Энтон Дисклофани - Наездницы

Я ощутила в своей руке чьи-то пальцы. Рэчел.

– Привет, – прошептала она и сжала мою руку. – Ты будешь нас еще учить?

Я обняла ее и поцеловала в лоб.

– Я по тебе скучала.

Рэчел смущенно улыбнулась, а я пообещала ей подумать насчет уроков. Она ушла, а я заметила, что мистер Холмс наблюдает за мной со своего места у кафедры.

Он смотрел на меня так грустно, что все девочки и их взгляды исчезли. Я знала, что мы с ним уже никогда не останемся наедине.

Я почувствовала, что кто-то остановился рядом со мной: Сисси. Она посмотрела туда, куда смотрела я, потом снова перевела взгляд на меня.

– Пойдем, – сказала она. – Пошли на урок.

Позже, когда мы шли в конюшню, Сисси выглядела так, как будто у нее кружилась голова, и нетрудно было догадаться почему.

– Мы с Буном помолвлены, – сообщила она мне. – Мы сделали это тайно.

Я сжала ее руку.

– Это чудесно. Я желаю тебе огромного счастья.

И это было правдой – сияющие глаза Сисси убеждали меня в том, что это возможно.

На Площади было всего несколько девочек, и теперь я убедилась, что дело не в моем воображении. Сисси, похоже, ничего не замечала. Наверное, любовь – убаюкивающее чувство. Но они все на нас смотрели. Я старалась не обращать на них внимания, однако это было невозможно. Когда я помахала Молли, та заспешила прочь, как испуганная мышь. Я едва не расхохоталась. Неужели я была способна кого-то напугать?

– На нас смотрят, – сказала я Сисси.

– Правда? – она окинула взглядом Площадь. – Я так не думаю. Может, они просто рады тебя видеть.

Но это прозвучало так неестественно, что мне стало ясно: она лжет.

Уже возле самой конюшни мы увидели Гейтс, которая вела к манежу своего хорошенького гнедого коня.

– Гейтс! – окликнула ее Сисси, и Гейтс обернулась.

Увидев нас, она переменилась в лице. Она была так потрясена, как будто увидела привидение. Ее лошадь внимательно смотрела на нас, насторожив уши.

– Привет, – дрожащим голосом откликнулась она.

Ее лошадь фыркнула ей в плечо, и Гейтс слегка улыбнулась перед тем, как отвернуться. Но она не успела уйти, потому что Сисси ее остановила.

– Подожди, – крикнула она, – подожди!

– Сисси! – прошипела я.

На нас уже смотрели и другие девочки. Я увидела, с каким любопытством разглядывает нас Хенни. Она склонила голову набок, а рядом с ней, как всегда, стояла Джетти. Пару секунд я смотрела на них. Вдруг меня осенило: Джетти влюблена в Хенни. Но я тут же поспешила за Сисси, которая шагала к Гейтс.

– Ты знаешь что-то, чего не знаю я, Гейтс? – ледяным тоном спросила она. – Есть какая-то причина, по которой ты меня игнорируешь?

Гейтс покачала головой, и мне стало ее жаль. Она игнорировала не Сисси, она игнорировала меня. Гейтс была доброй девочкой. Стоя перед нами, она ковыряла носком сапога землю и едва сдерживала слезы. Я разгладила рыжую челку ее коня, и он настороженно посмотрел на меня.

– Все хорошо, – пробормотала я и повернулась к Сисси. – Дело не в тебе. Оставь ее в покое, – и шепотом добавила: – Это все из-за меня.

– Но мы вместе! – яростно воскликнула Сисси, и я снова порадовалась тому, что приехала сюда.

Я ничего не имела против того, что меня сослали в этот лагерь, если это означало приобретение такого друга, как Сисси. Я посмотрела на Гейтс и увидела то, что видела Сисси, – бесхребетное существо.

– Гейтс Уикс! – воскликнула Сисси. – Я знаю тебя с тех пор, когда тебе исполнилось двенадцать лет. Стыдись!

Я увидела, что к нам направляется мистер Альбрехт, и потащила Сисси прочь. Мы едва не столкнулись с Элис Хант и ее огромным гнедым жеребцом. Она же умудрилась нас не заметить.

– Сисси, – произнесла я, затолкав ее в стойло Наари, где она, опечаленная, грустно молчала еще несколько минут. Я распутывала хвост Наари, чтобы не стоять рядом без дела. Что бы ни происходило в мире, в лошадином хвосте всегда найдутся узлы. – Я уеду, но ты останешься, – продолжала я. – Тебе не стоит враждовать с ними.

– Ты не можешь уехать, – сказала она. – Да и с чего бы это вдруг?

– Мне пора.

Мне показалось, что Сисси вот-вот расплачется. Но когда она заговорила, ее голос звучал гневно.

– Это не так просто. Ты не сможешь вот так взять и уехать.

