Но не только это беспокоило Леру. Молодой мужчина в красивой летной форме, который выступал сегодня на процессе в роли истца, так взволновал Лерку, что она еле собрала свои мысли в кучу. Он так пристально и внимательно всматривался в Лерку, что его взгляд весь процесс мешал сосредоточиться. Так хотелось плюнуть на все и сдаться. Уж очень привлекательный парень. Но все-таки профессиональная честь была выше личных впечатлений. Но отчего-то было грустно.

— Почему вы не радуетесь, Валерия Алексеевна? — услышала она знакомый баритон и вздрогнула.

Тот самый «летун», как презрительно обозвал его Вадька, стоял перед ней и улыбался; казалось даже это большие серые глаза смеялись.

«Валентин Шестаков» — Леркин мозг мгновенно выдал имя красавца.

— Я? — неуверенно переспросила Лера. — Я радуюсь.

— И поэтому у вас такое обреченное лицо?

— Ну, а вы чему смеетесь? — отчего-то разозлилась Лера. — Вам же теперь выплачивать огромную сумму.

— Еще вчера я бы от такого решения суда рвал на себе тельняшку. Но сегодня меня это не так сильно тревожит. — Он пожал плечами. — Где потеряешь, там и найдешь. Деньги — потерял, любимую женщину — нашел. Это стоит трех тысяч долларов.

— Не понимаю. Вы простите, я очень тороплюсь. — Она попыталась обойти его, но парень перехватил ее за руку.

— Я могу вас подвезти и все объяснить.

Он все так же улыбался, и в сером омуте его глаз плескался смех. Лерку это стало раздражать. Да и сама близость этого человека как-то странно на нее действовала.

— Спасибо, я сама.

— Нет, но позвольте мне проводить вас, — настаивал парень.

— Послушайте! — взорвалась Лера. — Не хулиганьте и дайте пройти! Я опаздываю в университет.

На ее крик стали оборачиваться прохожие, а милиционер, что стоял на перекрестке, внимательно посмотрел в их сторону.

— Да не волнуйтесь вы так. — Парень отпустил руку Леры. — Я не хотел вас задерживать.

Лера наконец обошла парня и быстро направилась к подземке. Но подойдя к стеклянным дверям, обернулась. Моряк садился в белую «девятку» и даже не смотрел в ее сторону.

«Вот дура! — кляла себя Лера, трясясь в переполненном вагоне метро. — Чего артачилась. Такой мужик! Сказка!» Она злилась на себя всю лекцию, что даже преподаватель спросил, нормально ли Пересветова себя чувствует, ибо уже второй раз не отзывается на свою фамилию.

— Лерка! Ты никак влюбилась? — пошутила сокурсница.

— Да пошла ты! — огрызнулась Лерка. Сокурсница ошарашенно отодвинулась. От тихони и отличницы Пересветовой не каждый день услышишь такое.

Лерке стало неловко. Пришлось на перемене найти приятельницу и извиниться.

— Да ладно, Лер, не бери в голову, — отмахнулась сокурсница. — Я тоже, как втрескаюсь в кого-нибудь, как мешком пришибленная хожу. Ничего не вижу, никого не слышу. Проходит! — Она хлопнула Лерку по плечу и умчалась в буфет.

На работу сегодня идти было не надо, поэтому Лерка задержалась в институте. За учебной каруселью она забыла об утреннем инциденте. Но каково же было ее удивление, когда выйдя из универа, на стоянке она увидела белую «девятку». Рядом стоял «летун» с огромным букетом разноцветных тюльпанов в руках.

— Я пришел извиниться, Валерия Алексеевна. Был не прав. Вот, это вам. — И он протянул букет. Яркие головки цветов дрожали на холодном мартовском ветру.

— И давно вы ждете момента извиниться? — спросила Лера, бережно взяв букет.

— Так как расстались, так и жду, — улыбнулся он. — Ну, за вычетом тех минут, как добрался сюда. Простите, — уже серьезно сказал он, — свалял дурака. Просто не знал, как вас задержать еще на минуту.

— Я вас прощу, Валентин Иванович, если вы ответите на два вопроса, — лукаво улыбаясь, проговорила Лера.

— Готов, — козырнул Валентин.

— Откуда вы знаете, где я учусь и что из всех цветов я предпочитаю разноцветные тюльпаны?

— Первое — вы сами об этом меня проинформировали около метро, второе — простое совпадение, — четко ответил он. — Нет, не простое. Счастливое. Я прощен?

