Но я пыталась сосредоточиться на счастье, которое испытывала, осознавая, что несмотря на то, что я ничего о нем сейчас не слышу, где-то ему оказывают необходимую помощь. Даже если это было далеко от меня. Да, у меня была не очень хорошая самоотверженность.

И каждый раз, когда я думала о нем, что-то болело внутри, и мне становилось трудно дышать.

Я в миллионный раз задавалась вопросом, как я могу продолжать жить, когда мое сердце пропало? Как это возможно, что оно до сих пор бьется в моей груди, в то время как там ощущается пустота?

— Вот, пожалуйста, мам, — сказала я, уронив мешок на землю.

Мама перестала разгребать снег и наклонилась, чтобы открыть мешок. — Спасибо Мэгги Мэй, — сказала она, перед тем как бросить немного соли на тротуар.

— Не знаю, почему ты беспокоишься об этом. Просто подожди, пока снег не перестанет идти. Ты же понимаешь, что тебе придется повторить все это утром, — сказал я ей, глядя, как свежая тропинка исчезает под одеялом снега.

— Потому что утром будет намного хуже, если я не сделаю что-то сейчас, — сказала она, возвращаясь к своей задаче.

Я просто покачала головой и направилась обратно в дом. Я остановилась на мгновение, охваченная каким-то детским импульсом. Я подняла лицо к небу и высунула язык, позволяя холодным снежинкам таять у меня во рту. Я люблю снег, и это, почти, как и все остальное, напоминало мне о Клэе. Я вспомнила о нашем совместно проведенном времени в загородном доме, когда мы лежали вместе на верхнем этаже, пока снаружи шел снег, и я думала о том, что никогда не буду счастливее, чем была в тот момент. Я вздохнула. Эти воспоминания были счастьем и одновременно проклятием. Я была благодарна за то, что они у меня были, но в то же время они так сильно ранили. В конечном итоге, должно же стать лучше, не так ли? Я спрашиваю себя об этом каждый день. Медленно я побрела вперед. Мои шаги ощущались тяжелее, чем прежде.

Я старалась взять себя в руки. Хотела быть дочерью, которую заслуживали мои родители, и другом, в котором, как мне казалось, Рэйчел и Дэнни сейчас очень нуждались. Но иногда было тяжело быть такой девушкой. Возможно, это был недостаток неосведомленности. Было тяжело не знать, что делает Клэй, или что происходит в его жизни. Затем появились сомнения, которые кровоточили, словно раны, в моем мозгу. Иногда я думала о том, что, возможно, он понял, что без меня ему было бы лучше. Порой мне казалось, что его жизнь не изменилась так сильно, как моя. Возможно, я была одинока в любви, которую все еще испытывала. Настолько глубокой любви, какой она должна была быть с самого начала. Я старалась отталкивать свои мрачные мысли. Старалась каждый день. Я не могла позволить себе увязнуть в них или найти себя в той же депрессии, в которой я утонула надолго, после того, как оставила Клэя лежать в больнице. Я решила, что должна двигаться дальше, идти вперед, жить своей жизнью, и быть настолько счастливой, насколько это возможно… без него. Несмотря на то, какой сложной и невозможной казалась задача.

Я увидела почтовый грузовик, который притормозил у нашего дома. Не знаю, почему он заставил меня остановиться, но я это сделала. Я вышла, чтобы встретить почтальона. — Я возьму это, — сказала я, заставляя себя улыбнуться и забрать у него кучу конвертов. — Аккуратней на дороге, — напутствовала я его, когда он вернулся обратно в грузовик. Он поблагодарил меня и уехал.

Мои руки начали трястись, когда я просматривал кучу счетов и прочей нежелательной почтовой корреспонденции. Моя реакция всегда была одинаковой, когда приходила почта. Я всегда хотела, на самом деле просто жаждала, чтобы хоть раз там было письмо, адресованное мне. Я ненавидела, что постоянно увеличивала свои надежды, но так ничего и не получила.

Но в этот раз, я нашла то, что искала. На дне кучи был маленький конверт. Вытаскивая его, я почувствовала, как мое сердце запнулось от моего имени, написанного на конверте знакомой, наклонной рукой. Забавно, что просто вид его почерка имеет власть, достаточную для уничтожения моих внутренностей.

