— Ты предлагаешь ему остаться, чтобы вместе осадить сарацин в Алеппо?

— Да. Людовику следовало овладеть Константинополем. Он мог это сделать, и я слышал, что епископы это ему настоятельно советовали.

— Но там правит Мануэль.

— Коварный грек! Он нам не друг.

— Ты думаешь, это он ввел в заблуждение Конрада?

— Ничуть не сомневаюсь. В этом и кроется причина почти полного разгрома немцев.

— Тогда греческий император Мануэль тебе такой же враг, как сарацины.

— Я мечтаю, чтобы он пал. Ведь правители Антиохии — вассалы императора. Он для меня властелин, который в любой момент может прийти сюда с войском, во много раз сильнее моего, и отнять у меня Антиохию. Мне нужно убрать этого человека. Хочу сделать этот район Средиземноморья дружественным для христиан, а путь паломников в Святую землю безопасным.

— Думаешь, тебе Людовик тут поможет?

— У него есть войско.

— Сильно обескровленное.

— Но воины хорошие. Само присутствие французских рыцарей на этой земле воодушевляет христиан и вселяет страх неверным. Людовик попал в засаду, но перед тем одержал блестящую победу. Если бы он попытался взять Константинополь, он наверняка бы им овладел.

— Так что я должна сделать?

— Людовик тебя слушается. Все в один голос твердят это. Надо попытаться убедить его стать на мою сторону, отложить поездку в Святую землю и заняться срочным делом, которое будет лучшей службой Господу.

— А также нам двоим… Я поеду с войском и буду в одном лагере с тобой.

Раймон не был в этом уверен, но промолчал.

— Поговори с Людовиком, — сказал он. — Только не открывай всех планов сразу.

Элинор пообещала сделать это. Для Раймона она готова на все; а раз его план предполагает, что они смогут не расставаться, Элинор стала его горячей сторонницей.

* * *

Элинор с трудом выносила общество мужа. Она невольно и постоянно сравнивала его с Раймоном. А трудно найти людей более несхожих. «Как Людовика Толстого угораздило родить такого сына?» — рассуждала она. Любой из его братьев больше подошел бы к роли короля. Взять хотя бы Робера, герцога де Дрео, о котором она много слышала. Анри, следующий по возрасту за Людовиком, ставший архиепископом Реймским, тоже, наверное, не отказался бы стать королем. А были еще Филипп и Петр — все могли стать на место погибшего брата. Любой из них был бы лучшим королем, чем Людовик. Человек, чье сердце отдано церкви, не может править страной. Людовик ничем не выделялся, если не считать, конечно, его благочестия, но какая же это тоска! Она старалась избегать короля и радовалась, когда, занятый делами, он не искал с ней близости. Ну надо же было ей, столь пылкой женщине, получить такого мужа! Элинор давно считала их союз невозможным, но, когда она сблизилась с Раймоном, это стало совсем очевидно. Вот это настоящий мужчина! И как правитель, и как любовник — безупречен!

Для Раймона она была готова на все.

Людовик пришел в апартаменты Элинор во дворце Раймона нахмуренный и задумчивый. В чем причина его мрачного настроения? Нескладно прошло богослужение в церкви? Он большой знаток и ценитель службы.

— Людовик, как здесь хорошо! Как тут покойно! — сказала Элинор. — Но в любой момент на этот чудный край могут напасть неверные.

Король молчал, и Элинор продолжала:

— Как жаль, что эту землю нельзя обезопасить для христиан.

— Вся дорога на Иерусалим опасна. Поэтому такой поход, как наш, чреват бедой.

— Тогда надо эту дорогу сделать безопасной, — осторожно, как просил Раймон, начала подготавливать Элинор.

— Нет, нам самим надо двигаться в Иерусалим.

— А что, если это побережье захватят неверные?

— Тот прославит себя, кто вырвет этот край у них обратно.

— Разве это не важнейшее дело христианина?

— Это так, но наш долг скорее отправиться в Иерусалим. — Глаза Людовика фанатично загорелись. — Я уже вижу, как мы изгоняем сарацин из Святого Города и превращаем его в бастион христианства на века.

— Этим можно заняться потом. Не лучше ли тебе сначала сделать эту дорогу безопасной для войск и паломников?

— По этой дороге мы прошли милостью Господа.

