимал, что, если сделает это, в нем проснется нежность к девушке. А такого нельзя допустить. Она заслужила наказание, и он накажет ее.

Задрав юбку Лидии, Росс сорвал с нее панталоны. Застонав, она попыталась сжать ноги, но он грубо раздвинул их коленом и направил тугую плоть в ее лоно.

Будь это Клэнси, Лидия испепелила бы насильника полным ненависти взглядом. Но к Россу она не питала ненависти, поэтому просто отвернулась, пока он грубо обладал ею. Внезапно пронзенная острой болью, Лидия вскрикнула. Тело ее выгнулось дугой.

Между тем он продвигался глубже. Лишь войдя в Лидию целиком, он опомнился. Впервые с той минуты, как застал жену в фургоне Хилла, Росс понял, что натворил. Ревнивая ярость, застилавшая его мозг, рассеялась и сменилась горьким раскаянием. И удовольствием, равного которому он не испытывал никогда в жизни.

Он постарался избавиться от этого ощущения, но оно овладело его телом, душой, мыслями. Вначале Росс решил, что это алкоголь сыграл с ним такую злую шутку.

Он слегка пошевелился, надеясь, что если это и в самом деле сон, то он сейчас очнется. Но все происходило наяву. С каждым движением восхитительное наслаждение накатывало на него с новой силой.

– Нет, это невозможно, – прошептал Росс. – Такого просто не может быть.

Однако его голос противоречил словам. Это был голос мужчины, испытывающего неземное блаженство.

Росс хотел бы прекратить эту сладкую пытку, но тело не повиновалось ему. Желая оторваться от Лидии, он лишь глубже погружался в нее. Его рука нащупала ее грудь, такую соблазнительную, упругую, податливую, нежную. Как слепой, Росс шарил по ней, легонько касался сосков и с удовольствием отмечал, как они твердеют от его ласк.

В какой-то момент руку сменили губы, и сосок тут же отозвался на эту перемену. Росс несколько раз провел по нему языком, наслаждаясь вкусом, ароматом, прелестью женщины, которую только что пытался наказать.

Приподнявшись, он заглянул в неправдоподобно огромные вопрошающие глаза Лидии. Только сейчас Росс заметил, что все еще сжимает ее запястья. Отпустив руки жены, он погрузил пальцы в ее роскошные волосы, и теперь уже совсем забыл о том, какую неприязнь они внушали ему поначалу.

Склонив голову, Росс припал ко рту Лидии, и слияние губ стало таким же интимным, как и слияние тел. Поцелуй длился и длился, становясь все горячее. Язык Росса неистовствовал. И вдруг этот пожар достиг высшей точки. Влажная струя излилась из его чресл в ее лоно. С губ Росса сорвался ликующий крик, словно поставивший точку в этом безумном поединке.

Он долго еще лежал сверху, купаясь в неземном блаженстве, и только потом перекатился на спину, крепко прижал к себе Лидию и погрузился в благодатный сон.

– Привет! – устало сказала проститутка. – Меня зовут Перл.

Слава богу, последний посетитель! Утром она сцепилась с мадам Ларю, и теперь та в отместку прислала ей это дерьмо. День выдался адский. Еще бы – Четвертое июля, праздник независимости! Улицы Оуэнтауна наводнили толпы мужиков, изнемогавших от похоти, как племенные жеребцы. Перл казалось, будто все они побывали у нее в постели. Да, она до смерти устала. На душе было гадко. А теперь приперся этот, самый мерзкий.

– Ты работаешь на железной дороге? – спросила она, чтобы завязать разговор.

Клэнси Рассел презрительно фыркнул.

– Не привык ни на кого ишачить. Что мне, силу девать некуда? – Его слова сопровождались непристойным жестом.

Перл заученно улыбнулась, стараясь не выказать отвращения. Посетитель явно давно не мылся.

– А монета у тебя водится? – Она не позволит этому ублюдку дотронуться до нее, пока не удостоверится, что ему есть чем платить.