— Полностью. Тем более что простояли вы здесь весь день. Так что искупили свою вину если не кровью, то холодом.

— И голодом, — подсказал он. — Я голоден, как стая степных волков.

Лерке вдруг стало весело и легко.

— Есть предложения? — сказала она, а сама подумала, что еще никогда так нагло не вела себя с мужчинами.

Хотя что это она? У Лерки до сих пор не было возможности хоть как-то себя вести с ними, ибо мужчин до сих пор на ее горизонте не наблюдалось.


Она поднялась в кровати и огляделась. На полу гостиничного номера среди тюльпанов всех цветов радуги валялись ее юбка, блузка и белье. Летная форма Валентина, однако, напротив была аккуратно развешана на стульях. Только фуражка с высокой кокардой и самолетиком на тулье лежала среди цветов.

— Привет.

Лерка обернулась и увидела Валентина, который сидел в кресле и потягивал кофе.

— Привет, — улыбнулась она. — Сколько времени?

— Три ночи, — взглянув на часы, ответил он. — Тебе пора домой. — Что-то гадкое звучало в его голосе.

Лерка вздрогнула. Еще час назад он говорил с ней совсем другим тоном. И его прерывистое дыхание до сих пор звучало в ушах, а тепло ласковых рук еще помнило разгоряченное тело. Лерка засуетилась, вскочила. Одеяло откинулось, и яркое красное пятно на простыне открылось во всем своем бесстыдном великолепии на обозрение Валентину.

Лерка остановилась в секундном замешательстве, потом быстро прикрыла свидетельство своей первой плотской любви покрывалом и стала собирать свои вещи. От Валентина не скрылась ее манипуляция с покрывалом.

— Вот уж не думал, что такая талантливая адвакотесса, которая в суде производила впечатление железной леди, окажется неопытной девственницей! Да, не того я ожидал! — продолжал Валентин.

— А что ты ожидал? — путаясь в юбке, задыхаясь от стыда, прохрипела Лера.

— Такого же напора, страсти, ярости. Ты так меня завела там, в суде! — мечтательно прикрыв глаза, проговорил Валентин. — Я был готов завалить тебя там же на судейском столе.

— Прости, что не оправдала доверия, — процедила Лера.

— Не о такой ночке я мечтал, — крякнул он. — Но ничего, зато получил хоть возмещение своих моральных убытков. Если уж материально от тебя пострадал.

Лера замерла от удивления, даже не застегнув все пуговицы блузки.

— Так ты что, заранее знал, что я пойду с тобой?

— Конечно, — презрительно подтвердил он. — Все вы, бабы, одинаковые. Дешевые давалки. Романтические дуры. С такими, как ты, просто. Пара часов ожидания, цветочки, шампанское — и все, можно подавать в койку!

— Мерзкий подлец! — выкрикнула Лера.

— А ты? Ты не подлая? — Его лицо стало жестким, злым до неузнаваемости. — Ты же знала, что твой подзащитный виновен. Тем не менее отхватила для него жирный кусок. Мне ж теперь полгода вместе с женой и детьми на хлебе и воде сидеть. Ну, думаю, ладно, стерва, трахну ее по самые гланды, хоть так оторвусь.

— Это моя профессия, — тихо проговорила Лера.

— Ну, значит этот трах — ее приятные издержки. Ведь тебе было приятно? — И он вновь мерзко улыбнулся.

Лерка застегнула сапоги, накинула пальто и, не взглянув на него, выбежала из номера.

Слезы душили ее, внутри все клокотало. Какая мразь, скотина, придурок! Вот она, эта пресловутая первая ночь любви, о которой бредили они с Наткой долгими летними вечерами. Они в красках представляли своих первых мужчин и само это великое действо, которое помнит любая женщина до конца дней своих. Вот уж точно — эту ночку я не забуду никогда! Как и унижения!

Она выбежала на улицу, не сразу сообразив, где находится. Лицо было мокрое от слез, блузка надета кое-как, сумка с тяжелыми учебниками болталась на плече, отчего пальто съехало до локтя.

Суровый швейцар подозрительно посмотрел на нее. Лерка запахнула пальто и быстрым шагом пошла прочь от гостиницы. Лишь отойдя на несколько метров, обернулась. Большие неоновые буквы полыхнули: «Гостиница Минск». Значит, она находится на Тверской. Еще круче. Если не убраться отсюда в ближайшие пять минут, то ее примут за проститутку и местные панельные «бабочки» набьют морду, или еще того хуже, загребут менты в каталажку. Даже машины не поймаешь. До дома рублей пятьсот запросят, если вообще нормальные водилы на Тверской тормозят на предмет подвоза, а не продажной любви.

