— Да.

— Теперь я вам нравлюсь?

— Да. В смысле, нет, конечно. Просто я думаю, что нам нужен хоть один нормальный разговор.

— Я заеду в семь?

— Сойдет.

— Подниматься в квартиру не буду.

— Разумеется.

— Договорились, — мне показалось, что на его губах промелькнула улыбка, которую он тут же скрыл.

Ну и ладно. Это не ложные надежды, я свою позицию объяснила внятно! Зато совесть успокоится.

Я уже почти собралась. Не стала слишком уж принаряжаться, а волосы просто распустила. Надеть все-таки жакет, который так и лежал без надобности? Подбежала к окну и увидела подъезжающую знакомую машину. Схватила жакет и понеслась в подъезд. Телефон зазвонил очень не вовремя. Но я обрадовалась, увидев имя абонента:

— Что, Оль? Только быстрее, я спешу.

— Слушай, Маш, — она будто специально задумчиво растягивала слова, как если бы не услышала мою просьбу. — Я сегодня у Юрки была. О том, о сем трещали.

— Да он постоянно трещит. Оль, что-то важное?

— Даже и не знаю… Но решила на всякий случай предупредить, мало ли. Слушай, Юрка проговорился, что продал твое имя какому-то перцу за очень круглую сумму. Мажорчику какому-то, породистому, тачка темно-синяя.

Я замерла на полушаге и ухватилась за перила.

— Что?

— Только имя, без фамилии. Никаких адресов или чего-то еще. Кому может понадобиться имя? По имени, да еще и такому распространенному, никого не найдешь. Вот Юрка и выдал, ничем не рискуя.

— Когда это было?

— Да давненько уже, как я поняла. Месяц назад или два, он сам толком не помнит. Раз ничего не случилось, то и ерунда. Но мне лично показалось, что такие бабки не за ерунду платили. Может, искали да не нашли? Юрка мамой клянется, что только имя.

— Спасибо… Оль.

Я просто висела на этих самых перилах, пытаясь справиться с головокружением. Он… все это время… знал. Он рассказывал о своих чувствах ко мне, твердо зная, кто я есть. Манипулировал, подгонял, сокрушался, приучал к себе, даже совесть каким-то образом задействовал! А может, и не пил он тогда, может, и не сокрушался? Слова-то какие подбирал — острые, трогающие. Чертов… кукловод. Маньяк! И ведь добился — я его сама на свидание пригласила! Да ни за что бы такого не случилось, если бы под видом Кира он все время тщательно не промывал мне мозги.

Глава 10

Он вышел из машины и стоял, упершись задницей в капот. Руки в карманах, на губах улыбка. Но взгляд менялся по мере моего приближения — надо же, заметил выражение моего лица!

Никогда в жизни я так ни на кого не злилась. Я просто саму себя не узнавала, ощущая ясное намерение расцарапать ему лицо в кровь. И лишь после этого выскажусь.

Но когда я была уже в полушаге, он шагнул в сторону и перехватил меня за талию сзади, заставив окончательно потерять рассудок. Прижал к себе и приподнял в воздух, что я уже его ни руками, ни ногами зацепить могла.

— Тихо-тихо, кошечка разъяренная, — голос для подобной ситуации прозвучал уж слишком спокойно. — Что случилось?

— Отпусти! — я продолжала безрезультатно извиваться.

— Отпущу. Если не станешь драться. Или так поговорим?

И в довершение абсурдности ситуации прижался на секунду губами к моей макушке. Затем сразу отпустил, но отшагнул, готовый в любой момент меня снова перехватить.

— Как давно?! — кричала я, не в силах унять хотя бы голос.

— Что давно, Маш?

— О-о, мы уже на ты перешли, дорогой начальничек?! — я направила злость в язвительность. — Как давно ты узнал, что звонил именно мне?

Ну, хоть бровь приподнял — я уж думала, и этого не добьюсь. А затем улыбнулся. Хищно улыбнулся, без капли вины. Да ведь он всегда такой был! Где были мои глаза, которые не видели очевидного?

— Ну… примерно после Саратова. Давай уж честно, сама спалилась. Хотя первая мысль возникла после твоего сообщения на совещании — я видел, как ты его отправила. Решил, что показалось. Но уже смотрел внимательнее.

— Козел! — я не сдерживала ругательства, но все слова были какими-то недостаточно емкими. — Мудак!