— А пристанище получили милостью князя Антиохийского.

— Неважно, что нам пришлось пережить и что еще предстоит, наш долг состоит в одном: нам надо идти на Иерусалим.

* * *

Узнав от Элинор, что Людовик не склонен принять его план, Раймон решил поговорить с Людовиком и его главными советниками на особой встрече. Раймон изложил французским гостям свои соображения и стал страстно убеждать их в необходимости создать надежный бастион на дороге, ведущей в Святой Город. Упоминались близкий Алеппо и многочисленные племена неверных, устраивающие засады на пути. Дорогу надо сделать безопасной для христиан и передать Святой Город в их руки, а для этого надо на сарацин пойти войной. Христиане тут должны объединиться.

Идея такой превентивной войны вызвала у Людовика отвращение. До гроба ему не забыть предсмертные крики из горящей церкви в Витри. Пока его не втянут в войну насильно, никакой войны он сам объявлять не станет. Напрасно Раймон расписывал свой план. Сановники и епископы его уговору поддавались, но Людовик был тверд, повторяя одно слово «нет», его же мнение было решающим.

Все это Раймон обсуждал с Элинор при их новой встрече:

— Людовик не воин. Просто беда, что он командует войсками. Он не может понять, что закрепить эту землю за христианами, упрочить здесь наше положение — значительно важнее бессмысленного богомолья в Святой земле.

— Кроме прощения своих грехов, его ничто не занимает. — Да какие грехи могут быть у такого человека?

Элинор рассмеялась:

— В душе он настоящий монах. Ему нельзя было уходить из церковного посвящения. И он достался мне в мужья!

— Странно, что он вообще решил жениться.

— Он и не хотел, но, встретив меня, передумал.

— Легко могу понять: ты очаровала даже его. Но он «решился»! Позор! На королеве любви и песни…

— Да, ему следовало оставаться монахом. Он очень неохотно пошел на войну, а тут случилось это несчастье в Витри. На всякой войне может произойти такое. Мне хочется уйти от него. Встретив тебя, теперь я понимаю, как он мне противен.

Раймон обнял ее, но мысли его были заняты другим: даже Людовик понимал значение Аквитании для королевства, потому и женился на Элинор. Богаче ее не было невесты в Европе. Хотя Людовик получил титул герцога Аквитанского, правительницей остается Элинор.

Предположим, она уйдет от Людовика и останется в Антиохии. Что, если ему самому на ней жениться? Может ли она снова выйти замуж? Нет, невозможно. А почему бы ей не попытаться разрушить брак, сославшись на близкое кровное родство! Это самый удобный предлог в такой ситуации, потому что большинство состоятельных семей в разное время соединялись, и такие связи в прошлом всегда можно отыскать…

Вот о чем думал Раймон, предаваясь любви с Элинор.

* * *

Раймону военная кампания совершенно необходима. С одной стороны, ему надо приструнить неверных, а с другой — вырваться из вассальной зависимости от греческого императора. На это нацелены все его устремления, но на их пути стал Людовик — бездеятельный и монахоподобный король. Раймон мстительно ликовал, когда лежал в пылких объятиях своей племянницы и жены Людовика! Ну до чего же глуп этот король-простак! Ненавидит войну и не понимает, сколько она может принести его короне! Корит себя за то, что его солдаты погубили несколько женщин и детей, обладая такой соблазнительной женой, не умеет насладиться ее любовью, спит с ней только из желания родить наследников — и это все.

Раймон громко рассмеялся и стал обдумывать, как все же использовать присутствие французского короля, хотя тот не одобрял его планов и тем самым мешал их исполнению. Они подробно все обговорили… Раймон и Элинор. Им нужно придумать способ, чтобы ей остаться в Антиохии.

Раймон много лучше понимает Элинор, нежели она его. Ее страсть к нему оказалась гораздо сильнее, чем его — к ней. Она же этого не знала. Элинор, романтичная королева трубадуров, была вся поглощена любовью и ничто, кроме любви, видеть не желала. Он не стал ей объяснять, что, отрешившись от скучного однообразия жизни, она преступила черту приличия, столь опасный поступок может позволить влечениям завести слишком далеко. Но сам он знал, что с ней так и будет и очень скоро у нее появится другой любовник.