Клэнси сунул руку в карман. Всего час назад, воспользовавшись перебранкой игроков, он стащил деньги с покерного стола. Этой суммы хватило на приличный обед и на бутылку виски. Теперь еда и спиртное приятно отягощали его желудок и согревали душу. Клэнси достал деньги и швырнул их на обшарпанный стол, застеленный вышитой желтой скатертью.

– Довольна? А сейчас поглядим, сумеешь ли ты их отработать.

Уладив денежную сторону вопроса, Клэнси начал раздеваться. Когда он снял рубашку, Перл увидела темные круги высохшего пота на изношенном белье, и ее чуть не стошнило. Чтобы оттянуть время, она кивнула на свернутый лист бумаги, выпавший из кармана Клэнси.

– А это что такое?

– Да вот, попалось по дороге. Какое-то объявление… Никогда не знаешь, что пригодится. Ну, хватит болтать, девочка. Раздевайся!

Перл сбросила старенький халат – прощальный подарок одной немолодой проститутки. Унылый ряд перьев вокруг выреза делал его еще более жалким.

При виде обнаженного женского тела глаза Клэнси зажглись вожделением, а рот искривился в жестокой усмешке. Перл слыла в городе профессионалкой. Приходившие к ней мужчины знали, что получат за свои деньги немало удовольствия, если не причинят ей боли. Похотливый вид Клэнси не предвещал ничего хорошего. Когда он расстегнул брюки и продемонстрировал Перл свой мощный «инструмент», сердце у нее упало. От такого всего можно ожидать.

– Дай хоть поглядеть на твое объявление, раз оно такое важное, – попросила девушка, потянувшись к бумаге. Все что угодно, лишь бы оттянуть момент, когда этот зверь вскарабкается на нее.

– Какого черта? – проревел Клэнси, раздосадованный внезапной задержкой. – Ты что, забыла, для чего я сюда пришел?

– Ой, гляди-ка! Этот парень на плакате точь-в-точь тот самый переселенец. Как бишь его имя?..

Клэнси облапил грудь Перл и с силой ущипнул соски.

– Ой, больно! Перестань. Ты что, не понял, о чем я толкую? Я видела этого человека несколько дней назад.

Клэнси задумчиво взглянул на плакат. Читать он не умел; зачем ему понадобилось это объявление, и сам толком не знал. Он смутно помнил, как те два чудака в ноксвиллском салуне толковали про какого-то парня, которого они считали мертвым, а тот вдруг объявился под другим именем. Еще вроде бы речь шла о драгоценностях, якобы украденных им.

– За него обещают пять тысяч долларов, – возбужденно сообщила Перл. Ее усталость как рукой сняло. Вот он, реальный шанс уйти от ненавистной мадам Ларю и навсегда покинуть этот проклятый заштатный городишко!

– Пять тысяч? – Клэнси выхватил у Перл плакат. – Так где, говоришь, ты видела недавно этого парня?

Возможно, умом Перл и не отличалась, а вот хитростью – несомненно. Два года, проведенные в заведении мадам Ларю, не пропали даром. Девушка быстро смекнула, что не стоит делиться столь ценной информацией с первым встречным, особенно если за эту информацию можно отхватить целых пять кусков.

Обворожительно улыбнувшись, она прижалась к Клэнси.

– Да ну, миленький, я просто пошутила. Неужели нам нечем заняться, кроме как толковать о дурацком старом плакате?

Мощный удар обрушился на ее скулу. Перл упала на подушку, морщась от боли и испуганно моргая.

– Ну так знай – со мной шутки плохи. Если сейчас же не скажешь, где видела этого парня, пожалеешь, что на свет родилась. Поняла? – Он залепил ей две звонкие пощечины, больно ущипнул за бедро и грозно повторил: – Поняла?

Перл, у которой от боли звенело в ушах, а перед глазами стоял туман, молча кивнула.

– Давай выкладывай.

– У нас перевернулся фургон, и этот парень… по-моему, это был он… помог нам добраться до города. Теперь он выглядит старше, чем на плакате, и отрастил усы. А вдруг это вообще другой человек?

Впрочем, у самой Перл сомнений не было. Разве такие глаза забудешь? И эта его манера настороженно смотреть на каждого, словно прикидывая, друг перед ним или враг.