Лерка свернула с Тверской в ближайший переулок. В кошельке оказалось пятьдесят рублей с копейками. Не густо. Пешком до дома идти, как раз к завтраку приползешь, правда, следующего дня. Так что остается только один вариант — ждать открытия метро. Она глянула на часы. Начало четвертого. Хорошенькая перспективка! Так и окочуриться не долго. На холоде почти три часа простоять. В теплые подъезды домов соваться бессмысленно. Уже давно все жители центра Москвы обзавелись кодовыми замками или домофонами.

«Думай, Лерка, думай». Но думать категорически не хотелось. А вот в голос порыдать от боли и унижения — это да! В паху началась тянущаяся боль, от холода мелко тряслись ноги, а руки сводило судорогой. Темнота переулка не улучшала настроения, и Лерка вновь вернулась на Тверскую.

Яркие огни главной столичной улицы весело подмигивали вывесками разнообразных кафе и ресторанов. Как ни странно, но многие питейные заведения были открыты, несмотря на более чем позднее время и ночь перед рабочим днем. Лерка пригладила волосы, тщательно застегнула пальто. Затем вытащила из сумки косметичку и поправила свой макияж. Приведя себя в относительный порядок, она решительно направилась в ближайшее кафе, из которого приглушенно лилась задорная музыка.

— Куда? — грозно спросил громилоподобный охранник. Лера замешкалась, но тут она услышала из зала крики «Горько!».

— Как куда, милейший? — удивилась она. — Разве счастливые молодые не предупредили о моем приходе? — Она пьяно растягивала слова. — Я так и знала, что Ленуська забудет.

Охранник подозрительно глянул на Леру. Она лучезарно улыбалась, но кожей чувствовала, что бдительный страж ей не верит. Лера лихорадочно придумывала, что же еще наврать громиле, как тут...

— Лерка? Ты как тут очутилась?

Лера в изумлении повернула голову и поверила, что Бог есть на свете. Ибо только Божье провидение ей послало ангела в виде Вадима на помощь.

— Радька! Меня не пускают! — И от напряжения последних часов, от обиды, унижения, холода и черт знает еще чего она опять заплакала.

— Да ты чего? Ну-ка, идем. — Он выдернул ее из проема двери и повел в зал.

Найдя самый дальний и тихий столик, он усадил ее и, только когда она успокоилась, воскликнул:

— Мать, я не видел тебя лет пять! А тут за последние два дня встречаю тебя уже третий раз да еще рыдающую на пороге ночного заведения! Что случилось?

— Вадь, отвези меня домой!

— Без проблем. — Он крикнул кого-то.

Шустрый администратор подскочил к Вадиму, подобострастно заглядывая ему в глаза. Вадим тихо что-то сказал, и через пару минут Лерка оказалась в теплом салоне машины.

— Насколько я понимаю, мне не стоит спрашивать, каким ветром тебя надуло на Тверскую в половине четвертого утра? — больше утверждал, чем спрашивал Вадим, напряженно вглядываясь в дорогу.

— Правильно понимаешь, — тихо ответила Лера.

— О’кей, — просто согласился Вадим.

Они молча доехали до дома Леры.

— Спасибо, Вадька, ты меня просто спас от смерти. — Она чуть улыбнулась.

— Всегда к услугам моего адвоката, — хохотнул он.

— Твоего адвоката?

— А что, у солидного человека всегда должен быть свой дантист и свой адвокат. Пойдешь ко мне на ежемесячную ставку?

— Нет, Вадька, не пойду, — устало ответила Лерка. — Ты сам говорил, сегодня ты на коне, завтра — пешком. Да я еще и не дипломированный юрист.

— Скромность украшает, — кивнул головой Вадим. — Ладно, поговорим после защиты твоего диплома. Ну, пока?

— Пока.

Она уже поднималась по ступенькам, когда он окликнул ее:

— Лерка, когда тебе будет нужна помощь, только найди меня. Даже если я буду пешком, я помогу.

Она махнула рукой на прощание и скрылась в подъезде.


Истошный крик мамы Натка услышала еще в лифте, когда тяжелая кабина приближалась к ее этажу.

Натка выскочила и, не теряя времени на поиски ключей, со всего маху врезалась в дверь. Повезло. Хваленый итальянский замок, так широко разрекламированный местным плотником, вылетел тут же. По всей видимости, он был из собратьев того импорта, который, как известно, стругают в городе Одессе на Малой Арнаутской.