— Не думаю, что так будет хорошо.

— Почему? — Она выпрямилась, решив настоять на своем. — Послушай, Мэтью, будь благоразумен. Ты не должен оставаться один, тебе может понадобиться помощь, так что разумней побыть здесь.

— Очень разумно.

Была в его голосе глубокая чувственность, от которой кровь у нее заиграла, и она бросила на него гневный взгляд.

— Прекрати, Мэтью! Я знаю, что ты замышляешь, но тебе это не удастся. Так ты останешься или нет?

Он пожал плечами.

— А почему бы нет? Честно говоря, идея тащиться через весь город в такой час для меня малопривлекательна, так что, пожалуй, я приму твое предложение.

— Хорошо. Я рада, что ты проявил здравый смысл. Я тебе приготовлю постель в гостиной. Диван раскладывается в двуспальную кровать, так что тебе не будет тесно.

— А я знаю, где мне будет еще удобней, Мэгги. Тепло его голоса заставило ее остановиться, в то время как она заспешила вдоль холла. Она посмотрела на него неуверенно, думая, не ослышалась ли, и увидела, что он усмехается.

— Я просто дразню тебя, Мэгги. Я слишком устал сегодня, чтобы воспользоваться случаем. Так что давай, готовь эту свою постель в гостиной. Ты можешь спать спокойно, потому что я обещаю, что останусь здесь и не буду пытаться присоединиться к тебе.

Она бы заснула значительно быстрее, если бы он был рядом. Эта мысль закралась ей в голову в то время, как она поднималась по ступенькам вверх за простынями и одеялом, и она не сделала ничего, чтобы ее отбросить. Сегодняшняя ночь потрясла Мэгги, заставила понять, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на игры. Она любила Мэтью, и утром собиралась собраться с духом и сказать ему об этом, а затем рассказать о Джейни. Увидев эту неведомую ей раньше нежность на его лице, она поверила в то, что им удастся все наладить.

Глава 8

Дразнящий аромат свежесваренного кофе достиг комнаты, и Мэгги зашевелилась в кровати.

— Ага, значит, я угадал… кофе по-прежнему будит тебя по утрам.

В голосе Мэтью слышалось веселье, когда он нежно поглаживал щеку Мэгги, и она открыла глаза. Ее сердце подпрыгнуло от радости при виде его. Он сбросил с себя испорченную сорочку и стоял перед ней в одних брюках. Она почувствовала, как у нее обостряются все чувства от того, что он стоит здесь, рядом, и его кожа отливает золотом при слабом зимнем свете, льющемся из окна. Она чуть было не поддалась искушению прикоснуться к его обнаженной груди, чтобы почувствовать тепло и твердость его мускулов, но справилась с собой.

Вчера вечером она твердо решила поговорить с Мэтью сегодня и рассказать ему все, и к этому ничего не следовало примешивать.

Однако у Мэтью, похоже, были свои планы. Его глаза потемнели, когда она села в кровати, и, поставив чашку на столик, он привлек ее к себе и поцеловал с жадной настойчивостью, от которой весь здравый смысл сразу же улетучился. У Мэгги перехватило дыхание, на какое-то мгновение она напряглась, но затем неожиданно обмякла в его руках и вернула поцелуй со страстностью, граничившей с отчаянием. А что, если все пойдет не так и он откажется поверить, что она все еще любит его?

Мэтью медленно отстранился, легонько похлопав ее по щеке.

— Ну, доброе утро. Если бы я знал, как ты отреагируешь, я бы попробовал это сделать пораньше.

Мэгги покраснела, упершись в его грудь руками, но он лишь рассмеялся и привлек ее к себе еще ближе, так что ее руки оказались беспомощно зажатыми.

— Не хочешь ли ты сказать, что смущена? Мы ведь, если помнишь, были когда-то женаты.

Конечно, она помнила, и в этом-то все дело. Так было бы просто начать все сначала без тени прошлого, лежавшей между ними.

— Да, я помню. Послушай, Мэтью, мне надо с тобой кое о чем поговорить. Я должна тебе что-то сказать.

Он нахмурился и встал, отпустив ее.

— Нам обоим надо много друг другу сказать, но не сейчас. Я пойду сначала приму душ, а потом мы поговорим.

Он вышел из комнаты, оставив ее в недоумении от такой резкой смены настроения. Впечатление такое, что он просто не хочет слушать ее. Не очень хорошим оказалось начало разговора, но она по-прежнему полна решимости наконец-то все расставить по своим местам.

Мэгги встала с постели и, набросив на себя халат, сначала налила себе еще чашку кофе, прежде чем спуститься вниз.

