Раздался слабенький хлопок, который не нанес воскресшему ни малейшего вреда. Попутчик не шелохнулся, не изменился в лице и не погасил своей издевательской ухмылки. Да и лоб его, в который по всем физическим законам должна была впиться пуля, оставался абсолютно гладким. Колесников выстрелил повторно, затем еще раз, наконец, в три секунды расстрелял весь барабан, но на покойника это не произвело никакого эффекта. Тем же беззаботным взглядом смотрел он на спятившего водителя и хитро подмигивал.

Тогда Колесников в отчаянии принялся молотить рукояткой револьвера по упрямой башке покойника, но вдруг с ужасом заметил, что от его синего лица исходит мертвенный холод, а самому ему ничего не делается. Видя полную бесполезность рукоприкладства, несчастный решил спастись бегством. Он панически дернул ручку дверцы, но она и не подумала подчиниться. В ту минуту, когда страдалец уже собрался выбить стекло, к машине откуда-то подошел милиционер и открыл заклинившую дверцу. Колесников выскочил наружу, но — о ужас! — перегородивший дорогу мент внезапно превратился в Олега с ухмыляющейся физиономией и все той же сигаретой в зубах.

— Давайте я поправлю вам галстук! — любезно предложил он, и холодные пальцы легли на шею Димана.

«Не надо! Я не ношу галстуков», — хотел крикнуть Колесникова, но тут проснулся. В руках гудела телефонная трубка, а шею ломило от ледяных пальцев покойника.

Дмитрий поежился, положил трубку на аппарат и включил торшер. Было половина четвертого утра. Пришлось сходить в ванную, освежиться ледяной водой и накапать себе брому. «Ничего! Этот кошмар скоро пройдет, — успокаивал себя Дмитрий. — Все на свете забывается, а тем более грехи».

Однако кошмар только начинался. На следующий день, ближе к вечеру, когда информационная горячка спала, в отдел неожиданно вошла Юлькина подруга из отдела культуры и начался обычный бабский треп.

Колесников сидел за компьютером к ним спиной и строчил очередную заметку. В принципе их воркотня не мешала. Он уловил краем уха, что Юлькина подружка только что вернулась из отпуска, но не придал этому значения.

— Ой, опять работать! Так не хочется, — стонала она, потягиваясь и хрустя суставами. — Я сегодня ничего не сдала. Не могу еще войти в ритм.

— Значит, вы принципиально не поехали за границу? — любопытствовала Юлька.

— Да надоело уже! Каждый год одно и то же: то Греция, то Италия, то Тенерифе. От Египта с Турцией меня уже тошнит. По большому счету это не отдых, а суета сует с сумками в руках и языком на плече. Мы в этом году решили так: снимем отдельный домик в Подмосковье, с баней, сауной, баром и всем остальным, что требуется для полного счастья, и наконец отдохнем по-человечески. Днем лыжи и коньки, вечером — камин, красное вино, мясо на вертеле. Разве не классно?

— Где вы нашли домик?

— В пятидесяти километрах от Москвы. В зоне отдыха «Старая мельница». Это по Ярославскому направлению.

На этих словах Колесников вздрогнул. Он тут же забыл о заметке и прислушался.

— Ты знаешь, — продолжала девушка, — место — божественное. Природа — сказочная. Сервис — на европейском уровне. Я бы даже сказала, покруче, чем в итальянских пятизвездочных отелях. Единственно, что плохо, — скучновато. Народу — никого, потому что дорого. Мы почти все десять дней были одни. Представляешь? Двое на всю зону отдыха, которая тянется на восемь километров, — рассмеялась девушка. — Правда, под конец приехала еще одна пара, но у нас уже было чемоданное настроение. А они ничего. Мы с ними в первый вечер так здорово набрались. Мой Славка даже приревновал к Олегу, мужу той красавицы…

Колесников закрыл глаза и побледнел. Чтобы не выказать волнения, он поднялся и ушел в туалет. Спецкор заперся в кабине, сел на крышку унитаза и обхватил голову руками. «Не может быть, — тикало в висках. — Это какая-то ошибка. Разве так бывает?»

Когда Колесников приехал домой, так и не закончив материала, то в первую очередь отыскал справочник оздоровительных учреждений Подмосковья. Домов отдыха с названием «Старая мельница» насчитывалось в области более десятка, но только один был по Ярославскому направлению. Колесников набрал телефон администрации и, представившись следователем прокуратуры, потребовал список клиентов, побывавших в их комплексе в этом году. Администратор без лишних слов зачитал из книги регистрации фамилии постояльцев, которых было не так уж и много. Когда он дошел до супругов Маргулиных, у Дмитрия потемнело в глазах. Не дослушав, Колесников спросил упавшим голосом:

— Маргулины были вдвоем?