Они нежно попрощались. Из предосторожности сначала домик покинула Элинор. Она вышла и сразу же увидела в кустах чью-то фигуру. Она сделала вид, что ничего не заметила, и пошла дальше. Человек последовал за ней. Не доходя до дворца, Элинор резко обернулась и столкнулась с ним лицом к лицу.

— Ты? — Элинор громко рассмеялась. То был человек, которого она презирала. Тьери Галеран, евнух огромного роста. Он отличался недюжинным умом и завоевал высокое положение при дворе Людовика Толстого. Старый король пожелал, чтобы Тьери Галеран служил и молодому Людовику, который стал относиться к этому евнуху с импозантной внешностью с таким же почтением, как и Людовик Толстый.

— Сначала мне показалось, что ты собираешься схватить меня с определенной целью, — сказала Элинор. — Не валяй дурака! Это тебе не по зубам.

Галеран поклонился ей и ответил:

— Я заметил вас в саду, ваше величество, узнал и решился подойти с предложением услуги, если вам понадобится защита.

— От тебя мне ничего не надо. — Элинор резко повернулась и пошла во дворец, напряженно думая, видел ли евнух, как она входила в беседку, и если видел, то догадывается ли, что она там делала. — А делала то, бедняга евнух, что тебе никак не понять, — пробормотала она со смехом.

Галеран вернулся и вошел в домик, что недавно покинула королева, и столкнулся с князем. Ему все стало ясно. Издевка королевы больно жгла его, и он раздумывал, стоит ли сказать королю о своем открытии. Но решил, что, пожалуй, говорить пока рано. Да, он ничего сейчас не скажет, но будет внимательно следить за королевой.

* * *

Нарушив супружескую верность с Раймоном, Элинор стала перебирать в уме привлекательных мужчин, добивавшихся ее и отвергнутых ею. Это был Рауль, граф де Вермандуа, в отчаянии обративший свое внимание на Петронеллу. Потом был Сальдеброй, оказавшийся в плену у неверных. Она часто его вспоминала и как-то даже сказала Раймону, что беспокоится о судьбе многих смелых воинов королевского войска, попавших в плен к врагу.

Беспокойство Элинор поселило в Раймоне размышления о том, как помочь этим людям. Он придумывал разные планы, но они казались безнадежными, и он их отвергал. Но однажды Раймон решил, что все-таки нашел осуществимый план действий.

— Здесь живет один сарацин по имени Саладин, он благородных кровей и пользуется известным влиянием, — сказал он Элинор. — Это симпатичный мужчина и довольно образованный. Мне кажется, что он может перейти в христианство.

— Сарацин — христианин? Это неслыханно!

— Ну что ты, любовь моя. Сарацины иногда принимают христианскую веру, как и христиане порой становятся мусульманами. Это совсем не редкость. Но этот Саладин — человек особенный. Знаешь, если сообщить ему, что ты желаешь что-то узнать, он по крайней мере выслушает тебя.

— Это как раз то, что мне надо. Я хотела бы узнать о моем рыцаре Сальдеброе и готова предложить за него выкуп. Ты мне поможешь в этом?

— С большим удовольствием. Немедленно займусь этим делом.

Очень скоро от Саладина пришло послание: он много наслышан о красоте великолепной королевы трубадуров. Королева пожелала спросить его о чем-то. Он готов ей услужить и просит в обмен о малой милости ее сердца. Не могла бы королева принять его лично, чтобы доставить ему радость лицезреть прославленную красоту королевы, насладиться ее манерами и услышать просьбу из ее уст. Послание сарацина очень понравилось Элинор. Из него может получиться целая баллада, подумала она. В своем ответе она сообщила, что, если он может приехать, она с удовольствием его примет.

Все это она передала Раймону.

— Ему же придется пробираться через лагерь враждебного войска. Как он сможет проехать? — спросил Раймон.

— Он же сам это предлагает.

— Ради удовольствия взглянуть на тебя и обменяться несколькими словами он рискует жизнью!

Дело обстояло именно так. Это как раз та романтика, о чем распевали ее трубадуры!

— Ему сюда ни за что не пробраться, — вздохнул Раймон.

— Проберется. Я уверена, что приедет.

— Я всеми силами постараюсь ему помочь. Пошлю навстречу охрану и переодену его так, что никто здесь его не опознает.