– Я что-нибудь придумаю, – сказала я.

– Лучше бы ты никогда не встречалась с мистером Холмсом! – продолжала Сисси. – Лучше бы миссис Холмс не уезжала! Я его ненавижу, – выпалила она и подняла на меня глаза. Ее щеки горели. – Я знаю, что ты его не ненавидишь, и от этого ненавижу еще сильнее.

– Он… – начала я, но Сисси покачала головой.

– Пожалуйста, не надо, – сказала она. – Я всегда буду его ненавидеть. Это неправильно, – добавила она. – Это все неправильно. Ты могла бы полюбить кого-то другого.

Я несколько секунд смотрела на нее, на мою добрую и верную подругу. Ее русые волосы были заправлены за уши, щеки горели, а лоб был наморщен от гнева. Она имела в виду, что я могла бы полюбить Дэвида. Она имела в виду, что я могла бы быть больше похожа на нее.

– Перед тем как приехать сюда, я любила другого мальчика.

– Я это знаю, – раздраженно перебила меня она.

Но она ничего не знала. Я никогда не говорила ей, что у меня есть кузен.

– Ты не знаешь, что этот мальчик – мой кузен. И не какой-нибудь дальний родственник, которого я никогда до того не видела и который жил в другом штате, – быстро заговорила я. Я должна была выложить ей все сразу или не говорить вообще ничего. – Он был мне как брат.

Сисси молча смотрела на меня, поэтому я продолжала. Мне было страшно, но в то же время я испытывала облегчение. Мне было теперь хорошо, и, продолжая рассказывать ей, я вспомнила, что, изливая душу, человек получает освобождение, чего я так давно не испытывала. Когда я была маленькой, у меня из-за какой-то инфекции лопнула барабанная перепонка. Гной и кровь, струившиеся по моей шее, перепугали Сэма и он бросился звать на помощь маму; я же ощутила облегчение от боли, которая подкрадывалась так незаметно, что я даже не знала о воспалении уха. И сейчас происходило то же самое, только с сердцем.

– Мой брат обо всем узнал.

– Сэм, – тихо произнесла Сисси.

– Сэм. Мой кузен ему рассказал. Они подрались, мой кузен и Сэм. Это была жуткая драка. – Мой голос сорвался. – Поэтому меня отослали из дому.

– Сэма тоже отослали?

Когда я не ответила, она приподняла мой подбородок пальцем, в точности так, как это делала мама.

Я покачала головой.

– Я неправильная девочка.

– Правильная девочка… – произнесла она. Ее хрипловатый голос звучал очень мягко. – Интересно, кто это такая и где ее можно найти?

– Ты не понимаешь, – наконец произнесла я.

– Не понимаю? – переспросила она. – Мне кажется, я понимаю вполне достаточно. Мы ведь не выбираем, кого нам полюбить, разве не так? – Она улыбнулась, и я догадалась, что она думает о Буне. – Наши семьи мы тоже не выбираем. Но, по крайней мере, ты можешь выбрать гнев.

Она взяла меня за руку и крепко ее сжала.

– Ой! – вскрикнула я, но она не выпустила моих пальцев.

– Не позволяй своим родственникам решать за тебя, как тебе жить.

– Мистер Холмс тоже так сказал.

– Значит, кое в чем мы с ним сходимся. Что ты можешь предпринять? – спросила она. – Ты ведь всего лишь девочка.

– Я знаю, – тихо сказала я. – Я всего лишь девочка. Но я также его сестра. Я должна увидеть своего брата. Он не совершил ничего дурного.

– И ты тоже.

Она отпустила мою руку и притянула меня к себе. От нее непривычно пахло потом и пылью.

– Тебе слишком долго не везло, – прошептала она мне на ухо. – Но обстоятельства все время меняются. Бог дарует счастье только тем, кто к нему стремится.

Мэри Эбботт вернулась в домик, когда все еще занимались в Зале. В это время я обычно была в Мастерсе с мистером Холмсом. Я понимала, что пройдет совсем немного времени и миссис Холмс заметит как мое отсутствие, так и то, что я практически не занимаюсь. Я должна была уехать, прежде чем это случится.

Мэри Эбботт долго смотрела на меня, склонив голову.

– Что с тобой?

– Какое тебе дело? – отрезала я.

Она отвела взгляд и промолчала.

– Прости. Я устала. Мне нужно поспать.

– Но ты теперь только то и делаешь, что спишь. Мы ведь подруги?

– Да, Мэри Эбботт. – Почему Мэри Эбботт выбрала меня? Почему не Эву или Гейтс? Или Сисси? Сисси наверняка была бы к ней добрее, она бы знала, как с ней обращаться. – Чего ты хочешь?

Мне казалось, что я поощряю ее сообщить мне о том, что все знают о нас с мистером Холмсом, что все об этом говорят.

