— Кэт, как думаешь, я хороший человек?

Его вопрос застал меня врасплох, поэтому прошло несколько секунд прежде, чем я смогла ответить:

— Конечно. Ты бы не был здесь, со мной, если бы я так не думала. А что?

— Не знаю. Иногда у меня возникает чувство, будто я не был таким уж хорошим в своей прежней жизни, — сказал Вэст, но за его словами скрывалось нечто большее.

Я потянулась назад и похлопала его по бедру.

— Но сейчас ты хороший. Давай остановимся на этом.

Мужчина уткнулся мне в макушку.

— Я никогда не причиню тебе боль, Кэт, — сказал он. — Надеюсь, ты это знаешь.

После этих слов мы больше не разговаривали. Он просто обнимал меня, его дыхание колыхало мои волосы, и мы оба погрузились в свои мысли. Откровенно говоря, мне не хотелось знать, к чему были все его вопросы. На тот момент я наслаждалась приятными воспоминаниями, даже если это означало, что я игнорирую переживания мужчины, лежащего позади меня. Переживания мужчины, который неожиданно поставил под сомнение собственное благородство.

Его амнезия была странной. Чем больше возвращалась его личность, тем менее уверенным в себе он становился.

16

ВЭСТ

— Боже, как я люблю твои песни! — произнесла женщина с длинными каштановыми волосами, как только я сошёл со сцены.

Перекинув гитару за спину, я послал ей свою фирменную сексуальную и в то же время скромную улыбку.

— Спасибо. Она была написана в те безрадостные моменты, когда я искал смысл жизни.

— И, как думаешь, нашёл?

Я коснулся её щеки.

— Думаю, начинаю находить.

Ослеплённая моим внешним видом и пафосом, женщина расплылась в улыбке.

— Не хочешь выпить со мной и моей подругой? — Она указала на кабинку в задней стороне прокуренного паба, где её ожидала рыжеволосая подруга с их напитками.

Конечно же, я согласился. Я приметил их, как только зашёл в бар, и, не сводя с них пристального взгляда, всё время представлял, как смогу переспать с ними обоими.

Получилось.

В сером костюме я вышел из высокого здания и с напыщенным видом, будто я владелец этого города, не спеша пошёл по тротуару. Войдя в ближайшую кофейню, я встал в очередь, демонстративно сверкая новыми часами от «Брайтлинг», словно проверяя время.

Я приметил красивую, но немного сдержанную на вид женщину, вошедшую в здание.

Добравшись до кассы, я сделал заказ, а затем указал на стоящую позади меня женщину.

— И всё, что пожелает леди.

Женщина в удивлении хлопала ресницами.

— О, спасибо.

Оказавшись на улице, она снова меня поблагодарила. Когда я спросил её номер, она застенчиво улыбнулась и протянула свою визитку.

Дело сделано.

Я был на курорте во Франции и, растянувшись на шезлонге у бассейна отеля, наблюдал за красивой женщиной, проходившей мимо меня. Я не боялся демонстрировать свою фигуру, над которой усердно работал, поэтому на мне были плавки от «Спидо». Пройдя вдоль бассейна к более глубокой его части, я нырнул, чтобы секундой позже вынырнуть у бортика, где с напитком в руке сидела божественная женщина и болтала ногами в воде. Притворившись, что не замечаю её, я вышел из бассейна, встряхнул волосами и откинул их назад.

Женщина недовольно вскрикнула, когда несколько капель воды попали на неё, но в уголках её розовых губ играла лёгкая улыбка.

— Excusez-moi, — произнёс я, протягивая ей руку. — Je m'appelle...[5]

— Не нужно так напрягаться, — сказала женщина со слабым французским акцентом. — Я знаю английский. — Она поставила бокал и пожала только кончики моих пальцев, и это нежное прикосновение пробудило во мне что-то первобытное.

— Французский — ваш родной язык? — спросил я, целенаправленно говоря о языке, чтобы поселить в голове женщины мысли о сексе.

Это не заняло много времени: всего лишь немного другой выбор слов, плавно переходящий в беседу, и вот леди уже приглашает меня к себе в номер. Мы не покидали отель сутки, в течение которых она продемонстрировала мне, что владение французским и английским — не единственное умение её язычка.

