Дом напоминал внешне правительственную дачу одного из первых и приближенных людей Иосифа Виссарионовича, а именно Лаврентия Берия. Это я знал, недавно посмотрев какую-то историческую передачу по каналу «Культура». Мог бы я полагать, лежа на сломанном диване, что в скором времени лично буду гостем на такой даче?

Одноэтажное довольно низкое здание, но длинное и изогнутое внутрь, как бы завершало само себя. Из-за черты своего характера не запоминать то, что не нравится, внешне дом я не помню, то ли белый кирпич, а может и не белый или вообще покрашенный деревянный сруб? По хер, но крыша однозначно была зеленого цвета.

Пока шли по направлению к дому, ко мне подошел Игорь, он больше походил на запуганную бабу, нежели на самого себя. Бывший военный двадцати семи лет, хохол, он демобилизовался год назад после крупной и последней ссоры с супругой на бытовой почве. Результат более чем банальный: развод и деление пятилетней дочки. Игорь понимал, что на Украине олигархом ему не стать, и вопрос, как достойно и качественно воспитать ребенка, тоже висел в воздухе, он решился на отчаянный шаг – поехал в Москву, сначала пристроился на стройке, потом официантом в одной небольшой кофейне, после чего на его нелегком пути оказался клуб и стрип.

– Пиздец нам, – сказал он искренне.

– Ты думаешь? – спросил я. – Ну, я так понимаю, тут и бабы должны тусоваться, иначе зачем мы здесь?

Игорь смотрел на меня.

– В такую даль нас завезли.

– Расслабься, не напрягайся раньше времени.

Перебросившись еще тремя фразами, мы зашли в дом. Если снаружи особняк не произвел никакого особенного впечатления, то внутри назвать его скромным было невозможно.

Огромная, просторная зала плавно перетекала в длинный голубой бассейн, над которым гордо возвышался искусно сделанный звездный млечный путь.

Что-то наподобие кухни находилось с другой стороны. В этом вальяжном и светлом помещении кухню выдавала широкая стойка с различными принадлежностями, особенно меня поразил гигантского размера холодильник с двумя дверьми, забитый фабричными «тураковскими» пельменями и черной икрой.

Толстый и Алекс подъехали чуть позже в другой машине. Когда они переступили порог дома, я прочитал некую озабоченность и на их лицах, видимо, все мы ожидали чего-то другого, а именно того, что обещал нам Альберт.

– Раздевайтесь, разувайтесь, проходите на кухню. пацаны.

Это прозвучали первые словечки в нашу сторону от самого Игнатова, который до этого даже словом не обмолвился.

– Оба-на, а эти мечи настоящие? – спросил Игорь.

В зале на видном месте красовались три самурайских меча, а чуть ниже под подставкой с мечами были поставлены и зажжены несколько церковных свечей, скорее всего для понтов, подумал я, тоже мне, любители Бога.

– Да, это настоящие катаны, шестнадцатый век, практически закат эпохи самураев, – с неподдельной гордостью ответил Игнатов.

– Я слышал, из Японии невозможно вывести самурайское обмундирование, а мечи и подавно, – сказал Игорь.

Игнатов оставался с неподвижным лицом, казалось, что эмоции не могут затронуть его мимику.

– Правильно, поэтому ты их не сможешь вывезти никуда, а я могу, понимаешь?

– Понятно! – ответил понявший Игорь, больше он не задавал никаких вопросов.

Мы все прошли на кухню и уже через полчаса голодные навалились на горячие пельмени и черную икру с белой булкой.

За столом сидели четыре танцора, включая меня, а также та «святая» троица: жирный, монгол и сам Игнатов. Узкоглазый показался мне симпатичным парнем около 37–38 лет. Он явно был натуралом. Он все рассказывал, как часто приезжает в женский стрип и прямо там, в VIP-ах, трахает дорогих девочек. Я думал о Саше, и мысль, что этот рыхлый, волосатый хрен мог иметь и ласкать ее, приводила меня в состояние ледяного ужаса. Жирный, я не знал, как его имя, да и не хотел знать, о чем-то оживленно трепался с Игорем. Из их разговора было понятно, что они знают друг друга, и жирный не раз видел выступление Игоря на сцене в другом клубе. Также из разговора я понял, что клуб этот был гейским. Толстый и Алекс где-то надыбали «Бэйлиз» и уже изрядно нахрюкались, хотя и не совсем трезвые были до того, как сюда приехали. Ребята также о чем-то трепались с жирным и, к моему удивлению, тоже откуда-то были с ним знакомы. Я жирного видел в первый раз и, как я понял, в последний.