— Ну конечно, если супруги.

— Но может быть, они зарегистрировались как супруги, а приезжал кто-нибудь один.

— Такого не может быть, — ответил администратор. — Я их обоих видел лично, когда они приходили ко мне отсылать факс. Маргулины пробыли недолго. Всего сутки…

После этих слов Колесников уронил трубку и опустился на диван. Он пробыл в оцепенении около получаса, затем дрожащими руками набрал телефон Марго. Только к телефону никто не подошел.

Месяц прошел в страшном напряжении. Колесников почти не спал ночами. Ему еженощно снилось одно и то же — что он возит по Москве мертвого Олега и ищет речку с прорубью. Всякий раз во сне покойник оживал и принимался душить водителя своими ледяными руками. Дело всегда заканчивалось одним и тем же: позорным бегством водителя из собственной машины.

Каждый вечер Колесников звонил Марго, но к телефону никто не подходил. Однажды он не выдержал и поехал к ней на Речной вокзал. Окна Марго были темны. Колесников набрался наглости и поднялся на пятый этаж, где жила его возлюбленная. Только на звонок никто не вышел. Квартира явно была пуста. Колесников вздохнул и уже собрался развернуться и уйти, как неожиданно из лифта вышла Маринкина соседка.

— А Маргулиных нет! — доложила она с ходу, извлекая из сумочки ключи. — Марина живет у матери, а муж в отъезде.

— В отъезде? — удивился Колесников.

— Да, он уехал в командировку.

— Куда?

— Понятия не имею.

Соседка отперла дверь и вошла в квартиру. Колесников, ни живой ни мертвый, направился вниз пешком. «Если она всем говорит, что муж в командировке, то это объясняет, почему его до сих пор не объявили в розыск? Но зачем ей это надо? — удивился Дмитрий. — Этим она только навлекает на себя подозрения».

Как бы там ни было, а тридцать дней наконец миновало, и в субботу, девятого марта, в десять утра, Колесников не без трепета набрал номер Марго. И, о чудо! — трубку сняли.

— Маргарита, это я, — интимно прошептал Колесников, не дождавшись ее милого «алло».

— Вам нужна Маргарита? — неожиданно раздался голос Олега. — К сожалению, она сейчас в ванной. Позвоните попозже.

23

— Так ты позвонил попозже? — спросил Трубников.

— Ты с ума сошел? Меня от страха чуть удар не хватил.

— После этого ты с Маргулиной не встречался?

— Как я с ней встречусь, когда там Олег.

— И ты сразу поверил? Может быть, только голос похож?

— Ты думаешь, я голос Олега не знаю? Я его козлячий баритон узнаю из тысячи. Хотя, честно, на следующий день к вечеру я начал сомневаться. У меня даже мелькнула мысль снова позвонить.

— Позвонил?

— Нет. Олег мне позвонил. В дверь. Я тебе рассказывал. После этого я заперся и отключил телефон.

— Так, значит, вены ты перерезал от страха?

— Отчего еще?

— Я думал, от угрызения совести.

— Кончай издеваться, Женек!

— Да-да, извини! Это абсурд, чтобы тебя замучила совесть до такой степени. Значит, после этого ты Марго не звонил?

— Нет.

Трубников прищурился и вдруг хитро улыбнулся:

— А давай ей сейчас позвоним?

— Ты с ума сошел! Зачем? — отпрянул Колесников.

— А затем, друг мой, что ты сделал работу и не получил гонорара. Разве это справедливо?

Трубников извлек из кармана сотовый, но Колесников кинулся ему на грудь:

— Не надо, Женька! Умоляю! Я сейчас кричать начну.

Трубников презрительно впился взглядом в побледневшего приятеля и покачал головой.

— Ну ты и трус, Диман. Неужели тебе не хочется посмотреть в глаза Марго? Ладно, не трясись. Я пошутил.

Трубников уперся глазами в пол и задумался. В это время в дверь заглянула медсестра и потребовала, чтобы разговор заканчивали, поскольку настало время производить процедуры. Посетитель поднялся с табурета и лукаво подмигнул больному:

— Вот что, Диман: делай процедуры, поскольку твоя главная задача — побыстрее выздороветь и по возможности не попасть в психушку, а я поеду навещу Маргулиных. Давно я у них не был в гостях.

— Как? — ужаснулся Диман. — Прямо сейчас? Без предварительного звонка?