Стоя там по лодыжки в снегу, я не знала, что мне делать. Часть меня хотела разорвать письмо на кусочки, испуганная разрушающей болью, которая будет неизбежно сопровождать его слова. Но это была лишь маленькая часть урагана эмоций, которые я чувствовала, поэтому я поспешно спрятала его. Конечно, я прочитаю его. Я должна. Я должна сделать это, не думая об эмоциональном крушении, которое может вызвать его прочтение. Варианты перестали существовать. Я определенно должна прочитать его. Просто не сейчас.

Я сложила письмо и положила в карман джинсов, после чего отправилась дальше проводить свой день несмотря на то, что письмо тянуло меня вниз, словно камень на шее.

Я провела остаток утра, перелистывая каналы и наслаждаясь снежным днем. Рэйчел и Дэниел появились во второй половине дня. Рэйчел настаивала на том, чтобы подстричь меня. Обычно я бы не позволила ножницам находиться рядом со мной, но с конвертом Клэя, лежащим глубоко в моем кармане, я почувствовала внезапную, подавляющую необходимость в переменах. Дэниел плюхнулся на мою кровать и принялся листать журнал, пока Рэйчел отрезала, отмеряла и снова отрезала мои волосы. — Не могу поверить, что ты читаешь это барахло, — фыркнул Дэниел. Рэйчел держала мою голову прямо, пока я пыталась увидеть статью, которую он читал, — «Как заставить парня заметить вас». — Если не хочешь побрить свою голову, то сиди смирно. — Я незамедлительно села прямо.

Когда Рэйчел закончила, она принесла зеркало. — Ну, что ты думаешь? — спросила она. Я повертела головой из стороны в сторону и усмехнулась. Она проделала отличную работу. Мои обычно длинные каштановые волосы были обрезаны выше плеч. Рэйчел сделала свободную лесенку вокруг моего лица, благодаря чему прическа выглядела невероятно стильно. Я слегка взбила волосы. — У тебя дар, подруга, — похвалила я, очень довольная конечным результатом. Дэниел поднял взгляд и тихо присвистнул. — Ты выглядишь горячо, Мэгс. — Мы с Рэйчел улыбнулись.

— Итак, Мэгги... — начал Дэниел. Я мгновенно стала подозрительной, потому что он никогда не использовал мое полное имя. Я лукаво посмотрела на него.

— Да, — подбодрила я его.

— Я разговаривал с Джейком Фитцпатриком на днях, и он спрашивал о тебе. — Я отвела взгляд от своих лучших друзей. Я знала, они пытались помочь, хотели, чтобы я двигалась дальше. Пытались повторно акклиматизировать меня к жизни, которую я вела до того, как в ней появился Клэй. Но Джейк Фитцпатрик, да вообще-то любой парень, не имели никакого шанса, пока Клэй все еще удерживал мое сердце.

— Не думаю, что это хорошая идея, Дэнни, — легко сказала я, пытаясь спрятать страдание, которые вызывают мысли о свиданиях с другими парнями.

— Джейк горячий парень. Ты ведь не умрешь, если сходишь с ним на свидание? Мы можем пойти все вместе, чтобы было легче. Это не будет изменой. Я хотела сказать... ты знаешь, я не думаю, что Клэй... эмм... ну... ты знаешь. — Рэйчел не закончила свою мысль, позволяя своему предложению улететь прочь, в эту, ставшую такой неловкой, тишину.

Ее воодушевление благими намерениями вывело меня из себя, и я покраснела от гнева. — Ну, я не могу этого сделать, окей. Я люблю Клэя, и это будет неправильно. Поэтому просто выбросьте подобные мысли из головы, пожалуйста, — сказала я им коротко. Я не пропустила взгляда, который прошел между ними. И тема была закрыта.

Дэниел и Рэйчел пробыли у меня не долго, и, как бы ужасно это не звучало, но я была рада, когда они ушли. Натянуть сегодня свое счастливое лицо было действительно трудно. Особенно с тех пор, как я отчаянно ждала момента, чтобы прочитать письмо Клэя.

Наконец, после ужина, я извинилась и пошла в свою комнату. Мои родители не спрашивали о подобном поведении, ведь оно стало моей обычной рутиной. Я закрыла за собой дверь и села на кровать. Я медленно вытащила скомканное письмо и некоторое время просто держала его, чувствуя его теплоту, возникшую от того, что оно было прижато ко мне весь день.