Она присела на край моей кровати.

– Кто-то вчера вечером видел Сисси в лесу. – Она произнесла это шепотом, хотя кроме нас в домике никого не было. – Ты знала, что она там? С мальчиком? Все об этом говорят. Ходят слухи, что об этом узнала и миссис Холмс.

Я села на кровати так, что теперь наши лица разделяло не больше дюйма.

– Кто, Мэри Эбботт? Кто видел Сисси?

Передо мной стремительно промчался весь сегодняшний день: все девочки отворачивались, но не от меня; все смотрели, но не на меня.

Мэри Эбботт либо не знала этого, либо не хотела говорить. Она выглядела обеспокоенной, и мне показалось, что она боится Леоны. Потому что я знала, кто донес на Сисси. Леона, которая не пришла на танцы, которая, скорее всего, была в конюшне. На обратном пути она вполне могла заметить Сисси с Буном. Она была единственной девочкой в Йонахлосси, которая, по моему мнению, могла донести на Сисси. Которая была готова втоптать в грязь другую девочку, лишь бы отомстить мне.

Но вчера вечером Сисси мог увидеть кто угодно – она была так беспечна! Меня снова охватил гнев. Как она могла? Я посмотрела на Мэри Эбботт, которая теребила край покрывала, сидя на моей кровати. Может, это все же она? Вряд ли. Все ее внимание всегда было направлено на меня. Ее глаза с таким постоянством буравили и обжигали мою спину, что это напоминало какую-то странную болезнь. Она следила за мной, а не за Сисси.

В тот вечер, когда все обедали, я оседлала Наари и поехала в горы. Теперь темнело только после восьми часов, так что я каталась, пока в небе не начали появляться звезды.

Мне было совсем нетрудно представить пушистые русые волосы Сисси, ее широко посаженные глаза. Ее лицо я видела гораздо отчетливее, чем лицо мамы, брата или отца. Когда я буду уезжать, попрошу у нее фотографию. Мэри Эбботт сказала, что слух уже расползся по всему лагерю, а значит, Сисси отправят домой максимум через день. И хотя я не особенно доверяла Мэри Эбботт, я понимала, что она права. Миссис Холмс, как всегда, становится известно обо всем. И если Сисси отправят домой из-за мальчика, ей никогда не позволят выйти замуж за него, за опозорившего ее, запятнавшего ее во всех остальных отношениях девственно чистую репутацию. Вся ее жизнь, все ее планы рухнут. А ведь еще вчера она так уверенно рассуждала о том, как следовало бы действовать моим родным. Кто мог теперь предсказать, как поступят ее родные, что они о ней подумают, независимо от того, как она будет защищаться. Уж точно не Сисси. Возможно, запрет выходить замуж за Буна станет наименьшей из ее бед.

Спешившись, я увидела в глубине конюшни силуэт мистера Альбрехта. Было слишком поздно прыгать в седло и уезжать, чтобы дождаться, когда он уйдет.

– Теа, – произнес он и кивнул мне.

– Привет.

– Ты больше не занимаешься. Только катаешься вечера напролет по горным тропам.

Я пожала плечами. Из-за акцента его речь приобретала какой-то странный ритм.

– Кажется, я так и не поздравил тебя с успехом, – произнес он и протянул мне руку. – Молодец.

Я подала ему свою маленькую и довольно мягкую ручку, и он стиснул ее в своей загрубевшей ладони.

– Спасибо.

К моим глазам снова подступили слезы. Я прижала ладонь второй руки к широкому лбу Наари. Для нее это будет все равно, что я умерла. Когда отсюда исчезнет мой запах, когда она перестанет ожидать стука моих сапог по вечерам, когда она привыкнет к звукам и запахам другой девочки. Но я всегда буду помнить свою первую лошадь. Я ее никогда не забуду.

Я обернулась к мистеру Альбрехту. Он смотрел на меня, как мне показалось, очень долго.

– Ты талантливая наездница, Теа. Не надо зарывать свой талант в землю.

Из-за своего акцента он как бы подчеркнул слово зарывать.

– Почему?

– Ты могла бы делать то, что никто не делал до тебя, – ответил он, не выпуская моей руки.

Я отвела глаза.

– Возможно.

В мире и в Йонахлосси по-прежнему существовала доброта. Мне она казалась почти неуместной.

На следующее утро я встала очень рано. Тщательно оделась, аккуратно заправила блузку в юбку, начистила ботинки. Я оглянулась на Сисси, которая спала на спине, разбросав руки в стороны, и улыбнулась. Вчера вечером она рассказала мне, что девочки знают о ней и Буне. Но, похоже, ее это не волновало. Она этим даже как будто немного гордилась. Я сделала удивленное лицо. Судя по всему, она понятия не имела, как далеко разошлись эти слухи, что они расползлись по лагерю и достигли ушей миссис Холмс.