Татьяна Губина - Награда Бога

Картинка вырисовывалась печальная. Коварные сети сектантства опутали многие страны мира. Вот и жена славного Везуни тоже попала не то в Свидетели Иеговы, не то в организацию Аум Сэнрикё. Словом, вытаскивает Серега жену из мнимобожественного всеми правдами и неправдами уже около полугола.

— А бабу как подменили. Детьми не интересуется, работу бросила, все их сбережения в секту отволокла, — возмущался Петька. — Он и лечить ее пытался, и к родителям в Австрию отправлял, все без толку. Сам гнет спину на нянек дочерям, кредит за огромный дом отбивает. Поэтому, наверное, и не может в Москву прилететь.

— Да на фиг она ему сдалась? — вклинилась Фаина. — Такой парень!

— Да вы что, Фаина Исааковна, — махнул рукой Петька. — Он же у нас идеал честности и порядочности! Никогда он ее не бросит. Так и будет вытаскивать по гроб жизни и девок своих воспитывать.

— Ну, если гора не идет к Магомету, то Магомет попрет к горе, — подытожила Лерка. — Вот пару дел еще прокрутим, денег подкопим и сами к Везуне следующим летом поедем.

— Правильно, мамуля, и бабона вызовем в Берлин, — сказала подкравшаяся Соня. — Она уж точно дяде Везуне и его жене поможет.

Но получилось все по-другому. Встреча состоялась намного раньше и трагичнее.

В конце октября позвонил возбужденный Петька с ошеломляющей новостью. Он занял первое место на каком-то международном конкурсе молодых педагогов, и его премировали недельной поездкой в Испанию, а именно на Канарские острова.

— Лерка, представляешь, целая неделя без пеленок, памперсов и прогулок! Пальмы, песок и солнце! Все — на халяву! Короче, нужна твоя помощь.

А помощь заключалась в недельном ухаживании за месячной Дашкой. Маруся с Анечкой были в восторге! Про Соню было нечего и говорить. Лерка, конечно, согласилась, хотя реально понимала, что вся тяжесть упадет на Фаину. Днем-то кто на работе, кто в школе. Но мужественная Фая, выслушав сомнения внучки, решила.

— Пусть везут. Не впервой нам девку поднимать!

Ребята приехали через три дня. К Лерке их привезла Натка и тут же умчалась на смену.

Бледная, прозрачная Тина в изнеможении уселась на стул.

— И-и-и, милая, да на тебе лица нет, — качала головой Фаина. — Что, ухандокала дочура?

— Не то слово, Фаина Исааковна. Спать хочу всегда. В Испании буду только спать.

— Что, орет по ночам? — участливо спросила Лерка, покачивая Дашку на руках.

Оказалось, что у Тины пропало молоко и дочку спешно перевели на смеси. Отсюда — болит животик и, как следствие, ежечасный ор.

— Мне так неловко, как вы с ней справитесь? — Тина обхватила голову руками. — Может, мне не ехать?

— Как это не ехать? — в один голос заорали Лерка с Петькой.

— Не умеете вы, девки, с младенцами возиться, — проворчала Фаина. — Я все это с Сонькой проходила, когда Лерка в универ бегала, а вечером — в контору. Все просто: в рот — укропной воды, в задницу — газоотводную трубку — и полный порядок и взаимопонимание.

— Да? А я не знала, — протянула Тина.

— Откуда ж тебе знать, — проворчала Фаина. — Ни отца, ни матери, посоветовать некому. Ну, ничего, вернетесь, дочуру свою не узнаете.

Лерка улыбнулась. У Железной Фаи появилась забота. Иногда Лерка думала, что бабушка просто умрет, если ей не о ком будет заботиться. Старшие девочки уже совсем взрослые, Сонечка строит из себя самостоятельную фрю, а тут бессловесная малышка! Так что для Фаи Дашка была отнюдь не обузой.

Провожали Кисловых шумно и бестолково. Предполагался праздничный обед, но в суматохе Петька перепутал время вылета. А нынче в аэропорт надобно приезжать за три часа до отлета. Мировой терроризм не дремлет, посему — проверки жесточайшие. Поэтому, наскоро заглотнув по паре пирожков, Лерка выбежала с ребятами на улицу, куда только что подкатила Натка на своем «жигуленке». В который раз обругав Петьку за невнимательность, Натка затолкала их большой чемодан в багажник и велела прощаться.

— Лер, я там телефон отеля оставил. Мы сами будем звонить каждый день. И если чего, то уж звоните, ладно? — на ходу крикнул Петька.

