Он сам удивлялся, что так смело разговаривает с фермером. Никогда раньше он не возражал и не торговался. Но теперь ему почему-то стало легче отстаивать свои права.

– Хочешь соглашайся, хочешь – нет, – сказал ему Оунер.

– Вы прекрасно знаете, мистер Оунер, что я не могу отказаться, поэтому вы просто пользуетесь моим бедственным положением.

После того, как он обмолотил снопы, работы больше не был. Выпало много снега и каждое утро он ходил вместе с Гуди, чтобы помочь ей прокопать дорожку в снегу.

Как-то он собирал хворост на окраине леса, когда выехала миссис Леннем на своей крупной черной кобыле.

– Ты нарушаешь право частной собственности. Тебе это известно?

– Прошу прощения, мадам, мы имеем право собирать ветки в этих лесах с незапамятных времен.

– Ну ладно, если ты только не портишь деревья… или занимаешься ловлей дичи… браконьерством.

– Браконьерство? Нет, что вы!

– Да, мой милый. Ты можешь раскрыть свои прекрасные глаза еще шире, но мои лесничие не верят вам, молодым людям с окрестных ферм.

Лесники всегда всех подозревают, за то им и платят деньги. Это их долг, особенно если они – шотландцы.

– Я ничего не говорила о Макнабе.

– И я тоже.

Джесс наклонился и положил в мешок несколько шишек и веток. Когда он выпрямился, она все еще не отводила от него своих странных светлых сверкающих глаз.

– Я вижу, ты прихрамываешь. Почему?

– Я поранил ногу о гвоздь, – ответил ей Джесс.

– Ты не очень вежлив, не так ли? Почему бы тебе не снять свою шапку, когда ты разговариваешь с лицом, которое выше тебя по положению.

– Мадам, только не в такой холод.

– Мне кажется, что ты просто хитрец. Мне бы следовало огреть тебя хлыстом, да жаль портить такую хорошую кожу!

Джесс опять нагнулся, чтобы поднять еще ветки. Он взял их в руки, переломил через колено и сунул в мешок. Ему не хотелось смотреть в лицо этой женщине. У нее были слишком блестящие глаза, и она не отводила от него пристального взгляда. И этот ее странный хриплый смех. Он решил, что женщина не должна так смеяться.

– Боже, какой ты сильный, – сказала она, делая вид, что восхищена тем, как он переломил хрупкие ветки. – Такой сильный молодой мужчина и не имеет работы. Наверное, у тебя нет работы из-за снега?

– Да, это так.

– Приходи в Скоут утром, – сказала она. – Ты станешь помогать Макнабу.

Джесс бросил себе на плечо мешок, выпрямился и заставил себя посмотреть ей в глаза.

– Я лучше подожду и потом снова стану работать у кого-нибудь на ферме, – ответил он ей.

– Ты отказываешься от работы? – пораженно спросила она.

– Нет, не то чтобы я отказывался… Спасибо вам, мэм.

Она секунду продолжала сидеть на кобыле, выпрямив спину и глядя на него все тем же странным блестящим взглядом. У нее появилась на лице кривая улыбка.

– Интересно, о чем ты думаешь, глядя так на меня своими голубыми глазами?

– Мэм, я думаю о том, что вы не должны так долго держать разгоряченную кобылу на холоде.

– Я тебе не верю, ты – хитрый! Мужчины вроде тебя… Я могла бы заработать целое состояние, читая ваши мысли!

Она резко повернула кобылу и помчалась по снегу, взглянув на окна Пайк-Хауза, когда проезжала мимо.

Когда Джесс вошел в кухню, Бет была занята – пекла хлеб. Бетони лежала в колыбельке и тихонько похныкивала.

Джесс, не раздеваясь, сразу же подошел к колыбельке.

– Что случилось с моим цветочком? Она что, мокрая?

– Нет, – ответила Бет. – У нее неважное настроение, как бывает у всех нас.

– Может она хочет есть?

– Нет, я кормила ее двадцать минут назад.

– Тогда я не знаю. Но она так поджимает губы, что мне кажется, что она хочет есть.

– Тогда покорми ее сам.

– Ты смеешься надо мной, да?

Он взял Бетони на руки и положил ее себе на плечо. Она перестала хныкать и сразу заулыбалась. Он приложил губы к ее щечке и начал пофыркивать. Бетони улыбалась и гулила, и прижималась мордочкой к его лицу. У нее была такая мягкая и теплая, пахнущая молоком кожа.

– Ты – хитрюшка, – сказал он ей. – Ты не голодная, и не мокрая, и у тебя все нормально. Тебе только хотелось, чтобы кто-то подержал тебя на руках!

– Я видела, как ты разговаривал с миссис Леннем, – сказала Бет. – Чего она хотела?

– А? Она? Да ничего.