Сидя за столиком и потягивая кофе, она попыталась продумать, что ему скажет. Это будет одно из самых тяжелых испытаний, через которые ей когда-либо доводилось проходить, — признаться ему, что она все еще любит его, но ей следовало сделать это до того, как она расскажет о Джейни. Только тогда она может рассчитывать на то, что он поймет и поверит.

Вода в душе перестала бежать, и она встала, почувствовав, как сердце ее учащенно забилось в ожидании того, что должно было произойти, и вдруг у входной двери раздался звонок. Взглянув на часы, она нахмурилась и поспешила вниз в надежде избавиться от непрошеного гостя. Мысль о том, что вновь придется отложить разговор с Мэтью, была невыносима.

— Сюрприз! Могу поспорить, ты не ожидала, что я вернусь так скоро. — В прихожую, улыбаясь, входил Дэвид. Он подхватил ее на руки и закружил по прихожей, затем нахмурился, увидев ее бледное лицо, и поставил обратно на пол. — Мэгги! С тобой все в порядке? Поверь, я не хотел тебя испугать.

Мэгги покачала головой, думая только лишь о зловещей тишине наверху.

— Нет, конечно же, не хотел. Я никак не ожидала, что ты так скоро вернешься.

Дэвид нахмурился, почувствовал напряжение, но не поняв пока, чем оно вызвано.

— Я тоже не ожидал, но Лэнгтон уже сделал выбор к тому времени, когда я приехал; так что оставалось лишь отработать детали. Послушай, Мэгги, ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?

— Она себя чувствует прекрасно, только немного смущена, увидев тебя здесь. Ты всегда умудряешься появляться не вовремя, Дэвид.

Мэгги вздрогнула, услышав голос Мэтью, и, когда она обернулась и увидела его стоящим на верху лестницы, лицо ее побледнело. Он не удосужился одеться, прежде чем спуститься вниз, и стоял в полотенце, обернутом вокруг пояса. Ей стало плохо при мысли, что подумает Дэвид, увидев его там в полуголом состоянии.

— Почему, Мэгги? Почему, черт возьми, это возможно после всего, что он сделал тебе? Ты что, совсем лишилась рассудка?

На щеках Дэвида выступил гневный румянец, а глаза стали ледяными, когда он перевел взгляд со своего брата на нее, и в то же время в них было столько боли, что она инстинктивно протянула вперед руку, чтобы утешить его, но Мэтью предупредил этот жест, спустившись вниз и обхватив ее рукой за плечи.

— Мне кажется, причина очевидна, Дэвид, даже тебе.

Голос Мэтью прозвучал так резко, что Мэгги вздрогнула, пытаясь отстраниться от него, но его пальцы впились ей в плечо, чтобы удержать ее.

— Значит, ты все рассчитал, Мэтью? — спросил с горечью Дэвид. — И поэтому решил вернуться именно тогда, когда я был в отъезде?

Мэтью пожал плечами.

— Скажем, я увидел возможность и воспользовался ей. Честно говоря, мне не было особого дела до того, был ты в отъезде или не был. Я мог заполучить Мэгги в любой момент!

— Ах, ты убл!..

Дэвид бросился к нему, но Мэгги оказалась еще проворней и встала между мужчинами.

— Нет! Перестань, Дэвид. Я не позволю тебе драться из-за меня.

Дэвид развернулся и стал стучать кулаком о стену.

— Я не верю! Я не верю, что ты добровольно решила вернуться к нему после всего, что он тебе сделал. — Он повернулся, чтобы посмотреть ей в глаза — на лице у него добавилось морщин, и в один миг он стал выглядеть намного старше. — Скажи мне правду, Мэгги. Это действительно твое решение?

— Я… — Она замолчала, потому что сердце у нее разрывалось от боли, когда она увидела глаза Дэвида, увидела то, что старалась не замечать все это время, — он любит ее.

— Скажи ему, Мэгги.

Голос Мэтью прозвучал неожиданно мягко, она обернулась, чтобы посмотреть на него, и с горечью поняла, что он тоже догадался о чувствах Дэвида. Все было бесполезно: Дэвид любил ее, она любила Мэтью, а Мэтью… Мэтью просто нравилось играть ими обоими в своих целях. Она никогда не смогла бы дать Дэвиду того, что он хотел, но она также не могла больше причинять ему боль, давая ложную надежду.

— Я сама попросила Мэтью, чтобы он остался на ночь.

Был момент, когда ей показалось, что Дэвид собирается еще что-то сказать, но он повернулся и вышел. Мэгги почувствовала, что на глазах у нее навернулись слезы, и, резко высвободившись из рук Мэтью, прошла на кухню и невидящим взглядом уставилась в окно, переживая боль Дэвида как свою.

