В противоположность Билли Кев был такой положительный, и следил, чтобы она вела правильный образ жизни, оплачивал счета в ресторанах пачками «пятерок «. Она даже подозревала, что он возьмет ее на содержание.

Билли позвонил ей из Аахена. Его голос звучал подавленно и слегка натянуто. – Дорогая, пожалуйста не беспокойся о детях. Я обещаю, что разберусь с нашими проблемами после чемпионата. Я ужасно скучаю по тебе. Мне очень бы хотелось, чтобы ты была со мной.

Она продолжала просить его не звонить ей до его возвращения домой. – Я очень не люблю разговаривать с тобой, когда ты выбит из колеи. Это расстраивает меня, мешает мне работать. Я знаю, что скоро ты получешь деньги.

Не сильно виня себя, Дженни оставила Мевис у миссис Бодкин и улетела с Кевом в Испанию. Билли долженбыл вернуться в воскресенье. Она планировала приехать в субботу к ленчу. Она потратила целое состояние на одежду и парикмахеров, чтобы поддерживать свою стрижку в порядке. Она подсознательно чувствовала, чте если она ухудшит финансовую ситуацию, то может быть сделано определенное сопоставление. Кев никогда не упоминал о долговременной связи, он был слишком далек от этого. Но его страсть становилась жарче.

Билли вернулся в субботу днем, что-то почуяв сердцем. Не было слышно лая. Наверно, Дженни повела Мевис на прогулку. Он с трудом открыл парадную дверь из-за писем, которые находились на половичке, лежащем у двери. Он был очень уставшим, до него не сразу дошло, что среди этих писем валяются и его письма и открытки, которые он посылал из Аахена. Тут же была и неоткрытая телеграмма, которую он послал вчера, предупреждая, что прибудет домой раньше.

Дом был очень опрятный. Гарольд Эванс терся о его ноги. Но нигде не было ни следа Дженни. Он почувствовал дурноту от ужаса. Может быть ее убили или выкрали. Он налил себе виски и позвонил миссис Бодкин.

– Она уехала в Норфолк проводить исследования по своей книге, – объяснила миссис Бодкин. – И будет у своей матери. Она приедет домой сегодня. Мевис у меня. Она прекрасное создание. Вы будете забирать ее?

Чувство облегчения затем смешалось с тупым раздражением. Когда он приехал к миссис Бодкин, она выглядела очень таинственной и перевозбужденной, на лице выражалось неодобрение. Она любила Билли, он был такой приятный джентельмен и такой внимательный. Но он не должен был жениться на такой потаскушке.

Дома он выпил еще два коктейля. Затем он услышал шум подъехавшей машины. По дорожке к дому шла Дженни в поблекшей пурпурной тенниске и обтрепанных розовых брюках. Ее скрепленные черепаховым гребнем волосы сильно выгорели на солнце (в раздражении Билли даже не осознал этого), она еще больше загорела и похудела. Билли мучила боль от язвы и, в то же время, его захлестывала волна желания. Единственное, о чем он мог думать сейчас, это о том, как сильно он ее хочет.

– Дорогой, как великолепно. Ты же сказал, что не появишься до воскресенья, – воскликнула Дженни. – Ой, очень хочется писать.

По ее виду было не похоже на то, что она провела время у матери, подумал Билли. Когда она бывала там, она не заботилась о гриме и не душилась.

– Я купила тебе клубники в Норфолке, дорогой, – соврала она. В действительности она купила ее в Челтенхеме по пути из аэропорта на случай, если ей понадобится алиби. Они зашли в дом.

– Любимый, ты ужасно бледен, – сказала Дженни, внезапно обратив внимание на его лицо. – Что случилось?

– Я послал тебе эту телеграмму. Ты не читала ее.

Он отвернулся, борясь с желанием упасть и разрыдаться. Дженни поняла это по его трясущимся рукам. Может он услышал что-нибудь о ней и Кеве? Разгладив бумагу, она прочла: «Мандрика сломал ногу. Пришлось его застрелить. Приезжаю домой. Люблю. Билли».

Она обернулась в ужасе.

– Ой, мой ангел, прости. – Она подошла и обняла его трясущиеся плечи. – Как это случилось?

– Это была моя вина. Он неправильно оттолкнулся перед прыжком, сильно ударился о верхнюю жердь и застрял в остальных жердях, тут это и случилось. Это было ужасно. – Его лицо стало похоже на лицо маленького мальчика, собирающегося разреветься. – Он был таким прекрасным конем. Я знаю, у него был плохой нрав, но он умел быть мужественным.

– Ложись в постель, – сказала она мягко, – я позабочусь о тебе.

Наверху он лег на нее сверху, механически овладел ею и сразу же заснул.

– Теперь нет выбора, – сказал Билли на следующее утро, трезво оценив неудачу. – Для мирового чемпионата остается только Бал. – По крайней мере хорошо, что сейчас нет Кева и он не дышит мне в спину. Только господь Бог знает, что он мне скажет по поводу Мандрики.