Я проснулся один. Место рядом со мной было холодным и пустым, только усиливая моё разочарование. В своей прошлой жизни я был неразборчивым сукиным сыном, бабником в самом ужасном смысле этого слова, и рассматривал женщин как объект желания и завоевания. Я был парнем без постоянных отношений, потому что ему не нужны обязательства, который пользовался своим внешним видом и обаянием, чтобы затащить женщин в постель на одну ночь и на следующее утро выпроводить их домой.

Большей своей частью я чувствовал отвращение к тому мужчине, которым был раньше. Но если честно, какая-то часть меня была наполнена гордостью. Это чувство сбивает с толку — словно два человека находятся в одном теле, и я никак не могу определиться, кем из них быть.

Я сполз с кровати и быстро влез в свои джинсы. Через открытую дверь спальни я увидел, как Кэт на кухне, одетая лишь в мою рубашку, наклоняется, чтобы поставить противень в духовку. В груди закипела гордость, смутно напоминающая реакцию пещерного человека. Увидев Кэт в своей одежде, я осознал, что укротил её и сделал своей.

Я ощутил вину, когда задался вопросом: «А чьи это мысли: меня прежнего или новой моей версии?»

Кэт обернулась, и её лицо просияло, заставляя мою грудь сжаться. Кем бы я ни был, одно знаю точно: я сделаю что угодно, чтобы сберечь её.

Я обнял девушку, вдыхая её естественный аромат.

— Я пеку булочки с корицей, — сказала Кэт, пытаясь вырваться. — А ещё кофе, приправленный корицей.

Я удерживал её, уткнувшись лицом ей в шею.

— Пахнет вкусно. Как секс и сахар.

— Отпусти, Вэст, — смеясь и толкая меня в живот, сказала Кэт.

Отступив, я схватился за её рубашку и приподнял её края, чтобы обнаружить маленькие беленькие трусики. Кровь хлынула к моему члену.

— Ты такая сексуальная, — с одобрительной улыбкой на лице произнёс я.

Кэт закатила глаза и прикрыла своё нижнее бельё.

— Ты такой озабоченный, — сказала она. — Тебя возбуждают даже бабушкины трусы.

— Меня заводит всё, когда дело касается тебя, — произнёс я, но тут меня охватило смутное ощущение, что я веду себя как в своей прошлой жизни, и улыбка сошла с моего лица. В этот момент я почувствовал себя грязным и подлым. — Пойду в душ, — сказал я и ушёл, не сказав больше ни слова.

В душе я воспользовался мочалкой Кэт и, чувствуя себя грязным, сильно тёр своё тело, пытаясь стереть воспоминания о тех женщинах. Но, в конечном счёте, я преуспел лишь в том, что смыл запах единственной женщины, которая имела для меня значение.

— Для меня есть местечко?

Обернувшись, я обнаружил Кэт, открывающую стеклянную дверь и проскальзывающую внутрь. Не обращая внимания на член, который всё ещё стоял по стойке смирно, я отошёл в сторону, давая Кэт место.

— Ты вовремя. Я уже закончил, поэтому можешь принимать душ. — Прежде чем выйти, я поцеловал её в лоб, избегая смотреть в лицо, на котором, я точно знал, увижу замешательство. — Пойду прослежу, чтобы булочки не сгорели, — перекрикнул я шум воды.

Кэт провела в душе меньше десяти минут. Она вышла одетая в длинный бледно-голубой свитер, соответствующий цвету её глаз, и в облегающие джинсы, её влажные волосы были собраны в хвост высоко на затылке.

Она указала мне на кофейник и налила себе чашку, но не сделала ни глоточка. Вместо этого она уставилась на меня, стоящего по другую сторону кухонного стола, на котором были лишь две тарелки с булочками с корицей.

— Ты собираешься рассказать мне, что случилось? — через некоторое время спросила Кэт.

Я выдохнул через нос и приготовился вести себя как мужчина, которым когда-то был.

— Мне не следует здесь быть.

Я увидел, как в ту же секунду в глазах девушки вспыхнули смятение и боль, но через мгновение она натянула на лицо невозмутимое выражение, будто снова скрываясь за стеной льда.

— Тебе не следует или тебе просто не хочется?

— Я предпочёл бы быть только здесь, но это не означает, что я этого заслуживаю, — произнёс я, потянувшись к Кэт через столешницу, но она увернулась. Я потёр лицо ладонью. — Кэт, я вспомнил одну вещь. На самом деле, даже несколько.

Её голубые глаза расширились.

— И?