— Не беспокойся, все будет о’кей. Отдохните как следует!

Натка дала прощальный гудок и с ревом стронулась с места.

Она дождалась конца регистрации. Ребята уже прошли паспортный контроль и, в последний раз обернувшись, долго махали Натке уже с нейтральной стороны. Они были веселы и немного возбуждены. Впереди их ждал отпуск, и это были заслуженные дни отдыха! Натка радовалась за друзей, только отчего-то ей было грустно.

— Почему мадам такая печальная? — спросил плотный господин, пока Натка спускалась с эскалатора к стоянке машин.

— Провожала друзей, — ответила она.

— Ну, они же вернутся.

— Да, конечно, обязательно.

Натка приехала домой и стала ждать звонка Петьки. Он должен отзвониться, как только они прилетят. Лерке звонить не обещал, ибо боялся разбудить дочку.

Неделя пролетела незаметно. Дашка оказалась на удивление спокойным ребенком. Как только Фаина провела все необходимые мероприятия по успокаиванию расшалившегося кишечника девочки, Дашка стала показывать чудеса послушания и тишины. Фаина даже испугалась — до чего тихая была девочка. Она вызвала детского терапевта, которая вела всех детей семьи Пересветовых.

Как только Маргарита Валерьяновна переступила порог дома, она тут же воскликнула:

— Боже, Фая, Лера опять взяла чужого ребенка или я упустила из виду ее беременность?

Старая врач была в курсе всех семейных передряг. Ну, в разумных пределах. Фая успокоила терапевта, объяснив, каким образом Дашка оказалась у них.

— Не дом, а приют для малолетних, — проворчала Маргарита Валерьяновна. — Ну, что не так, по твоему мнению?

Выслушав Фаину, параллельно осматривая Дашку, которая даже не пикнула при виде блестящего и холодного фонендоскопа, она расхохоталась.

— Успокойтесь, бабуля! Это не ваша кровь. Вот что Лерка, что девчонки — это Пересветовы в натуральную величину. Орали до трех лет не переставая. А тут просто другой характер. Ты что ж думаешь, ежели не плачет, значит что-то не так?

— Ну, я других не воспитывала, — буркнула Фаина. — Ладно, ежели все в порядке, пошли чай пить.

В первые дни Петька и Тина звонила каждые два часа, пока Фаина не рявкнула на них, что-де нечего ее контролировать. Натка, в свою очередь, посоветовала друзьям отдыхать и тратить деньги на коктейли и развлечения.

За день до их возвращения Петька позвонил ей:

— Натка, все, осталась последняя развлекуха. Будем рассматривать достопримечательности с высоты птичьего полета.

— Это как? — удивилась Натка.

— Вернемся, расскажу, а то меня Тина уже зовет. Все, поцелуй Дашку и всех, всех, всех. И еще хотел сказать...

— Ну что? — засмеялась Натка.

— Я вам с Леркой говорил когда-нибудь, что люблю вас?

— Каждый праздник говоришь и пишешь на каждой открытке. Иди уже!

— Вы самые лучшие друзья! Берегите себя. И не забывайте про Везуню.

— Петь, мы завтра вечером увидимся, и ты разовьешь эту тему. Все, пока!

Она положила трубку и завалилась спать. Звонок Петьки поднял ее с постели, когда она улеглась, как всегда, после смены.

— Мам, — крикнула Натка через дверь, — меня ни для кого нет. Я спать буду.

Вера Николаевна пробубнила что-то в ответ.

Натка завернулась в одеяло и тут же уснула. Ей снился сон. Она идет по берегу моря. Изумрудные волны лижут ее босые ноги. Ласковые, нежаркие лучи солнца приятно скользят по голым плечам. Рядом с ней идет кто-то большой. Она не видит кто, но этот человек ей близок. Ей с ним спокойно, просто. Ощущение полного счастья окутывает Натку, словно ватным одеялом. Она поворачивает голову и видит в волнах Тину и Петьку. Они смеются и машут ей руками. Натка хочет побежать по этим сверкающим толщам воды, дотронуться рукой до друзей, но отчего-то тот, кто рядом, держит ее и не дает двинуться с места. Она смотрит на Петьку, тот складывает руки рупором около рта и кричит: «Берегите себя! Мы вас любим!» — а потом берет за плечи Тину и бросается с головой в море. Натка хохочет, ждет, когда светлая голова Петьки покажется на поверхности, но ни Петьки, ни Тины не видно. Она в удивлении поворачивается к тому, кто рядом, и слышит голос мамы: «Натка, проснись, проснись!»