И вдруг он снова подался на меня — резко, неожиданно. Я взвизгнула и отшатнулась, словно всерьез ждала удара. Но он перехватил меня за талию и усадил на капот. Поставил руки по обе стороны, наклонился. С меня вмиг слетела вся бравада.

— Маш, — он смотрел прямо в глаза. — А я мудак, потому что водил тебя за нос, правильно? Тогда кто ты? Или ты была такой честной, что можешь сейчас на меня орать?

Я поддалась нервной дрожи, которая вытрясала из тела энергию. И молчала. Я не знала, что на такое обвинение отвечать. Не правоту же его признавать.

Тогда он заговорил сам:

— Маш, ну ты ситуацию тоже оцени. Я знал, что ты уже напугана прошлыми сессиями. Потому прямыми методами ничего бы не добился. А я обязательно хотел добиться. И гляди-ка… Кстати, симпатичный пиджачок.

Ответила совсем тихо:

— Да я тебя боюсь теперь еще сильнее.

— А ты возьми и не бойся. Хотела первого нормального разговора — а мы даже до кафе не доехали. Поедем?

— Нет!

Он снова озарил меня тем же оскалом.

— Тогда давай поговорим здесь. Я просто заплатил твоему гаденышу за имя, чтобы быть уверенным. А потом мы уже врали друг другу абсолютно синхронно.

— Да я… я же как марионетка! Думаешь, приятно узнать, что всё идет по чьему-то продуманному плану?

Кирилл мотнул головой:

— Мимо. Далеко не всё. Тогда… у тебя в квартире было совсем не по плану, против плана. Я не идеальная машина по расчетам. И правды я тебе говорил намного больше.

Я не могла собраться с мыслями. Даже если все его признания были настоящими — именно так он и чувствовал — то это же еще невероятнее! Я думала, что он признавался постороннему человеку, но у кого хватило бы силы духа лить эти признания прямо тому, от которого «на стены лезешь»? Это почему-то выглядело в произошедшем парадоксальнее всего. Или просто врал, преувеличивал? Разводил на секс, пусть трудозатратными и дорогими методами? Об этом и спросила, больше не в силах играть:

— Кир, я тебе хотя бы нравлюсь?

— Шутишь, что ли? — он даже улыбаться перестал. — Я себе уже локти сгрыз от желания тебя получить.

— Секс?

— Безусловно. Но не только он. По-твоему, мне заняться больше нечем, как загонять так долго одну девчонку, которая мне даже не нравится?

— Но ты не насильник, — я не добавила вопросительную интонацию, но ответа ждала.

— А зачем мне тебя насиловать, Маш, если ты и так дозреешь? Я же не оставлю, пока не получу. Но потом обязательно сыграем и в изнасилование, тебе понравится.

— Но я люблю другого мужчину! Уже говорила!

Он расхохотался громко и искренне. Отступил, запрокинув голову вверх. И, просмеявшись, снова посмотрел на меня, но уже не приближался:

— Да, тот самый ревнивец, как же. И где он был все это время? Как относится к твоей второй работе, там никаких двусмысленностей не возникает? Маш, да прекрати ты извиваться. Тебе проще отпугивать меня ужасом в глазах… Хотя постой-ка, мы же оба знаем про мои наклонности. А может, ужас меня только разогреет? Тогда продолжай.

Своего он добился — теперь я посмотрела на него с неприязнью. Спрыгнула на землю и направилась в подъезд. Услышала в спину:

— То есть свидание отменяется?

Мужчина вел себя так, словно его вообще ничего не тревожит. Считает себя правым по всем пунктам, а загонять жертву в капкан — это вообще, должно быть, любимое развлечение. Он даже не спросил, откуда я узнала, — настолько уверенно себя ощущает. А я поймала себя на том, что не боюсь. Наверное, все-таки успела узнать Кира так хорошо, что понимаю — ему нужно подчинение добровольное, когда женщина внутри без стержня, но до этого момента он ничего серьезного с ней не сделает. Развернулась легко на каблуках и, неожиданно для себя, нашла силы для улыбки:

— Отменяется, Кирилл Алексеевич.

— Кир, — поправил он зачем-то. — Или уже Мастер, если боишься, что я пропущу намек.

— И Кир тоже на свидание со мной не идет. И Мастер с ним. Вся толпа в пролете.

— А, так это планировалось все-таки свидание? — он вообще оказался непрошибаемым и методично гнул свою линию.

Я с мысли не сбилась, собираясь поставить точку:

— Ничего не получится, Кир. Хорошие отношения на такой ноте не начинаются, а плохие мне не нужны. Если мне вообще нужны отношения.