— Мне снился парень, который использовал женщин, а затем бросал их. — Я обошёл вокруг стола и взял девушку за руки. — Кэт, я тот парень. Парень, которого ты видишь по телевизору или о котором читаешь: вечный холостяк, не заботящийся ни о чьих чувствах, кроме своих. Я тот кретин.

Не отрывая от меня взгляда, Кэт опустила чашку на столешницу. В конце концов, она посмотрела вверх, поджав губы и раздув ноздри.

— Что ещё ты вспомнил?

— Я вспомнил, что живу и работаю в большом городе далеко отсюда.

Она отступила назад с непонимающим взглядом и произнесла то, о чём думали мы оба:

— Тогда какого чёрта ты делаешь на Аляске?

Пока мы ели, Кэт была слишком тихой.

— Очень вкусно, — произнёс я, счищая вилкой остатки сахарной глазури со своей тарелки.

— Спасибо, — прошептала она, так больше ничего и не сказав и даже не взглянув на меня. За всю свою жизнь я не чувствовал себя большим мерзавцем.

— Хочешь ещё кофе? — вставая, спросил я.

— Я в порядке.

— Кэт?

— Я сказала, что со мной все нормально! — произнесла она, хлопнув ладонями по столу. Джози прибежала из спальни, настороженно наблюдая за нами.

Ярость Кэт была заразительна и коснулась той части моей души, о существовании которой я уже и забыл. Я встал позади неё и, наклонившись вперёд, расположил руки на столе, тем самым закрывая ей все пути к отступлению.

— Ты далеко не в порядке, — сказал я ей в волосы, изо всех сил стараясь не кричать. Джози тихо зарычала, напоминая, кому она предана.

Прежде чем я успел среагировать, Кэт откинула голову назад и заехала ею прямо мне в нос. Сразу же полилась кровь, и несколько капель упали девушке на волосы.

— Чёрт! — закричал я, бросаясь к столешнице и хватая бумажные полотенца. Обернувшись, я обнаружил, что Кэт стоит, уставившись на меня. Её глаза расширились от ужаса, но руки были сжаты в кулаки от злости. — Какого хрена ты творишь?

Когда она ответила, её голос был громким и звучал скорее яростно, чем смиренно.

— Прости, кретин.

Мне захотелось схватить её, поцеловать и трахнуть до бесчувствия, но я прекрасно понимал, что это говорит во мне моя возвращающаяся личность. Хотя мне плевать!

Фыркнув, я взглянул на эту разъярённую женщину перед собой и в ту же секунду решил дать себе волю. Я могу либо бороться со своим прошлым, либо просто принять его и попытаться стать лучшим человеком. И это не случай раздвоения личности: я все ещё Вэст, просто моя омерзительная история больше не контролирует моё будущее.

Убедившись, что нос перестал кровоточить, я отбросил полотенце на столешницу и подошёл к Кэт. Грубо притянув девушку к себе, я сжал руки вокруг её спины.

— Не делай так больше.

Кэт поднесла ладонь к моему лицу, и только я успел подумать, что она вновь ударит меня, как девушка нежно дотронулась своими пальчиками до моего носа.

— Я его сломала? — спросила она, хоть губы и не хотели её слушаться.

— Нет. Он просто немного болит.

Я ощутил, как мой член начал твердеть, и знал, что Кэт это тоже почувствовала. Наклонив голову, я прикусил мочку её уха, притягивая девушку ближе.

— Господи, Кэт, ты сводишь меня с ума.

— Значит, так ты поступаешь?

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять слова девушки. Подняв голову, я не увидел в выражении её лица отражения своего желания.

— Кэт…

— Сейчас это важно, — сказала она, становясь в моих руках несгибаемой и непреклонной. Вернулась её броня, подкреплённая ещё и яростью. — Всё, что ты говорил о своей влюблённости в меня, обо мне как о человеке, о котором ты можешь заботиться, — всё это было лишь для того, чтобы затащить меня в постель.

Я отступил назад, её слова были подобны острым шипам, вонзающимся в мою кожу. Полагаю, вот что получаешь, когда пытаешься обнять кактус.

— Ты действительно так думаешь?

— Чёрт возьми, Вэст, я не знаю, что уже и думать! Ты приходишь в мой дом, говоришь, что я красивая, дурачишь меня так, что в конце концов я начинаю тебе доверять. — Кэт указала на свой наряд. — Я оделась так для тебя. Я надела для тебя чёртово платье. И сейчас ты говоришь мне, что привык быть «шлюхой» и что для тебя в порядке вещей соблазнить женщину, а затем отбросить её прочь.