Адалин Черно - Надежный

— Кто заплатил? — мне кажется, что я до сих пор не верю в происходящее.

— Игорь, кто же еще. Дал денег и препарат.

Как только до меня доходит смысл случившегося, Дима тут же становится неинтересным. Мне плевать на него. Да, хочется избить его до полусмерти, но что это даст? Несколько лет на зоне?

Я медленно соображаю, но понимаю, что совершил хуйню. Посадил любимую женщину на цепь и не поверил ей.



Я даже не просыпаюсь. Меня будто вырывает из мглы и ночи и окунает в пугающую реальность, где вокруг только белые стены и пикающие аппараты. Я не сразу понимаю, что нахожусь в больнице, и если этот так, значит, что-то произошло.

Вокруг суетятся доктора, о чем-то переговариваются и нервничают, когда что-то идет не так. Я слабо понимаю, что происходит и снова проваливаюсь в темноту. Во второй раз, когда я прихожу в себя, со мной пытается поговорить доктор.

Спрашивает о моем состоянии, говорит, что я попала в аварию и интересуется, могу ли я пошевелить ногами. Оказывается, могу. Делаю это с легкостью, хотя и с болью и выступающими слезами на глазах.

Доктор удовлетворительно кивает и уходит, говоря, что ко мне пришел посетитель. Я жду Игоря и надеюсь, что он придет трезвый. Но на пороге стоит Даня, и это пугает меня еще больше. Я сразу понимаю, что с Игорем что-то не так, раз он не пришел, или же он просто напился. Снова.

Но то, что говорит Даня потом просто заставляет меня оцепенеть. Какие еще Аня и Аля? Какая семья? Я истерически смеюсь и не могу в это поверить.

— Это ведь розыгрыш, да? Куда мне улыбнуться и помахать, — по щекам катятся слезы, а я все еще успокаиваю себя тем, что это просто шутка.

Да, глупая, но кто шутит по-нормальному?

Понимаю, что что-то не так только когда Даня уходит и возвращается с несколькими докторами и медсестрой. Меня держат, пока медсестра вводит укол, а я просто плачу и вырываюсь, ору:

— Он врет… он все врет… скажите ему.

Но они молча удаляются, а Даня смотрит на меня со страхом в глазах:

— Лен, успокойся, пожалуйста.

Я хочу что-то сказать, но не могу. Не проходит и пары минут, как меня тянет в сон…

Я просыпаюсь когда за окном ярко слепит солнце, а в палате слишком светло. Настолько, что хочется закрыть глаза и не видеть этих фантомных белых цветов. Они раздражают и нервируют, заставляют биться в желании закрыть глаза и поспать еще.

— Доброе утро, — в палату входит вчерашний доктор.

Снова с папкой и ручкой. Он задает те же вопросы, что и вчера, а я думаю о том, не дежавю ли это? Но вчера, кажется, было не так светло, поэтому я успокаиваюсь и отвечаю ему.

— Говорят, вы вчера устроили всем разнос, — с ноткой смеха говорит мужчина. — Пришли в себя и первым делом за скандал, да?

— Они сказали, что у меня есть двое дочерей от другого мужчины, а с мужем развелась, как бы вы реагировали?

Он смотрит на меня несколько долгих минут. Выдерживает мой взгляд и вздыхает. Затем берет стул и садится на него, закидывая ногу на ногу и ставя папку на колено.

— У вас амнезия.

Всего три слова.

И вся жизнь, которую я помню, перед глазами.

— Какая амнезия? — тут же задаю вопрос. — Я помню, что замужем, помню детство, ребенка, — перечисляю и загибаю пальцы на правой руке.

Я вспоминаю даже мать алкоголичку и то, как она чуть не продала меня богатому мажору.

Доктор смотрит на меня с нескрываемой грустью, и я понимаю, что действительно что-то не так.

— Судя по тому, что вы помните только одного ребенка — у вас частичная амнезия.

Сухой тон и полное спокойствие. Он так легко говорит, что я херовая мать и забыла своих детей, что я даже теряюсь. О каких детях вообще речь?

— Я понимаю, что это сложно осознать, но вы попытайтесь просто принять это. Вас никто не заставляет видеться с ними сейчас, просто… попытайтесь не устраивать истерик и дальше, ладно?

