— Может быть, пора переехать на дачу и пожить всем вместе в комфорте, пока не решён вопрос, с кем оставлять малыша, — предложил вдруг Серёжа. — Я эту неделю ещё в запарке, а потом стану настоящим отцом и надолго. Мы с тобой, малыш, повеселимся от души, пока наша мама наведёт порядок в своём детском доме.

Сын восхищённо завопил, улыбнулась мама, только папа грустил: его рай мог развалиться без него.

Встреча со Светланой Ивановной оказалась на удивление весёлой. Мы обнимались, целовались, и столько счастья было у неё в глазах, что она заразила им всех.

— Мой внучок, — всё твердила она и не могла никак отпустить малыша от себя.

Ёжик, вооружённый букварём, сразу принялся за дело. Светлана Ивановна помнила почти все буквы, только пока трудно складывала слова. Внук терпеливо поправлял её. Светлана Ивановна познавала мир заново с удивлением и восторгом ребёнка. Она даже не сомневалась, что внук у неё был… После ужина мы повезли её на прогулку в парк. Врачи пока не разрешали забрать её из санатория, но совсем скоро это время придёт и надо что-то решать по существу возникших обстоятельств, которые требовали объединения в одну семью. Разбираться с собственными чувствами придётся потом.

Сергей не настаивал на близости, и я была благодарна ему за чуткость и понимание непростого для меня решения. Видимо, он всерьёз сказал тогда, что будет приближаться ко мне по сантиметру. Ёжик засыпал, а мы садились на диван, слушали тихую музыку, говорили…

Я уже позволяла себе гладить его волосы, седые на висках.

— Откуда у тебя этот шрам? — сердце сдавила тревога. Так уже было когда-то… — Это случилось в августе девяносто пятого?

— Откуда ты знаешь? — Серёжа вскочил с дивана и удивлённо уставился на меня.

— Лучше расскажи, что произошло, почему-то в это время моё сердце болело невыносимо.

— Вспоминать не хочется, — он тяжело вздохнул, поднялся с дивана и нервно заходил по комнате. — Наш бизнес к девяносто пятому году встал на ноги и стал приносить хороший доход. К этому году по всей стране сформировались и криминальные банды, которые установили контроль почти над всеми частными предприятиями, среди которых были банки, биржи и тысячи предприятий госсектора, и обложили их данью. Тех, кто сопротивлялся, убивали. Мой знакомый из МВД сообщил, что за предыдущие несколько лет было убито 600 предпринимателей, 20 руководителей банков, подожжено и взорвано 700 офисов. До сих пор помню эти цифры… Он же и предложил «крышу» за большие деньги. Мы подумали и сами организовали собственное охранное агентство из знакомых ребят, воевавших в Афганистане. И всё-таки рэкет нас не обошёл стороной. Когда открытый шантаж не удался, они выкрали семью друга с дачи и выставили условия. В ответ мы подняли свою маленькую армию против этого беспредела и победили. По правилам! Нашли и освободили семью, но друга не уберегли: был не в себе, полез под пули. Меня только зацепило. С тех пор никто на нас не покушался, поняли, что мы сила. Впервые я осознал, как легко переступить черту, за которой защита переходит в убийство. Подонки повязаны, но живы, а друг лежит на земле и никогда не встанет. Я поднял автомат, чётко осознавая, что моя месть справедлива, и выпустил всю обойму… рядом с ними. Бог отвёл. Единственный раз я благодарил судьбу за то, что ты далеко и можно рисковать собой в полной мере и безоглядно. Поняли, запомнили и отступили.

— Автомат?!

— Автомат. Получили лицензии на охранную деятельность и на оружие. Всё по закону. А те сволочи вложили оружие в руки, представь себе, бывшим детдомовцам. Типичная история, загнали их в угол долгов и послали убивать. Сколько таких, готовых на всё ради куска хлеба, грамма наркотика… И шлёпают их, как пустые бутылки на тренировочных стрельбах. О девяностых годах ещё напишут, я прошёл через них по лезвию бритвы. Потом оказалось, что мало держать оборону силой, надо знать законы, которые пекли, как блины. Долгая песня. Учился сам, прошёл мастер-класс у Марка Викторовича. Высший пилотаж. Теперь я уверен в себе и в своём деле, прекрасно вижу, как перспективу, так и подводные течения. И ты можешь на меня положиться.

— Я всегда это чувствовала.

— И сбежала…

Серёжа снова сел рядом, взял за руку и заглянул в глаза.

— Женечка, теперь давай вместе вернёмся в твоё прошлое. Мне необходимо знать, как ты смогла жить с таким грузом на сердце, и куда ушёл твой огонь, свет из глаз?