— Сейчас и без звонка. Я хочу их застать врасплох. Да перестань так трястись, идиот! Диктуй адрес!

«Пожалуй, напирать не буду, — размышлял за рулем Трубников, летя в сторону Речного вокзала. — Формальный повод такой: позарез нужен начальник отдела сбыта. Почему без звонка? Да потому, что аккумулятор сел в телефоне. А там посмотрим по обстановке».

Через полчаса издатель уже звонил в квартиру Марго. Трубников усек, как глазок в двери потемнел, и почувствовал за дверью некоторое замешательство. Но возможно, он ошибся.

Дверь распахнулась, и Олег с распухшим носом едва не бросился гостю на шею.

— Ба! Какие люди! Марго, посмотри, кто пришел? — воскликнул он по-детски.

Из кухни в длинном халате незамедлительно выплыла Маринка. Она брызнула в бывшего одноклассника своими синими глазами и рассмеялась:

— Боже мой, Женька! Сто лет тебя не видела. Какими судьбами? Да проходи! Чего встал как не родной?

Трубников перешагнул через порог и начал лепетать оправдания:

— Знаете, мимо проезжал. Думаю, дай заеду. Хотел позвонить, а у моего телефона разрядился аккумулятор.

Его оправдания хозяев не интересовали. Они даже не спросили, откуда Трубников знает их адрес. Гостя раздели, втиснули в теплые тапочки и втолкнули в комнату.

— Я ведь чего заехал, Олег, — продолжал на ходу Трубников, — по делу, можно сказать, заехал. Не надумал ко мне начальником отдела?

— Да подожди ты с делами, — отмахнулся хозяин и умчался за женой на кухню.

Трубников осмотрелся. Не богато жили Маргулины. Это сразу бросалось в глаза. Квартирка так себе, малогабаритная. Серия фиговенькая. На стенах дешевые обои. Старомодная, обшарпанная мебель. Словом, класс — ниже среднего. Зато радушия — выше крыши.

Через пять минут они уже уютно сидели втроем за круглым столом со скатертью и стол был сервирован по полной программе. Олег разлил по рюмкам коньяк, но Трубников отказался.

— Вы пейте, а я за рулем!

Муж с женой весело чокнулись и с удовольствием опрокинули по маленькой. Они как будто ждали повода, чтобы принять на грудь по двадцать капель. Только после этого Олег ответил на вопрос непрошеного гостя:

— Я, конечно, Женек, над твоим предложением думаю, но еще окончательного ответа дать не могу. Сейчас я временно без работы. Месяц назад мне пришлось уволиться из родного института. Не могу там больше. Надоело. Денег не платят, да и коллектива как такового нет. А без коллектива я никто.

Пока Олег произносил монолог, у Трубникова была возможность рассмотреть его более внимательно. Правый висок совершенно чистый. На лбу ни царапины. Только нос несколько пухловат.

— Что у тебя со шнобелем? — поинтересовался Евгений.

— Дверью нечаянно стукнул, — засмеялся хозяин.

Марина тоже засмеялась и вдруг спросила:

— Ты в курсе, что произошло с Колесниковым? Я слышала, он совсем плохой.

— После того как ты позвонила ему на работу, у него окончательно съехала крыша, — произнес Трубников как можно непринужденнее. Сам же очень внимательно наблюдал за реакцией. Только ни один мускул не дрогнул на прекрасном лице королевы. А вот Олег встрепенулся.

— Ты звонила Диману? — сощурился он. — Так-так. Ну-ка, рассказывай! И в глаза, в глаза смотреть!

— Не звонила я Диману, — рассмеялась Марго. — Я даже не знаю, где он работает. Ему, вероятно, звонила какая-то другая мадам.

В ее словах было столько искренности, что гостя одолели сомнения.

— С Диманом все нормально. Выздоравливает, — произнес Трубников, не сводя с одноклассницы глаз.

— Слава Богу, — ответила Марго. — А то я переживала. Кстати, ты мне говорил по телефону, что видел меня пятого февраля в семь вечера на Ленинском проспекте. Я вспомнила. В этот день я не могла там быть. В этот день был взрыв на «Белорусской», и мы с Олегом случайно оказались на месте происшествия.

— Это точно! — подхватил Олег. — Мы с ней возвращались из гостей, и дернул же нас черт поехать через Белорусскую площадь. Взорвалось буквально на наших глазах, у а меня как назло заглохла машина. Смыться не успели. Нас с Марго тут же захомутали в свидетели. Пока составили протокол, пока подписали — вечера как не бывало!