– Мне кажется, что если она ничего от тебя не хотела, то вы разговаривали об этом слишком долго.

– Мы говорили о плохой погоде, о снеге и так далее. И о том, что у меня нет работы на ферме.

– Жаль, что она не может тебе предложить работу у себя в хозяйстве. Она могла бы как-нибудь помочь тебе.

– Ну, она намекала на это, – сказал Джесс. – Только я отказался.

– Что? – воскликнула Бет.

– Она говорила со мной о том, чтобы я помогал Макнабу, понимаешь. Ну нет! Это не для меня. Следить за всеми.

– С каких это пор ты стал так разборчив?

– Я ничего не выбираю. Просто – это здравый смысл.

– Но зато будут платить деньги, так? Это лучше, чем совсем ничего не получать.

– Может да, а может – нет.

Он положил Бетони в колыбельку и подошел к окну.

– Я не стану работать у них.

– Не станешь?! Тебе это не подходит?!

– Да, это так!

– Очень жаль. Мне тебя жаль. В самом деле, видно, ты предпочитаешь заниматься браконьерством и чтобы тебе стреляли в задницу!

– Лучше пусть стреляют в меня, чем самому стрелять! И кроме того…

– Что, кроме того?

– Ничего, – сказал Джесс. – Просто кроме того, и все!

– Мне кажется, что тебе нравится сидеть дома сложа руки. Ты уже привык прохлаждаться.

– Ага, – сказал Джесс, не отводя взгляда от сверкающего снега. – Мне это очень нравится.

– Тогда убирайся, – заявила Бет. – Пока я тебя не стукнула как следует! Я не могу думать о том, как Гуди каждый день ходит в Чекеттс, а ты здесь прогуливаешься, как лорд. Если бы я была на твоем месте, мне было бы стыдно! Убирайся отсюда, пока я не разозлилась и не наговорила тебе гадостей!

– Я ухожу, – сказал Джесс и помчался к двери. – Ухожу сию же минуту! Сейчас же!


В снегу весь мир казался таким чистым и спокойным. Иногда издалека доносились странные искаженные звуки – стук топора по дереву. И эти звуки отдавались эхом – тук-тук.

Джесс определил, откуда они доносились, и пришел в лес, состоявший из каштанов и ясеней. Там валили топорами деревья двое мужчин. Они были похожи на братьев – оба с черными бородами и крючковатыми носами. Они также походили друг на друга ростом, силой и характерами.

– Нет ли у вас для меня работы? – спросил их Джесс.

– Нет, – хором ответили они ему.

– Я занимался рубкой леса. Правда, не так много, работал для Уильяма Тьюка из Хантлипа.

– Тебе уже сказали – нет! – сказал один из чернобровых. – Давай проваливай.

– Будь я на вашем месте, я бы срезал несколько веток до того, как начал рубить дерево. Если вы не сделаете этого, то потом будет сложно обрубать остальные ветки.

Рубщики перестали работать и посмотрели друг на друга. Потом один из них повернулся и покрутил в руках топор.

– Убирайся, – сказал он, – или я размозжу тебе голову!

Джесс развернулся и пошел прочь. За его спиной снова послышался стук топоров – тук-тук!

Мир казался тихим и голым в белом снегу. Нигде не было никакого движения. Джесс прошел от Страттс до Дири-Хилл, от Палмерс-Кросс до Биг-Мен-Стоун, от Плаг-Лейн до Литчетта и Уодхилла. Он не встретил ни единой души.

В Уолдхилле он наткнулся на лагерь каких-то цыган. Навес стоял прямо на земле, которую они очистили от снега и на которой постелили подстилки. Малыш лежал в плетеной корзине, мамаша чистила фланелевую рубашку – просто терла ее снегом. Отец сидел на бревне у костра и курил глиняную трубку. Трое детей – девочка и двое мальчишек сидели на корточках у огня и грели голые ноги, пока те не покраснели. В середине костра на треноге дымился закопченный котелок.

Джесс остановился и поприветствовал их, отдав честь. Он видел, как делал это его отец. Но темные сверкающие глаза на темных острых лицах смотрели на него не моргая. Джесс повернулся и пошел прочь.

С круглого холма в Чекеттсе, под названием Горб, он мог видеть строения фермы среди вязов, он видел даже, как кто-то ходил по двору. Стадо паслось на пастбище, притоптав снег – все это напоминало темный пирог, украшенный светлой глазурью. Он видел всю долину Скарне, где текла речка Нафф, извиваясь, как лента из черных чернил, между двумя плоскими белыми низинами. Джесс мог видеть отсюда далеко-далеко.

День начал клониться к закату, и выпал туман. К трем часам опять пошел снег. Сначала он повалил быстро, потом медленно посыпались крупные легкие хлопья. Они заполнили все небо и темнота начала быстрее окутывать землю.