— Натка! Ну, открывай глаза, черт тебя побери! — Вера Николаевна трясла дочь за плечо.

— А?.. Что?.. Сколько времени?

— Половина первого ночи! Тебе сейчас будут звонить!

— Кто? — все еще ничего не понимая, спросила Натка.

— Не знаю, — пожала плечами Вера Николаевна. — Будто бы из какого-то посольства.

Телефонная трель тревожно затрезвонила на кухне. Натка протянула руку и включила свой аппарат, который всегда отключала, когда ложилась спать.

— Мадам Баскакова? — вежливо осведомился неизвестный голос. — Вас беспокоят из российского посольства на Тенерифе. Супруги Кисловы кем вам приходятся?

— Это мои друзья, — прошептала Натка.

— Ваш телефон был первый в записной книжке господина Кислова. Вынужден сообщить вам...

Дальше Натка слушала в каком-то ступоре. Перед глазами почему-то стояла картинка изумрудного моря и смеющихся Петьки и Тины, которые с гиканьем ныряют в серебристую от солнца пену.

Они летели уже второй час. Натка с некоторой тревогой посматривала на Лерку. Та сидела с прямой спиной, с напряжением вглядываясь в иллюминатор. Почувствовав взгляд подруги, Лера повернула голову.

— Успокойся. Со мной все хорошо. Я успела заехать к Матвею. Он сказал, что я могу лететь и что я выдержу все необходимые процедуры. Я не сойду больше с ума, Наташа. Поверь мне.

Натка верила. Поскольку очень редко Лерка называла ее Наташей и потому, что дома подруга точно вновь съехала бы с катушек, находясь в томительном ожидании.

В аэропорту Тенерифе они должны были встретиться с Ольгой. Она вылетела на несколько часов раньше и занималась организацией перевозки тел Петьки и Тины. Господи, слово-то какое-то непонятное. Петька, Тина, и вдруг — тела! В голове не укладывалось!

В принципе присутствие Натки и Леры было не обязательно, но поскольку Ольга давно не видела ребят, она попросила Натку прилететь на опознание. Для верности. Лерка категорически сказала, что она тоже полетит.

И вот посадка. С задних рядов салона раздались оглушительные аплодисменты, и Натка не сразу сообразила, что это пассажиры выражают восторг и благодарность экипажу, который так удачно приземлил россиян на испанскую землю.

Они получили багаж и вышли в зал. Толпа встречающих несколько обескуражила подруг.

— Ну, и как мы ее найдем? — хмуро спросила Лерка.

— Ее — не знаю, а вот Везуню уже вижу, — ответила Натка.

Лерка повернула голову и увидела возвышающегося над толпой Сергея, который внимательно вглядывался в лица прибывших русских. Натка схватила Лерку за руку и потащила к другу. Остановившись около него, они долго смотрели друг на друга. Распухшее лицо Сереги, красные воспаленные глаза явились как последнее подтверждение реальности смерти их друзей.

Там, в Москве, даже в самолете Лерке казалось, что все это какая-то нелепая ошибка. Что сейчас они прилетят и все выяснится. Это не Петька с Тиной сели в тот экскурсионный самолетик смотреть окрестности с высоты птичьего полета. И не с ними взорвался этот летающий катафалк. Все это миф, плод сонного воображения Натки. Но посмотрев на друга, Лерка поняла, что ее надежды тщетны и все правда.

Они так и стояли в гуще толпы, смотрели друг на друга, не замечая возмущения спешащих отдыхающих и их злые окрики. Плотное кольцо неподдельного горя заставило отгородиться этих трех молодых людей от внешнего мира. Сергей обхватил девчонок и крепко прижал к себе. Натка разрыдалась, а Лера лишь тихонько завыла.

— Все, девы, все. Не поможет, — глухо сказал Сергей. — Я их уже опознал, так что вам туда идти не надо. Да и не на что там смотреть. — Он всхлипнул.

Но Натка все же пошла. В конце концов, она врач и многое видела на своем профессиональном веку.

Здание испанской судмедэкспертизы ничем не отличалось от московской. Разве что совсем не было того специфического запаха, сопровождающего любой российский морг, да было намного чище. А так — тот же белый кафель, те же равнодушно-профессиональные лица.

Провожающий ее эксперт вполне прилично говорил по-русски, а Натка довольно сносно лопотала по-английски. Так, переходя с одного языка на другой, Натка выстроила всю картину гибели друзей.