Следующие два дня Билли не было дома, он прыгал в Критлдене по классу B и C. На второй день Дженни провела послеполуденное время в постели с Кевином, где они больше разговаривали, чем занимались любовью. Кевин сказал, что Билли был пьян, когда прыгал на Магги Мил Дике в Аахене. Поэтому он и неверно направил коня на изгородь, где тот сломал ногу. Все говорят об этом.

Кевин уехал задолго до того, как Билли вернулся домой, оставив Дженни достаточно времени, чтобы смыть грим и уничтожить запах духов, натянуть на себя старую одежду и сесть за печатную машинку.

– Удачный день? – Спросила она.

– Неплохой. Вот номер «Тэтлера». Руперт дал мне его. Здесь фотография Теб и Хелины. Я думаю, Руп раскупил все экземпляры, он такой неотесанный.

Билли поднялся наверх и переоделся в домашний халат, подвязав его своим галстуком воспитанника школы г. Харроу, так как пояс был утерян давно. Поскольку не было и признака обеда, он сделал себе коктейль и начал разбирать новую кучу коричневых конвертов. Он пришел в сильное волнение. Билли знал, что Дженни была сильно подавлена из-за невозможности иметь детей и вероятно нуждалась в чем-то, что могло подбодрить ее, но эти счета за одежду были просто нелепы. А какого черта она потратила 50 фунтов в парикмахерской? Ведь она вроде бы не стриглась. Он сделал себе еще один коктейль и сел на софу.

– Дорогая, мы должны поговорить о деньгах.

Дженни, однако, углубилась в изучение «Тэтлера». – О посмотри, это Майк Пардю, а вот мать Руперта. Она просто прекрасно сохранилась. Ей ведь уже за 50.

Билли попробовал еще раз. – Я просматриваю чеки. Банк сообщает, что они будут отклонять все наши представления к выплате. Скоро я не смогу кормить лошадей.

О дорогой, – воскликнула Дженни в притворном страхе. – Конечно, лошади всегда значат больше, чем что-нибудь другое.

– Как ты думаешь, сколько тебе времени понадобится, чтобы закончить книгу?

– Как я могу сказать? О, вот прелестная фотография Теб и Хелина выглядит восхитительно. Она чертовски фотогенична. А вот Каролина Меннерс. Какой ужасно некрасивый ребенок.

– Прошлый раз ты сказала, что закончишь в июле.

– Вероятнее всего в октябре.

– Итак, она не будет опубликована в этом году?

– Нет. О посмотри, Генриетта Поллак обручилась. Бедный мужчина.

Сердце Билли упало. Он собирался ублажить управляющего, пообещав на Рождество выплатить 14000 фунтов.

Он вновь попробовал продолжить разговор. – Мы не можем так дальше продолжать. У нас превышение кредита в банке составляет 30000 фунтов. Мы задолжали налоговому инспектору 20 тысяч, и строителям 50 тысяч, инспектор по налогам на добавленную стоимость грозится передать дело в суд, а ты тратишь 50 фунтов на парикмахера и 250 – на одежду, думая, что я не замечу этого. Ты что, считаешь меня полным дураком?

– Не полным. Сожалею, что ты разбил машину. О, а вот Эйнсли Гиберт. Она перекрасилась в бондинку. С ней очень неплохой парень.

– Дженни, ты слышала хоть слово из того, что я тебе сказал?

– Да, конечно. Мы задолжали очень много денег, фактически около 100000 фунтов. Ты должен просигналить своей дорогой мамочке, не так ли? Она не даст бедному Билли умереть с голоду.

Билли с трудом сдерживал себя.

– Если ты не можешь сейчас завершить свою книгу, может ты займешься немножко журналистской работой, чтобы мы могли оплатить хотя бы самые горящие счета?

Дженни встала. – Пойду и принесу пастернак.

– Я не хочу обедать. Если ты действительно думаешь, что я могу есть…

– Однако это не влияет на твое желание выпить. Почему ты не поедешь и не выиграешь какой-либо приз? Я ужасно устала быть замужем за неудачником.

Билли схватился за голову.

– Почему ты всегда заставляешь меня чувствовать себя никчемным?

– А ты и есть никчемный, маленький, – сказала Дженни. – Ты же говорил мне, что за последнее время значительно потерял в весе.

– О господи, можешь ты хоть что-нибудь воспринимать серьезно. Если мы действительно постараемся, я знаю, мы сможем выравнять наше положение.

– Одолжи что-нибудь у Руперта.

– В данный момент он стеснен в средствах.

– Оплачивает счета за новый открытый плавательный бассейн, – заметила Дженни, выходя из комнаты.

Двумя минутами позже Билли последовал за ней. Он обнял ее. – Мой ангел, мы не должны позволять себе ссориться.

