Глава 6

Однако не стоит полностью поддаваться облегчению. Не надо добавлять к его догадкам уверенности. В тот же день я съездила к самому юркому из моих боссов и попросила сменить мне номер — мол, один клиент уж очень сильно привязался, хочет встречи, отделаться не выходит, как и толком его обслужить.

— Забудь, — Юрка даже до конца не дослушал. — Никаких смен симок, Маш. Особенно тебе, у кого столько постоянных на подсосе. Я, можно сказать, в этом бизнесе прорыв совершил, когда придумал выделять випов и устранять для них посредничество операторов — я тебе как самец говорю: нет ничего хуже, когда тебе отчаянно приспичило вздрочнуть, а тебе ебут мозг какими-то переводами и задержками. Объясни своему прилипале, мол, никак нельзя, не по правилам — мне тебя учить? Перенастрой на другую девочку или отвадь. Лучше мы потеряем одного, чем расстроим пятерых.

— Юр…

— Я все сказал, не отвлекай. Пшла, пшла. Или раздевайся, тогда поговорим.

Чем он так сильно занят, вновь цепляя гарнитуру к уху, одному Юрке и известно. А подкатывает он так, по инерции. Поначалу сильнее давил, но один раз не дала, два не дала, а на третий у него новая девочка появилась, которую можно начинать обрабатывать. Насколько я знаю, никто нашему научруку так и не дал, но он оптимистично не теряет надежды. Как и времени на каждую. В принципе, я считала это хорошим знаком: ушлый типок явно и с криминалом дружит, и прослушки на каждый телефон может поставить, и еще черт знает что сделать, но до принуждения «обслужить начальство при входе в бизнес», как иногда бывает у проституток, не опускается.

Вздохнула и удалилась. В принципе, Юрка прав. Один только мой «Зайчонок» раз пять повторил, что кончил только от того, что ему дали мой прямой номер и теперь он сможет звонить мне в любое время дня и ночи. Я ему верю — «Зайчонок» вообще кончает от всего подряд секунд за пятнадцать и никогда не хочет другую девочку. Любимый клиент! А Кира, он же Кирилл Алексеевич, придется отваживать — Юрка вроде дал добро, так что ругаться не станет, даже если тот нажалуется.

Я почему-то не сомневалась, что он позвонит. Вряд ли наши телефонные отношения закончатся на обсуждении чайника. Но он снова на несколько дней пропал, а его имя на экране телефона высветилось только в среду. Может, просто не брать? Эта мысль пришла в голову первой — игнорировать, пока ему не надоест. Но тем самым я боялась навлечь на себя еще большие подозрения: ага, сразу после намека начала морозиться. Нет, все-таки будем отваживать. И для этого требуется: номер раз — самой не переходить к горяченькому, как в прошлый раз, когда он остался неудовлетворенным, номер два — если и перейдем по его команде, то отыграть так, что ему самому захочется найти кого получше. Прокрутив в голове этот короткий план, я приняла вызов:

— Кир? — интонации низкие, грудные, но мягкие. Я с нашей встречи в супермаркете тренировалась не сбиваться с этого тембра, которой очень даже мой, но в реале никогда звучит с такими же вибрациями.

— Я, да. Что делаешь?

— Жду твоего звонка, — сказала честно.

— Дождалась?

У него вновь было ироничное настроение, не располагающее к быстрому переходу в Тему. Так даже лучше. Не станет же он мне названивать, если совсем прекратит удовлетворять желание?

— Почти, — я тоже улыбнулась.

Он немного помедлил — подбирал слова:

— Слушай, Ева, я знаю, что это не принято, но почему бы один раз не встретиться лично? Я, наверное, вообще зря в эту фигню втянулся — хотел просто попробовать, прикола ради. Но сам характер у меня не такой, я не умею сохранять дистанцию. Можем в кино сходить. В любое людное место. Просто поболтаем, посмотрим друг на друга. Подруг своих захвати, охрану, если боишься. Для меня это важно — и я с тобой буквально через себя переступаю, потому что терпеть не могу навязываться. И я не какой-нибудь маньяк. Я даже не испытываю к тебе острого желания, но увидеть хочу.

Поздновато он с этим признанием спохватился. Мне ли не знать, что маньяк и есть? Жестокий и беспощадный, очень склонный к сексуальному насилию.

— А зачем, Кир? Чтобы испортить эту атмосферу таинственности? Тебе проще тогда вовсе мне больше не звонить или выбрать другую девушку.

— Давай испортим эту чертову таинственность. В чем проблема, если мы уже все равно не занимаемся тем, чем вроде бы должны?