– Он назвался Кларком?

– Нет. Но я не помню, как именно.

Запустив руку ей в промежность, Клэнси дернул за курчавые волоски.

– Это освежит твою память.

От боли у Перл на глазах выступили слезы. Она хотела закричать, но вспомнила, что это бесполезно. Снизу, из бара доносились пьяные крики, смех, звуки пианино. Вряд ли кто-нибудь услышит ее и уж тем более никто не придет на помощь.

– Коулмен. Он сказал, что его зовут Коулмен.

Вот так так! Все сходится. Те двое в Ноксвилле называли именно это имя. Значит, парень прячется среди переселенцев – там же, где Лидия. Ну что ж, он сразу поймает двух зайцев. Так, кажется, учил его папаша?

По словам Перл, того человека она видела лишь несколько дней назад. Отлично! Значит, Клэнси почти у цели. Завтра утром он снова бросится в погоню за караваном. Впрочем, почему завтра? Сегодня же ночью. И за день покроет расстояние в несколько раз большее, чем неуклюжие фургоны. Но прежде… У него есть еще одно дело.

– Как, говоришь, тебя зовут – Перл? – Голос Клэнси заметно смягчился. – Красивое имя. Да и сама ты красавица. К тому же оказала мне услугу, да еще какую!

Перл слегка приободрилась. Надо побыстрее удовлетворить этого типа и тут же бежать в полицию. Может, удастся опередить его.

– Спасибо, – прошептала девушка, делая вид, что польщена.

– Ну а старина Клэнси Рассел привык платить добром за добро. – Его руки заскользили по ее животу, спустились в пах и начали грубо ласкать промежность.

Перл стиснула зубы и изобразила некое подобие улыбки. Но уже через несколько секунд ей стало не до смеха – Клэнси вонзился в нее, как острое копье, раздирая внутренности и причиняя невыносимую боль.

– Потише, слышишь? Ты разорвешь меня, – завопила девушка.

– Но ведь тебе это нравится, красотка, – хохотнул Клэнси. Его лицо блестело от пота. Одной рукой он стиснул горло Перл. При каждом движении бедер пальцы сжимались все крепче. Глаза несчастной девушки вылезли из орбит, рот раскрылся в немом крике. Занятый удовлетворением своей похоти, Клэнси излил в нее свое семя, даже не заметив, что она уже не сопротивляется.

Перл не хватились до следующего вечера. Мадам Ларю не знала, как звали ее последнего посетителя и как он выглядел. Разве упомнишь одного, если вчера через салун прошло почти все мужское население Арканзаса? Она так прямо и заявила шерифу.

Мадам лгала. Как раз одного она запомнила очень хорошо – высокого черноволосого парня с зелеными глазами, который побывал у нее в фургоне неделю назад. К сожалению, он был слишком влюблен в свою жену, и с мадам у него ничего не получилось. Она тогда ужасно разозлилась, но потом вспомнила жену этого парня – совсем юную, стройную, с роскошными волосами и удивительными янтарными глазами. Пожалуй, трудно осуждать мужчину, полюбившего такую красивую девушку.

Невыносимо болел каждый мускул. Лидия попыталась лечь поудобнее, но это ей не удалось. В фургоне царил полумрак. Лишь первые проблески зари стыдливо освещали один из его углов. Снаружи было тихо – все отдыхали после вчерашнего праздника.

Мужчина, лежавший рядом с Лидией, не шевелился. Его рука свинцом навалилась ей на грудь. Он ровно дышал. Это успокаивало, подтверждая, что ночь она провела не одна и кто-то большой и сильный оберегал ее.

Слеза скатилась по щеке Лидии и скрылась в волосах. Проснуться рядом с ним ей не было неприятно. Теперь он будет презирать ее. При этой мысли слезы полились ручьем.

Наверное, она и впрямь рождена проституткой. Клэнси давно это почуял и, как только из подростка Лидия превратилась в девушку, начал приставать к ней. И Росс с самого начала это утверждал, а сегодняшняя ночь подтвердила его правоту. Ей бы следовало сопротивляться более настойчиво, но она не могла. То, что он проделывал с ней, было слишком хорошо.