— Ты сделала доброе дело.

Она стремительно обернулась, волосы ее развевались, глаза горели и блестели от непролитых слез.

— Доброе? Обидеть того, кто тебе никогда не сделал ничего плохого, а только помогал? Ты это называешь добрым делом?

Его лицо напряглось.

— Да, добрым! Ты прекрасно знаешь, что не любишь его, так что самым лучшим было порвать раз и навсегда.

Она горько рассмеялась.

— Так вот как ты считаешь. Раз и навсегда. И ты поэтому спустился вниз в таком виде, чтобы он подумал, что мы вместе провели эту ночь? Тебя забавляло видеть шок у него на лице? Ты от этого получал удовольствие? Черт возьми, Мэтью, он твой брат! Должны же у тебя быть к нему хоть какие-то чувства?

— Мой брат… да, так оно и есть. Он был таковым до того, как завлек мою жену к себе в постель, так что уволь меня, пожалуйста, от этих разговоров о чувствах! — Он прошелся по комнате, великолепный в своей полуобнаженной ярости. — Я знаю, каково это, когда тебе дают по морде, когда ломают твою жизнь! Хочешь знать, каково мне было, когда я пришел к Дэвиду домой и обнаружил тебя в его постели? У меня было такое чувство, будто мир рухнул! И, честно говоря, я рад, что теперь и мой брат узнал это.

Он резко развернулся и направился к лестнице. Мэгги хотела побежать за ним, хотела объяснить ему наконец, что произошло на самом деле тогда, но в душе она понимала, что пробиться через эту горечь одними словами — невозможно. Боль за эти годы проросла в нем, пожирая его, как рак.

Она закрыла глаза, вспоминая тот ужасный день, который так хорошо начинался. Она пошла к врачу, уже немного догадываясь о том, что приступы тошноты, которые ее охватывали, не из-за простуды, и он подтвердил, что она беременна. Она вышла из кабинета счастливой. Их отношения последнее время не ладились, и Мэгги подумала, что ребенок помог бы им все начать сначала. Когда неожиданно начался новый приступ дурноты, она едва успела добраться до квартиры Дэвида, которая была по дороге. Он лишь взглянул на нее и тут же уложил в постель, и вот там-то ее и обнаружил Мэтью час или два спустя.

Она судорожно вздохнула, вспомнив, что он говорил, все его жестокие обвинения. Она попыталась объяснить, доказать, что невиновна, но он даже слушать не захотел, ослепленный ревностью, которая зрела в нем долгое время, и она молча сидела, пока на ее голову обрушивался весь этот град.

Она не смогла тогда сказать ему о ребенке, она бы не вынесла, если бы он сказал, что ребенок не от него, поэтому Мэгги хранила свою тайну на протяжении всего бракоразводного процесса, к тому времени уже опасаясь, что, если он узнает, то сможет добиваться через суд опекунства. И по горькой иронии судьбы сегодня произошло почти то же самое.

Хлопнула входная дверь, и она вздрогнула, а затем побежала по холлу, чтобы открыть ее и крикнуть: «Мэтью!» Но он не остановился. Спустя несколько минут она зашла внутрь и закрыла за собой дверь, сожалея о том, что такая трусиха. Ей надо было догнать его и сказать то, что следовало сказать три года назад, но она боялась, что не выдержит, если он вновь бросит ей в лицо те же, обвинения.

События прошедшего утра сделали ее беспокойной и нервной, что не замедлила почувствовать Джейни, когда она привезла ее домой. После обеда девочка отказалась лечь спать, и Мэгги в, отчаянии отправила ее погулять на задний двор, предварительно тепло одев в стеганый комбинезон на подкладке и разрешив покопаться в песочнице.

Налив себе еще одну чашку кофе, она облокотилась на подоконник, наблюдая, как Джейни носится взад-вперед, разговаривая сама с собой и делая маленькие рассыпающиеся куличики. Она не знала, что ей делать: связаться ли с Мэтью и попросить его зайти или оставить все, как есть. Она редко чувствовала себя такой растерянной в принятии решения, а когда нечто подобное случалось, обращалась за советом к Дэвиду, но теперь, по понятным причинам, это было невозможно.

Зазвонил телефон и, вылив с недовольным видом остывший кофе в раковину, она поспешила снять трубку. Кто-то ошибся номером, но ей удивительно долго пришлось убеждать в этом звонившего. В конце концов, едва сдерживаясь от раздражения, она повесила трубку, вернулась на кухню и выглянула в окно.