Механически киваю головой и жду, когда она расскажет о том, что я обязательно все вспомню, что мне просто нужно не волноваться и получать положительные эмоции. Все как в дешевом бразильском сериале — классическая потеря памяти и заботливый доктор, ах да… еще багаж проблем за спиной, но это фигня в сравнении с тем, что я могла вообще умереть.

Я киваю и жду, когда он выйдет, чтобы попытаться не вспомнить, нет, а осознать — у меня есть дети. И их двое. Аня и Аля. Я смакую их имя и понимаю, что это вполне в моем стиле назвать детей почти одинаково.

По щекам бегут слезы, и я быстро смахиваю их тыльной стороной ладони. У меня две дочери, а я не могу вспомнить их. Как можно назвать такую мать? Мне кажется, что я себя жалею, потому что реву почти без остановки. Именно такой меня и застает Даня — типа друг со щенячьим взглядом.

Он заходит в палату, берет стул и садится рядом с моей кроватью, смотрит на меня, и я понимаю, что не улавливаю в его взгляде той преданности. И вообще он сильно изменился. Возмужал, повзрослел, оброс щетиной и от девушек явно нет отбоя. То, что он говорил о “наших” детях, я даже не воспринимаю. Вот это точно была шутка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Злая и неинтересная.

— Как ты? — спрашивает спустя несколько минут полного молчания.

— Нормально, — тихо отвечаю, не решаясь что-либо спрашивать. Я не уверена, что смогу выдержать все, что он скажет.

— Что сказал доктор?

Пауза. Взгляд глаза в глаза.

— Расскажи мне, как я рассталась с Игорем… — тихая просьба. — Я не выдержу всего, но… я хочу знать эту часть.

— Лена, там все не так…

— Расскажи.

И он рассказывает. Медленно говорит о том, какие у нас были отношения, как мы с сыном голодали, как он вытянул нас из долгов, а потом… забрал. Он не утаивает и эту часть рассказа, тихо и спокойно повествуя о том, как пришел к нам, как увидел посторонних мужчин и как увозил меня полуголую в домашнем махровом халате.

Я понимаю, что после этого следует долгая часть о наших отношениях, как они развивались, как мы поняли, что можем быть вместе.

— У нас… все хорошо? — решаюсь спросить, потому что не вижу кольца на своем пальце.

И на его тоже. Ни кольца, ни бледного следа от него.

— Мы не виделись два года, Лена.

Шок. Удивление. Замешательство.

Я не могу дать определение тому, что чувствую. И я определенно не хочу слушать дальше.



Даня приходит ежедневно на протяжении месяца. Иногда мы просто разговариваем, иногда он вспоминает наши общие моменты. И я ему завидую.

Я до сих пор не помню своих девочек и живу иллюзией. Мне кажется, что я просто сплю. Ну а как иначе? Это не может быть серьезно. Забыть детей! Это же смешно! Да ни одна мать не забудет своих дочек.

— Все хорошо? — мы с Даней гуляем на улице, и я пытаюсь собраться с силами и попросить его привезти мне ребят.

Слабо киваю на его вопрос и иду дальше. Доктор разрешил прогулки по свежему воздуху, сказав, что это повлияет на мои воспоминания, что я смогу насладиться природой и отпустить себя.

Да, как же!

Мы гуляем уже, кажется, несколько часов, и вчера тоже бродили по территории. Мне только разрешили вставать после операции, и я с удовольствием осваиваю ходьбу заново.

Я все еще не могу понять, что испытываю к этому человеку. Мне чертовски недостаточно воспоминаний и из всего, что рассказал Даня следует только одно — я ушла потому что любила его, хотела быть рядом, но не могла, потому что он херово ко мне относился.

Интересно, он меня бил?

Я помню его другим. Он был молодым, но уверенным в себе мужчиной, знал, чего хочет в жизни и… он мне нравился. Я не любила мужа, но держалась за него, как за спасательный круг.

А Даня…

Он был для меня мальчишкой. И я знала, что не испорчу ему жизнь только из-за симпатии.

Видимо потом что-то изменилось. Щелкнуло в подсознании. И из нормальной девушки я стала стервой, решившей, что вправе нагрузить его своими проблемами.

— Дай руку, — слышу его голос почти рядом. — Я покажу тебе кое-что.