Я внезапно для самой себя спросила, за что он полюбил меня. Глупый вопрос. Я часто задавала его себе и не находила ответа.

— Женщина — это тайна, — тихо произнёс Серёжа. — Есть нечто, неуловимое и единственное для разных мужчин, что притягивает внезапно и навсегда. Шарм, неуловимая изюминка, глаза, взмах ресниц. Даже запах. В каждом из нас рождается и живёт некий образ, идеал женщины без чётких очертаний, и это нечто внезапно обретает реальность одним штрихом. Твоя улыбка, словно припухших от поцелуев губ, навечно заполнили нечёткий образ идеала. Они обещали блаженство и рай. Твои губы словно выжгли на мне тавро — я твой. Стоило мне их представить, и весь мир уходил из-под ног. Мне нужна твоя улыбка…

Я вспомнила: рука отца, большая, надёжная. Моя ладошка в этой руке, и мир безопасен. «Я в домике!» — кричало моё детское сердечко. Меня обидел мальчик, я плачу, он берёт меня за руку, чтобы успокоить, и я прощаю его. Рука вялая, неуверенная Игорька…

— А мне нужна твоя рука…

— Одна? Может быть, переориентируешься на другой орган? — шёпотом спросил Серёжа.

— Если хочешь получить улыбку, отдай руку! — мы стали бороться.

— Мои руки нужны малышу и девочке!

— Какой девочке?!

— Ты будешь кормить её грудью и улыбаться…

Серёжа давно заснул, а я пыталась вспомнить время счастливых улыбок и беззаботного смеха…


Первый удар после свадьбы, и улыбка сползла с моего лица. Алтай. Мой первый авантюрный шаг вернул её на место. Я помню этот день.

Ещё сонную Гена затащил меня в рыдван. Я окончательно проснулась возле бледно-розового старинного особнячка почти в центре города. Мы вошли в подъезд с консьержкой, поднялись на четвёртый этаж, позвонили в дверь. Открыла нам ярко-рыжее чудо и бросилось душить Гену:

— Теперь не вырвешься, чудовище! Два месяца пропадал!

— Знакомьтесь, Женя, Анжела, — Гена еле вырвался из лапок яркой девицы.

Мы зашли в апартаменты. Гена удалился с девицей в лабиринт комнат. Я ничего не понимала: почему мы здесь, если по плану должны были встретиться с ворогом, хотя бы записаться на приём к нему.

Где-то в глубинах жилища раздался смех, через минуту оба-два появились передо мной.

— Анжела согласна подыграть нам, — сообщил мне Гена. — Сейчас будем менять твой имидж. Анжела, ты поняла задачу? Я удаляюсь за чаем.

Девица хихикнула в последний раз, взяла меня за руку и повела. В одной из комнат с огромным зеркалом наш путь окончился. Анжела раздвинула створки встроенного шкафа-гардероба.

— Начнём, — сказала она решительно и нырнула в тряпичный хаос. Появился Гена с подносом.

— Успокойся, — обратился он ко мне. — Это начало спектакля я придумал ночью. Без этого Станиславский не поверит!

Гена выложил мне дополненную концепцию. Так круто я ещё не влипала. Мой первый серьёзный шаг, прощай навек.

— Вчера ты говорил — дремучая наивность депутата, или наивная дремучесть? Сегодня — Станиславский…

— Забудь о них и включи свой тайный детонатор.

Два часа Анжела колдовала надо мной, после чего я вышла на сцену. Чебурашка испарился, появилась дочь московского «шишки» в эпатажном прикиде. Больше всего меня потрясла кепка-парик.

— Слова не забыла, дитя порока? — Гена и Анжела любовались моим превращением.

— Не забыла, только смогу ли я правильно их расставить? — засомневалась я.

— Там зеркал нет, представь себя дочкой генерала, ни в чём не знающей отказа. Такое избалованное шкодливое дитя, всеми любимое. Нам нет преград… — запел он козлиным голосом.

— … ни в море, ни на суше. Нам не страшны… — продолжила я и рассмеялась. — Мне это оперение по вкусу, я с ним срастаюсь на глазах. И этот рыжий цвет искусственных волос… Ещё один прыжок, и клоун на арене…

— Я «натуралка» с ног до головы, и парик натуральный! И одежда без синтетики. Гена подтвердит, — возмутилась Анжела.

Мне нравился мой новый образ, это была я сама. Забытая мечта босоногого детства. Внутри зажегся огонёк — кураж взбодрился, распушил хвост.