Игнатов не производил впечатления коммуникабельного и жизнерадостного чела, он избрал позицию наблюдателя, так сказать, смотрящего за ситуацией, лениво потягивая Black Label и затягивая, между просмотрами, толстую гавану, часто щурился, у нас в школе таких называли «тикавший нервно», именно так, а не привычно наоборот. «Тикавший нервно» Игнатов за столом сидел без майки и стремно было наблюдать его бледное тельце с синими татуировками-паутинами на плечах.

– Пойдем, поговорим! – неожиданно сказал он мне.

– Пойдем.

Мы встали из-за стола и вышли из зала в широкий коридор, переходящий уже в другое крыльцо с тыльной стороны. На улице было приятно и свежо, от длинных елей исходил теплый и живой кислород. Я вдохнул полной грудью и тут же выдохнул.

Игнатов все также спокойно затягивал сигару, и вновь я почувствовал железный вкус крови во рту.

– Ты знаешь, зачем ты здесь? – начал он.

Я пожал плечами и, нервно смущаясь, ответил:

– Ну, я думал, что здесь девки будут, некая тусовка, хотя я их не люблю.

– Кого? Тусовки или девок?

– Тусоваться, а девок я очень люблю, особенно одну.

Я говорил ему в лоб, что я не по голубой части, и он это прекрасно знал, иначе я бы здесь не находился.

– Ты думал когда-нибудь о будущем своем? О том, что в жизни кто-то нужен, чтоб, например, сложилась твоя карьера, и о том, что без правильных связей сейчас никуда.

Он не смотрел мне в глаза, смотрел в никуда, но также продолжал дымить гаваной.

– У меня пока нет конкретной цели по работе, я просто хочу что-то делать, любить это что-то, получать от этого удовольствие и, безусловно, зарабатывать деньги.

– А ты не думал, что нужен партнер, друг, который будет помогать тебе в твоих начинаниях? И будет проталкивать тебя дальше.

– Вы о себе, что ли, говорите?

– Нет, не о себе, просто говорю.

Пока его голос был ровным и спокойным. Где-то я это уже слышал, знакомые слова.

– Нет, не думал, я не сторонник таких вот связей и такого рода помощи, мне этого не надо, я спокойно живу.

Тут Игнатов стал говорить иначе, я почувствовал напряжение в его голосе.

– Ты же знал прекрасно, куда и зачем едешь?

– Альберт сказал, что вы не по этой теме.

Он слегка улыбнулся.

– Альберт твой – сутенер еще тот, я его помню еще со «Слона» (другой гейский клуб), а начиналась его карьера сутенера с Китай-города, с так называемой плешки. И ты хочешь мне сказать, что никогда этого не знал? Не делай из меня дурака, мальчик.

Я слушал его, но не мог поверить, что Альберт просто продал меня, как шлюху. Он не мог так поступить со мной, он же прекрасно знал, что я натурал, и сам не раз отгораживал меня от голубых в клубе, которых там хватало. Миллионы значков вопросов крутились у меня в голове. Я был растерян.

Неожиданно раздался звонок моего мобильного телефона, я вынул его из кармана и был счастлив, как никогда – почти в пять утра мне позвонила Саша, ее прекрасное имя ярко и нежно высветилось на мониторе мобилки. Я заскочил с крыльца в дом, оставив там Игнатова, быстренько отыскал закуток между бассейном и длинным коридором и с неимоверным волнением открыл флиппер.

– Алло! – сказал я.

– Я соскучилась по тебе, ты куда пропал, почему не звонишь?

А я не звонил ей специально, хотел выдержать паузу, хотел затронуть ее самолюбие, хотел, чтоб сама набрала мне.

– Слушай, я что-то заработался в последнюю неделю, почти каждую ночь выхожу, собирался тебе уже звонить, но ты меня опередила.

На другом конце трубки слышалась музыка.

– А ты где сейчас? – спросил я. – Работаешь сегодня?

– Малыш, мы с девчонками приехали к вам в клуб, а тебя нет, Альберт сказал, что ты был сегодня и уехал, а куда уехал, если не секрет? С девушкой, наверное?

На том конце послышалась нотка волнения.

– Нет, я плохо себя почувствовал и уехал домой, наверное, простудился слегка.

– А я могу приехать к тебе?

Я попал. Почему же то, чего так долго ждешь, приходит в неподходящий момент? Какой на фиг приедешь, когда я впервые в своей жизни на выезде, к тому же за сто километров, да еще к тому же с пидорами. Что она обо мне подумает?

– Солнышко, я буду очень рад, если ты подъедешь, но ко мне мама приехала.

– Вы же с Валерой снимаете, насколько я помню, Валера вернулся? Мама с тобой в кровати будет спать?