Я протягиваю ему руку, и он крепко переплетает наши пальцы. Ведет меня куда-то за пределы больницы и моему взору открывается небольшой фонтанчик с камешками внутри. Я оборачиваюсь и замечаю, что никого нет. Ни единой души. Вокруг — девственно чистая территория парка, деревья, кусты, аллейка. Но сейчас здесь пустынно, и я позволяю себе окунуться в эту тишину, намочить руки в фонтане и помечтать.

Вспышка боли на миг парализует мое тело. Я тут же хватаюсь за голову и первое, что понимаю — я вспомнила поцелуй. Наш с Даней. На празднике. То, как он прижал меня к стене, как… как мы целовались в темноте.

— Все в порядке? — слышу отдаленно его обеспокоенный тон и пытаюсь унять биение сердца, которое разошлось как скорый поезд.

Стучит, не желая останавливаться и качая кровь по телу.

Поворачиваюсь к нему и делаю то, что кажется в этот момент самым правильным. Обхватываю Даню за плечи и целую. Пытаюсь понять, реально ли то, что я вспоминал. Тот ли вкус у его губ.

Не знаю сколько проходит времени прежде чем мы прекращаем поцелуй и томно дышим в унисон, глядя друг другу в глаза.

— Я вспомнила поцелуй под Новый год, — тихо шепчу я.

— Правда? — Даня крепко обнимает меня за талию, жмет к себе и легонько гладит талию.

— Да. Захотела убедиться, что это реально, — признаюсь и тяну руку к его щеке.

— Реальней некуда.

Тихий шепот и снова поцелуй. На этот раз по его инициативе. Такой, каким я его помню: настойчивый, решительный, пьянящий сильнее крепкого алкоголя. Я вспоминаю момент за моментом, помню, как выбежала из комнаты с розовым румянцем и наткнулась на мужа.

Мне сложно поверить, что я сделала что-то подобное, но эти воспоминания реальны, потому что я чувствую его мягкие губы на своих, в нос ударяет запах духов и мужчины, которого сознание тут же подписывает — мой.

Это что-то нереальное, и я понимаю, что эта прогулка и то, что я отвлеклась действительно помогло вспомнить.

— Привези мне детей, — шепчу ему в губы.

— Правда?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я стерва. Чувствую себя дрянью, которая не хотела видеть своих малышек.

— Да, — киваю и подавляю желание расплакаться.

— Завтра, ладно? Я не успею их подготовить.

— Хорошо.

Я знаю, что он забрал малышек вместе с Мишкой к себе. С ними сейчас его мама и периодически приезжает Тамара Юрьевна — соседка, помогавшая мне, когда я уехала. Дети привязаны к ней и Даня говорит, что вместе с мамой они справляются на ура, а его к себе подпускают только Аня с Алей. Мишка, как оказалось, мой защитник и категорически не принимает Даню обратно, называя предателем.

Я не знаю, что говорила сыну, когда уезжала, как объясняла то, что Дани больше не будет в нашей жизни. Искренне надеюсь, что не говорила ему о предательстве и не забивала голову тем, чего не было на самом деле. Я, может, и сука, раз развернулась и ушла, но не могла сказать ребенку что-то подобное.

Мы возвращаемся на территорию больницы и бродим вокруг еще несколько часов.

Мне категорически не хочется обратно, но приходится возвращаться на процедуры. Я хочу домой и уже не раз спрашивала доктора когда смогу вернуться. Внятного ответа, увы, я так и не услышала. Он все что-то бормотал о восстановлении, о том, что мне нужны только положительные эмоции, правда, вчера говорил, что нужно вернуться в знакомое место. Там, мол, я вспомню все.

Перед входом Даня еще раз притягивает меня к себе и целует. Крепко обнимает и говорит, что теперь все наладится.

Я возвращаюсь в больницу с горящим взглядом, раскрасневшимися щеками и припухлыми губами. Доктор бросает на меня странные взгляды и ухмыляется, давая понять, что понимает причину моего состояния.

А я живу.

Впервые с дня, когда открыла глаза в больнице я живу и чувствую. Хочу увидеть детей и все вспомнить, узнать, каково это жить с любимым человеком, понять, куда я уехала, почему сделала именно так, почему ничего не сказала о детях.



Я собираю детей за рекордно короткие сроки. Аня с Алей еще слабо понимают, где их мама, куда она подевалась и почему не приходит. Мишка уже взрослый и ему пришлось объяснять причину отсутствия матери. Я спокойно поговорил с ним, обрисовал ситуацию, и сейчас он спокойно собирается на встречу, пытаясь скрыть нетерпение.