— Гена, а кто сия бестия? — спросила я нового друга, когда мы сели в машину. — Неужели ты открыл ей наш секрет?

— Мы выросли вместе, наши отцы дружили, дачи рядом, Артек, детская любовь… Не засохла ещё. Дружим несмотря ни на что. Дети номенклатурной элиты. Учились вместе на журналистов в столице. Потом по семейным обстоятельствам я перевёлся поближе к дому. Анжела в прошлом году влюбилась и забеременела от сына высокого чина. Сынок — в кусты, Анжела вскрыла вены. Её отец на коленях умолял сохранить ребёнка, надеясь на высокое родство, а дочь сделала аборт. Сейчас она в академическом отпуске, с отцом на ножах. Дружим теперь тайком. Мой лучший агент. Я сказал, что ты удрала от тиранов-родителей, ей это близко. Мол, на тебя нашёл приступ протеста, ты села в самолёт… Анжела договорилась с секретарём, и он пропустит тебя к её отцу. Иначе к нему не прорваться. Теперь буди свой Кураж.

— Кого? А… Он тут же проснулся, увидев меня в зеркале. Подожди, так Анжела дочь главного врага Деда?! И ты считаешь, что отец не видел этих нарядов родной дочери?

— В них она тусуется вне поля его зрения. Но, именно такой стиль одежды может быть только у тебя, то есть у твоего временного персонажа, или у его дочери! Ему потрафит такое совпадение. Запомни имя — Аристарх Ильич.


До сих пор я не понимаю, как удалось тогда сделать первый шаг. Я открыла дверь кабинета и, с неслыханным нахальством, как с копьём, продефилировала прямо к блестящему аэродрому стола. Глаза принимающего вылезли из орбит.

— Добрый день, Аристарх Ильич. Меня зовут Евгения. Я полномочный представитель Деда! В силу печальных обстоятельств, известных вам, он обездвижен, поэтому попросил меня заскочить к Вам в качестве голосового курьера.

Я достала бумажку и зачитала её только что не по слогам, потом без приглашения плюхнулась в кресло и улыбнулась вальяжному барину. Повисла пауза. Товарищ приходил в себя.

— А кто вам, девушка, Дед?

— Седьмая вода на киселе. Захотелось увидеть его и, может быть, остаться в этом милом крае. Остановилась у него. Вы всё ещё исполняете свои высокие обязанности? Политическая обстановка нестабильна.

— До особого распоряжения.

— Вопрос Деда актуален и требует скорейшего решения. Пока вы на своём месте, проблем не должно быть.

— Он вам доверил такой важный для него вопрос?

— Если хотите услышать моё мнение, то успех любого дела заключается в способности сторон договориться на взаимовыгодных условиях. Я не вижу никаких к этому препятствий. Сохранить интернат важнее потери разрушенного лагеря. Не вериться, что такой умный и опытный человек, как вы, не смогли убедить Деда в этом. Подумаешь, звания и заслуги! Вот они где у меня! — я приложила ладонь к горлу. — От гнёта этого молоха я и сбежала.

— Мне сказали, что вы из Москвы. Где учились?

— Назло всем вместо Лондона буду учиться в вашем университете на четвёртом курсе филфака. Заочно!

Зазвонил телефон. Аристарх Ильич взял трубку, подобрался. Слушал внимательно, согласно кивал.

— Из столицы, — сообщил он мне доверительно.

— Прямая связь? Я позвоню, — не попросила, а проинформировала я хозяина кабинета, когда он положил трубку. Моя наглость оправдала ожидания.

— Звоните, я выйду, с вашего позволения, Евгения…

— Можно просто Женя.

Дверь осталась приоткрытой, хотя у секретарши итак всё слышно. Я набрала запланированный московский номер. Всё было разыграно как по нотам. Эта ночь заговора была плодотворной.

— Эдик? Привет, Женя. Я на месте.

Эдик, друг Гены из редакции «Московского комсомольца», тоже боялся забыть слова.

— Звонили твои, спрашивали.

— Сам генерал? Мама?

— Оба, попеременно. Я — могила! Как там обстановка? Не называю твою точку нахождения.

— Премилые люди. Я сейчас из кабинета самого главного.

— Он догадывается, чьё это милое дитя залетело к нему? И по какой такой надобности?

— Надобности пока никакой. Как говорится: «Пролетая над гнездом кукушки». Дедуля попросил привезти ультиматум. Оказался упрямцем, как и мой генерал в папахе. Никакого консенсуса. Смешно в наше время. Не находишь? Хотя какой консенсус в стране без секса? Удовлетворили бы друг друга, и концы в воду! — я хихикнула. — Будь я на его месте…