– Да нет же, я с Валеркой в большой комнате, а мама в моей в маленькой, и это буквально на несколько дней.

Я плел что мог и что могло влезть в мою глупую башку, я уже ненавидел всех на этом свете, и Альберта, и Игнатова, и особенно себя, но вопрос об оплате квартиры и еде насущной, и об оплате спортзала брал верх, я ненавидел себя, мою ситуацию и этот говенный суровый мир. Как жаль, что сейчас я не в клубе и не могу воспользоваться ситуацией, увидеть Сашу и поделиться с ней накопившимся у меня внутри. Я очень ждал нашей встречи.

– Я поняла. Выздоравливай, позвони, если захочешь, – после чего пошли раздражающие ушную раковину гудки.

Я закрыл флипп трубки, и внутри поселились тоска и обида.

Вернувшись в реальность, я прошел в некогда шумную кухню. К моему удивлению, никого не обнаружил, потом дошел до крыльца, где трепался с Игнатовым, но и там было пусто. Странно, подумал я, куда же все делись? Немного побродив по пустому дому, я наткнулся на лестницу, ведущую на второй этаж. Хотя с улицы кажется, что дом одноэтажный. Я медленно пошел наверх, мне просто было интересно, куда все исчезли. Я хотел уже поскорее убраться отсюда, и деньги мне уже были не нужны.

Второй этаж представлял собой более романтическое место: огромная, шикарная спальня располагала к крепкому и долгому сну. Но не для меня, а точнее не для нас, танцоров. Картина, представшая моим удивленным глазам, вызвала приступ тошноты. На белоснежных простынях изгалялись два мужских тела. Игнатов с несдерживаемым желанием входил сзади в обезумевшего Игоря, большие глаза которого ничего не выражали, кроме досады и боли. Они не могли меня увидеть, я стоял в темноте и наблюдал в слегка приоткрытую дверь. Бледное и худое тело Игнатова импульсивно двигалось. Интересно, о чем сейчас думал Игорь, его мускулистое загорелое тело играло мышцами, как на пляжном волейболе. Только вместо яркого солнца светила огромная венецианского стекла люстра. Происходящее на кровати напоминало мне один голливудский фильм, я смотрел его не так давно – «Американская история икс» с талантливым актером Эдвардом Нортоном. Одним из самых сильных и запоминающихся моментов в картине было изнасилование главного героя, которого играл сам Нортон, в душевой тюрьмы.

Я был в шоке, но что делать в такой ситуации? Куда убегать? Как? Ведь когда я искал всех, я не увидел припаркованных машин, это значит, водители уехали, и когда приедут неизвестно. С осторожностью я спустился вниз и в шоке прилег на диван. Крутилось все в голове, и Альберт, и Игнатов, и Игорь, и было непонятно, куда подевались Алекс с Толстым. Я обдумывал также, как мне смыться из этого места. И вдруг почувствовал, что меня сейчас вырвет. Я еле успел добежать до сортира, прикрывая рот рукой, чтобы не сделать это на дорогой ковер. Я блевал так, как никогда, из меня вышло все, что я съел за день и ночь. Я смыл за собой, подошел к раковине и умылся. Потом взглянул на себя в зеркало и никого там не увидел, кроме неудачника и долбоеба. Я смотрел на себя и чувствовал, что умираю. Вдруг почти изо всех сил стукнулся головой об зеркало, увы, оно выдержало, а моя голова чуть не отлетела к тому самому унитазу, где я блевал несколько минут назад.

Срочно нужно было что-то сделать. Так, так, так, успокойся, расслабься, соберись и беги отсюда куда глаза глядят. Я быстро вышел из уборной и столкнулся нос к носу с Игнатовым. Он стоял передо мной, как зимняя серая туча, голый, обмотанный в белое длинное полотенце.

– Далеко собрался, юнец?

– Да нет, хочу к ребятам спуститься, поговорить.

– Поговорить? Потом поговоришь, тем более они сейчас не расположены к беседам. Они… как его, деньги отрабатывают, понимаешь?

Я молчал и глядел на него, не понимая, что мне делать и как быть. Я сделал еще несколько шагов. Игнатов перекрыл мне выход и резко взял меня за руку.

– Я же тебе сказал, им сейчас не до общения с тобой. – Он сдавливал мне руку, а я смотрел в его дикие, похотливые, мерзкие глаза. – Разденься, я хочу посмотреть на тебя. А, нет, подожди, я сам тебя раздену. Повернись-ка.

Сам с собой я уже успел договориться и наметил небольшой план. Но, самое главное, я не думал о последствиях. И очень хорошо, иначе мне был бы пиздец.