— Так давай начнем отношения на хорошей ноте, Маш. Например, с этого момента станем говорить друг другу правду.

Он удачно меня провоцировал, если я снова шагнула к нему, не сдерживая шипения:

— Правду хочешь? А давай я начну! Первое: ты мне мог бы понравиться, но только без того знания, которое никуда не денешь. Да, твои пристрастия не для каждой, но ты ведь и сам в курсе? Второе: твое желание завязано только на сексе, это вообще претит всем моим настройкам. Третье: я не девственница! Что, все еще хочешь невинного тельца? Не рухнуло либидо-то? — справедливости ради, на этих словах он даже в лице не изменился — улыбался все так же. Потому я и продолжила: — И четвертое: мне противно это ощущение, в котором я сейчас нахожусь. Я тебе не мышь, с которой можно играть и даже не притворяться, что от нее что-то зависит.

— По поводу последнего замечу, что этим ощущением я тебе показал, кто из нас всегда будет главным. Не лишнее, если мы больше не хотим неприятных сюрпризов. Еще что-нибудь?

— Да нет, мне достаточно.

И пошла в свой подъезд, готовая к тому, что он меня снова перехватит. Но он и не двинулся с места. А когда уже из квартиры выглянула в окно, увидела, что машина уехала. Этот факт меня изумил. Интересно, что это означает? Есть надежда, что я зацепила его все-таки последним монологом, и он решил взять тайм-аут, чтобы подумать. Или дать подумать мне?

Глава 11

Ну, я это время впустую не потратила — действительно, хорошенько поразмыслила. И в понедельник зашла в его кабинет, полностью уверенная в правильности дальнейших действий.

— Что это, Мария? — он как-то уж слишком легко переключался на официальный тон, даже взгляд сделал другим.

— Заявление на увольнение. Вам вслух прочитать, Кирилл Алексеевич?

— Уверены, Мария?

Он точно так же спросил, когда я его на кофе приглашала. И в этот раз я была уверенной еще больше. Успела подумать и взвесить, и мне хватило ума понять: если он захочет, то снова собьет с толку. Притворится очаровательным, романтичным, размоет границы, и я снова попадусь — снова начну смотреть на него так, словно он заслуживает шанса. Или наоборот, приму, что игрок такого уровня заслуживает любого приза, который только захочет. В этой войне я определенно рано или поздно проиграю, так не пора ли одуматься и выйти из зоны конфликта? В ответ просто кивнула.

— Уже нашли другую работу? — он подтянул листок ближе, взял ручку. Неужели подпишет без вопросов?

— Нет пока. Но вы ведь все равно захотите потребовать еще двухнедельной отработки.

— Мое хотение в этом смысле не играет никакой роли. Нужно найти человека на ваше место, которому вы передадите дела, — он размашисто расписался. — Это не бзик начальства, а трудовой кодекс не только идиоты составляли. Все, можете идти, я передам в отдел кадров.

Или опять врет, или ближайшие две недели мне медом не покажутся. Я вообще настраивалась, что даже за эту подпись придется побороться, и по легкости первого этапа понимала, что он просто передвинул мои проблемы на этапы оставшиеся.

— А я сама передам. Что же вы будете утруждаться?

— Да уж. Я вынужден согласиться, что если сотрудник настолько мне не доверяет, то ему действительно лучше не работать на меня.

Он с шикарной улыбкой пальцем передвинул заявление ко мне. Я оторопело подхватила и побежала к кадровику. Внимательно наблюдала, как документ регистрируют, то есть на официальном уровне подтверждают, что назад дороги не будет. Ну все, значит, только две недели ада.

В следующие недели не было не только ада, но даже придирок. Девчонки из общего отдела переспрашивали, куда я ласты наметила, уговаривали остаться — это было очень странно, ведь мы раньше даже толком не общались. Ирина Вадимовна вообще утащила в бухгалтерию, где долго кормила меня сухими печеньками и монотонно рассказывала, что Москва — это яма, где каждый выкарабкивается сам, а тех, кто глуп или невнимателен, подвергают смертной казни, то есть возвращением на родину, или вовлекают в кабалу. И что мне может в следующий раз так не повести с порядочностью работодателя. И на какие пункты я обязательно должна буду обратить внимание при новом трудоустройстве, чтобы не вляпаться. Не увидев должного понимания в моих глазах, она начала письменно мне эти пункты излагать, чтобы у меня «точно всё было хорошо».