— Видишь ли… Ты ведь умный человек, Кир, ты и сам должен все прекрасно понимать. Этот образ — тот, который ты слышишь — он ненастоящий. На самом деле я вовсе не такая, какой все время себя описывала. Я не красавица с обложки Плейбоя, и не за внешность нас берут в этот бизнес.

— Так и прекрасно! Я тоже, знаешь ли, не мачо. Мачо вообще обращаются к таким услугам? Вот и поставим точку в этой эпопее, раз ты уже открытым текстом меня отшиваешь. У меня уже все равно не получается расслабиться, зациклился.

Отшивать, однозначно. Не он первый, не он последний, кто на мысли о реале зацикливается, но конкретно этот индивид не ведется на обычные отмазки. А отшивать можно единственным способом — говорить в лоб:

— Хорошо, Кир, я кое-что объясню. Я — актриса. И все это, — я махнула рукой, будто указывая на кухонный гарнитур, — просто актерская игра. Я не испытываю удовольствия при общении с клиентами, и таких как ты у меня десятки.

— Ну, об этом я догадывался, — кажется, ему признание настроения не испортило, если вообще прозвучало новостью. — Но ведь у тебя есть и личная жизнь. В твоей личной жизни есть мужчина?

— Нет, — я и не заметила, как мы перешли к обсуждению меня. Собралась: — Кир, я никогда и ни при каких условиях не соглашусь встретиться именно с тобой! Ты хотел откровенности — получай. Ты меня пугаешь. Твои наклонности пугают до ужаса. Я могу подыграть, конечно, но уж точно не горю желанием оказаться в поле твоей видимости.

— Зря ты так. Я вполне способен быть пушистым, практически до бесконечности. А там посмотрим.

— Вот-вот, — я обрадовалась, что он не стал отпираться. — Как раз смотреть я и не собираюсь. Я не осуждаю! Но сама не испытываю никакого удовольствия от жестокости.

Он неожиданно тихо рассмеялся, путая мои мысли неоднозначностью. Я уже заинтересованно ждала ответа:

— Ева, ты кажешься такой подкованной в некоторых вопросах, но на самом деле мыслишь по шаблону. Разве тебе непонятно, что в общении с тобой люди больше экспериментируют, выходят за рамки, просто воображают немыслимое?

— И ты экспериментировал? — я не поверила ни на йоту.

— Ну… отчасти. Нет, я диктатор и люблю, когда мне подчиняются, но просто не до такой степени, как ты себе придумала. Ты правда считаешь, что все клиенты то же самое повторяют в постели с женщиной? Да ничего подобного, а если и повторяют, то определенно не с таким запредельем. Например, если мужик просит тебя поссать ему на лицо, то это совсем не значит, что он в жизни хочет это повторить. Чаще всего фантазии идут намного дальше настоящего действия. Или…

Мне была понятна его мысль, потому я перебила:

— Ты и про золотой дождь знаешь? Почему я не удивлена?

Смеется. Боже, как он смеется! Есть в этом мерзавце что-то, напрочь сбивающее с толку.

— Ты мне сейчас и это в резюме впишешь? Нет, Ева, я даже фантазировать не хочу на тему, что кто-то мочится на меня.

— Вряд ли на тебя, но не исключаю, что наоборот… — задумчиво протянула я, вызвав новый всплеск веселья на том конце. И действительно, уже надумываю. Потому вернулась к тому, что точно о нем знала и что он «проворачивал со мной»: — А можешь мне ответить совершенно честно на один вопрос — ты когда-нибудь запихивал в анус женщины сразу член и вибратор?

Тишина. Думает там о чем-то.

— Эм… ну, было дело. Ей понравилось.

Я рассмеялась от того, что не стал юлить и подтвердил мою правоту:

— Или она просто соврала, что ей понравилось? Ты же диктатор, сам признался!

— Да перестань. Это же просто игра. В нее играют добровольно оба! Иногда трое… Можно и вчетвером, но тогда кто-то обязательно быстро выдыхается… потом начинается дележка власти…

— Кто-то погрузился в воспоминания? — я остановила поток сознания.

И снова смех. Весело ему, он вообще мне позвонил, чтобы вдоволь повеселиться? А как же, на работе такой суровый, неулыбчивый почти, — позитивную энергию, наверное, бережет. Для меня.

— Ева, я тебе никаких игр и не предлагал, перестань накручивать. Или ты всерьез веришь, что в кинотеатре я тебя скручу, всажу два хера в попу и заставлю вылизывать пол?