Джесс шагал по дороге. А вот и мистер Ярби собственной персоной. Тот остановился, темным очертанием среди падающего снега, и позвал Джесса по имени.

– Изард? Это ты? Подожди! Ты что не останавливаешься, когда с тобой говорят? Мне нужно кое-что тебе сказать!

Но Джесс продолжал шагать. Руки в карманах, сгорбившись, а снег все падал и падал на притихшую землю.

Как она могла так накинуться на него! И эти сверкающие злостью глаза. Ведь она всегда понимала его, что же случилось? Он теперь никогда уже не станет ей верить! Между ними все кончено.

Но он шел домой, потому что ему больше некуда было пойти. Потому что там была его лапочка-дочка. Ей принадлежала его душа и сердце. В будущем ему придется жить и переживать все трудности одному. Он замкнется в себе и закроет свое сердце для Бет.

Где-то у старой дороги он встретил Гуди, и они вместе вошли в Пайк-Хауз. От тепла на кухне у него по коже побежали мурашки, прямо в дрожь бросило. Джесс стоял у огня, не видя и не слыша Бет. Тем временем Гуди начала шарить у себя под юбками и вытащила оттуда мешочек, привязанный тесемками у нее к талии. Она приносила домой все, что смогла утащить с фермы.

– Турнепс, немного картофеля и несколько стебельков пшеницы. Как у тебя дела, парень?

– Я утром принес мешок веток.

– Ага, ты его принес, – завелась Бет. Она стояла перед ним упершись в бока. – Наверное, падаешь от усталости от такой работы.

– Что у вас стряслось? – спросила Гуди.

– Он старается беречь себя, – сказала ей Бет. – Ему не следует утомляться.

Гуди фыркнула и отвернулась от Бет, которая в этот момент помешивала в горшке, к Джессу. Он стоял, как каменный, у огня.

– Мистер Ярби просил тебе передать, что снова берет тебя на работу, как только изменится погода.

– Вот как? – сказал Джесс. – Он так теперь решил.

– Мне кажется, ты не слишком рад этому?

– Может, ему это не нужно, – заметила Бет, не поворачиваясь.

– Эй, что случилось с этой девушкой? – спросила Гуди. – Почему она такая злая?

– Спросите об этом у своего драгоценного Джесса. Похоже, он совершенно не собирается работать. Миссис Леннем предложила ему помочь с работой, и он гордо отказался.

– А что ты должен будешь делать? – спросила Гуди.

– Стеречь лес и дичь, – пробормотал Джесс.

– Так, – сказала Гуди и уселась на диванчик, положив руки на колени. – Ты, наверное, дурак, Джесс Изард. Ты бы мог хорошо зарабатывать в Скоуте, ничего не делая, а просто согревая постель миссис Леннем!

– Что? – переспросила Бет. – Что вы сказали?

– Помолчите, – сказал Джесс. – Тоже мне парочка! Попридержите свои языки!

– Миссис Леннем? – продолжала Бет. – Она увидела Джесса, и он ее покорил? Вот умора, никогда не поверю!

– Почему бы и нет? Ты же выбрала его.

– Но она же из благородных! Или делает вид…

– Благородные ничем не отличаются от всех остальных людей. Просто они могут себе позволить гораздо больше, чем все остальные.

– Она же замужем!

– Мистеру Леннему уже за семьдесят, и он очень больной и слабый. Зимой вообще не выходит из своей комнаты. Говорят, что он выходит наружу только летом, чтобы поймать несколько бабочек сачком.

– Я не верю, – сказала Бет. – Такая женщина! И захотела получить себе Джесса!

– Да, да! Уже много парней обеспечили себе жизнь после того, как поработали в Скоуте. Но если ты думаешь, что они заработали деньги, охраняя лес вместе с Макнабом, то глубоко ошибаешься. Это уж точно! Спроси об этом своего мужа. Ему, наверное, рассказали об этом работники фермы.

– Меня ни о чем не спрашивайте, – сказал Джесс, демонстративно заткнув уши. – Я вас не слушаю.

– Тогда я просто сошла с ума! – сказала Бет. – И убирайся от огня. Я не могу готовить, когда ты стоишь у меня на пути.

Джесс отошел и сел у стола. Он молча ждал, пока Бет подаст ему еду. Пока он ел, не промолвил ни слова. Он не ощущал вкуса пищи и глотал куски, чтобы внутри его прекратилась противная дрожь. Он упорно не глядел на Бет. А та вела себя так, как будто ничего не произошло, звонко переговариваясь с Гуди. Он отвел от нее взгляд, когда она уселась напротив и начала есть. Но он не мог заткнуть уши, когда она что-то говорила. Джесс сидел в каменном молчании, все глубже уходя в себя.