Дженни засмеялась с иронией. – Я думаю, что это единственное, что мы можем позволить себе.

Зазвонил телефон. Билли взял трубку, – Хелло. Да, я понимаю. Конечно, я понимаю. Большое спасибо тебе за то, что ты дал мне знать. Удачи тебе. – Очень медленно он опустил трубку; когда он обернулся, казалось, что он постарел на 20 лет.

– Это звонил Мелиз. Я не попал в список участников мирового чемпионата. Он хотел, чтобы я узнал об этом до того, как я прочитаю утренние газеты. Вместо меня они выбрали Джейка Ловелла.

Что, подумала Дженни, скажет Кев, заказавший шатер в Ле Риво, и все его клиенты-мужчины, соберущиеся на холостяцкую вечеринку.

33

Несмотря на огромный престиж Олимпийских конных соревнований, все же это были соревнования любителей. Соревнованиями, в которых хотел бы больше всего победить любой наездник, был мировой чемпионат, который проводился между Олимпиадами через каждые два года и в котором могли принимать участие как любители, так и профессионалы. На мировых чемпионатах, как считалось, проводилась более строгая проверка исскуства верховой езды, так как на последней фазе соревнований 4 финалиста должны были выполнять круг, обменявшись лошадьми.

По мере того, как все больше наездников становилось профессионалами, мировые чемпионаты пользовались все большей популярностью. – В том то и дело, – говорил Людвиг в интервью, которое у него взял Дадли Диплок, – что на олимпийских соревнованиях отсутствует большое количество лучших наездников, которые не допускаются на Олимпиады и вынуждены наблюдать за борьбой на первенство по телевизору.

С большим трепетом Джейк вместе с Фен и Таней выехали в 6. 30 утра во вторник в середине июля на грузовике, чтобы пересесть на паром в Саутгемптоне. Они направлялись в Ле Риво. Грузовик был полностью загружен еще вчера сеном, зерновым кормом и опилками, служащими подстилкой для лошадей. Тори должна была выехать вслед за ними позже в легковом автомобиле с детьми и в сопровождении фургона. Все было спланировано до последней мелочи, включая большую банку лимонных шербетов для Макулая. И несмотря на все эти приготовления, путешествие было кошмарное. Температура поднялась до 80 градусов. Коровья петрушка по краям шоссе уступила место амброзиям, чьи плоские диски тянулись к серому небу в облаках, сквозь которые пыталось выглянуть солнце. Джейк сидел за рулем, Таня читала карту, а Фен подавала им обоим чашечки с черным кофе.

По мере их приближения к побережью небо темнело. В порту оказалось, что Фен потеряла справки о состоянии здоровья лошадей и грузовик завернули, пока они не нашли эти бумаги там, где они лежали все это время, а именно: в паспортах на лошадей. К этому времени они пропустили два парома и лошади, почувствовав тревогу людей, стали беспокоиться и бить копытами. После некоторой задержки паром решено было отправлять, несмотря на потемневшее небо и большие серые движущиеся в беспорядке волны. Шторм разразился как раз тогда, когда они были посредине канала, раскачивая паром из стороны в сторону и напугав новую пони Фен, молодую и малоопытную Дездемону до такой степени, что она чуть не разбила свой бокс.

Фен, все еще переживающая из-за слов, сказанных ей Джейком по поводу потери бумаг, была еще больше выбита из колеи маленькими телятами в двух грузовиках, которые так жалобно мычали и высовывали свои перепуганные мордочки между перекладинами стойла. В свою очередь, она пошла и выругала водителей этих грузовиков за то, что они не дали телятам воды.

Наконец, в семь часов они добрались до француского порта и направились в Ле Риво. Джейк сходил с ума от того, что им пришлось волочиться за большими дальнобойщиками, но для Фен – это было ее первое путешествие во Францию и она не могла сдержать восхищения, наблюдая как садится солнце и обращая внимание на все, мимо чего они проезжали: на огороды, на речки, обсаженные тополями, и на замки-шато, полускрытые деревьями и приводящие ее в восторг, на их отражения, мерцающие в озере. Она было сильно разочарована, что ее герой Билли Ллойд-Фокс не был выбран для участия в чемпионате. Он угостил ее коктейлем в Вестернгейте; но это ничего не означало, он всех угощал. Но может на мировом чемпионате она встретит прекрасного француза, который увезет ее в свой замок и одарит ее большой любовью за кожаными серыми ставнями. Ее мечты были грубо прерваны громким сигналом. Грузовик сильно вильнул; Джейку как-то удалось направить его в тихий переулок и, несмотря на ужасающий визг тормозов со всех сторон, избежать столкновения. Они должны были накачать шину и создали страшный затор, который нервировал апоплексических французов, без сомнения опаздывающих на обед и беспрерывно жмущих на клаксон, что явно не улучшало настроение Джейка.