Я устала спорить — это и в голосе отразилось:

— Нет, не думаю. Но и встречаться с тобой не стану.

— Хорошо, — он согласился как-то легко и неожиданно. — Тогда больше не буду спрашивать. Просто поболтаем. Расскажи что-нибудь.

— Что?

— Допустим… о самом плохом своем клиенте.

— А есть варианты?

Конечно, я преувеличивала. Извращенцев и без него хватало, я уже всякого наслушалась.

— Я?! — он возмутился громко. — Не может быть. Тебе не попадалось ни одно копро…

— Заткнись!

И снова мягко, без малейшего напряга:

— Обычно это слово произношу я. И обычно наказываю, если кто-то осмелится говорить со мной в таком тоне. Молчу-молчу. Мы сегодня не об этом.

Сегодня? То есть вознамерился мне звонить снова? И так, пока со стопроцентной уверенностью не узнает мой голос?

— Кир, — я попыталась говорить с легким нажимом. — Думаю, что это наш последний разговор.

— Почему? Тебе за такое не платят?

— Нет. У меня есть босс — думаю, ты догадываешься. И все разговоры он прослушивает.

Вранье было абсурдным, и, конечно, он это понял:

— Ну да. Сидит и слушает. День слушает, два слушает, а потом… Ты в шпионском фильме, что ли? Но ладно, подыграю. И что твой босс скажет, ведь звонок-то все равно платный?

— А он очень принципиальный! — я даже краснеть начала от осознания, какую ахинею несу. — Девочки должны заниматься делом, иначе… у них квалификация теряется.

— А-а-а, — сделал вид, что принял такое объяснение на веру. — Просто шикарно. В реале я знаю только еще одну такую же лгунью. Тоже рот открывает только для того, чтобы вытащить лапшу для моих ушей.

Кажется, я понимала, о ком речь. А это забавно — говорить со мной обо мне. Даже если придется осторожно ступить на зыбкую почву.

— У тебя есть девушка?

— Нет, не в этом смысле. Хотя… Нет, не могу пока определиться на ее счет.

— О, интересно. Она тебе нравится?

— Более чем. Но я не думаю, что она мне подходит.

— Почему?

Опять ответил со смехом:

— Ты все-таки профессионал, Ева, как удачно отворачиваешь темы от себя самой.

— Ну, ты же сам хочешь платить за болтовню. Вот и рассказывай — почему она тебе не подходит?

— Сам, — признал он и почему-то решил ответить: — Потому что такую, как она, надо ломать под себя, чтобы… ну, ты знаешь.

— Чтобы два хера в попу? — подсказала я, уже сама едва сдерживая хохот.

— Ну, примерно. Она вообще немного дикая. Зубастая очень. Не осознанный пассив и, вполне возможно, не склонна. А нравится до такой степени, что уже смотреть на нее спокойно не могу. Нет, я умею долго тянуть вообще без доминирования, но рано или поздно точно захочу ее по полной программе. А если она тогда и взбрыкнет? А если я к тому времени окончательно влюблюсь? Вот и не делаю ничего. Я даже думаю, что к тебе прицепился по этой причине — отвлекаюсь.

— Ты способен влюбиться? — меня это поразило сильнее прочего. Хотя поразительного прозвучало достаточно — потом об этом подумаю.

— Почему нет? Опять шаблоны. Кстати, заметил, что у вас с ней голоса похожи. Иногда кажется, что слишком. Но в такое совпадение сложно поверить, сколько в мире русскоязычных девушек? Вероятность выйти на тебя с двух сторон стремится к нулю.

— Голоса похожи? Это частое явление, — меня как раз на этой фразе голос и подвел.

— Я, в общем-то, тоже так думаю. Это как-то на уровне подсознания работает — я хочу увидеть тебя из-за смутной ассоциации с ней. Или хочу так сильно ее из-за смутной ассоциации с твоим голосом, который, в свою очередь, ассоциируется у меня с сексом. Во, точно, это же подкорка, как я сразу не дорубился? Банальная цепочка: удовольствие от голоса — интонации — залип как пацан. И из-за пары ключевых интонаций мозг вас объединяет — вот, это она, бери ее, твоё.

Я порадовалась, что он нашел себе какое-то объяснение. Проблема всех очень умных людей — они впихивают мир в логику, а пробелы заполняют любыми, такими же логичными, конструкциями. Этот еще и начитан. Вот так, собственно, углубленный курс по психологии и подкидывает разумное объяснение там, где есть просто совпадение — в совпадение же сложнее поверить, оно ведь нелогично.