Я осмотрела конверт и обнаружила, что на нем не было никакого обратного адреса. Это, казалось, кричало довольно громко о том, что Клэйтон Рид хотел сказать мне, что ответа не требуется. Я ничего не могла с собой поделать, но почувствовала невероятную злость и боль из-за этого.

Разорвав конверт, я аккуратно развернула бумагу. Мое имя сразу же попалось на глаза. Я заметила углубления в тех местах, где Клэй сильно прижимал ручку к бумаге. Я почти могла чувствовать его беспокойство. Его страх. Его горе. Несомненно, ведь это было именно то, что чувствовала и я. Я закрыла глаза, подбадривая себя и подготавливая свои нервы. Потом я начала читать. Его любовь ко мне сразу же прыгнула со страницы. Волна облегчения окатила меня. И тогда я поняла, как сильно напугана была тем, что он перестал любить меня. Что он пошел дальше, начал жить своей жизнь и забыл обо мне. Но, предполагаю, мне нужно было сильнее в него верить.


Мэгги,

Не уверен, что мне вообще следует писать это. Чувствую, что невероятно эгоистично с моей стороны нуждаться в написании этих слов, но мне нужно, чтобы ты их прочла, нужно, чтобы ты знала, что все это правда. Кажется, словно у меня больше прав на эти чувства, нежели у тебя, но, на самом деле, это не так. Твои мысли, твои чувства, все о тебе, значит для меня очень многое, именно поэтому, полагаю, я и пишу тебе все это. Не прошло ни секунды, чтобы я не думал о тебе. Ты повсюду. Я все еще чувствую запах твоих волос, слышу, как ты проклинаешь меня, когда я еду слишком быстро, и чувствую твое дыхание, когда засыпаю.

Мне больно вспоминать тебя. Но меня пугает сама вероятность того, что я могу забыть тебя. Помню, ты говорила мне, что моя любовь к тебе не должна никого ранить, что она должна быть чем-то прекрасным. И это действительно так. Любовь - самая прекрасная вещь, которая у меня когда-либо была. Но правда в том, что она ранит. Моя любовь к тебе уничтожила все вокруг нас. Она почти уничтожила тебя, и я ненавижу себя за это.

Ты заслуживаешь того, кто будет гораздо лучше меня. Всегда заслуживала. Надеюсь, однажды ты найдешь то, что заслуживаешь. Кого-то, кто будет беззаветно и безоговорочно любить тебя. Того, у кого не будет багажа за спиной. Того, кто не будет вечно лгать. Того, кто не позволит тебе оставить свою семью позади. Кого-то, за кем тебе не придется следовать в ад.

Я эгоистичный человек, Мэгс. А все потому, что я все еще люблю тебя и знаю, что буду любить до конца своих дней. И даже, если я скажу тебе двигаться дальше и жить своей жизнью, найти кого-то другого, то всегда буду молиться, чтобы ты этого не делала. Потому что я не могу смириться с мыслью, что кто-то еще будет держать тебя в своих руках, кто-то другой будет прикасаться к тебе, кто-то другой будет испытывать твою любовь на себе, как это делал я.

Веришь, я не знаю, что пытаюсь сказать тебе этим письмом. Я вижу хмурый взгляд на твоем лице, пока ты читаешь это, и слышу, как ты говоришь мне выкинуть все это из головы, смириться и жить дальше. (Я улыбнулась глазами, полными слез, читая этот комментарий. Клэй слишком хорошо знал меня).

Полагаю, единственное, что я действительно хочу сказать тебе, так это «спасибо». Спасибо, за самые прекрасные и удивительные месяцы в моей жизни. Спасибо, что любила меня, несмотря ни на что. Спасибо что давала мне надежду и свет, даже если это и было ненадолго. И я снова хочу сказать тебе, что мне жаль. Я должен был быть сильнее и позволить тебе опереться на меня, вместо того чтобы взвалить на твои плечи бремя за нас обоих.

Я понимаю, что моя любовь к тебе искалечила нас обоих.

Но твоя любовь спасла меня.

Именно поэтому, это письмо должно стать прощанием. Я не могу переварить мысль о том, что ты ждешь меня, человека, которым я, возможно, никогда не буду. Я пытаюсь стать лучше. Но это тяжелая и горькая дорога, и я не знаю, когда это случится и случится ли вообще.

Я хочу, чтобы ты двигалась дальше. Жила своей жизнью даже несмотря на то, что перспектива не жить ею вместе с тобой разрывает меня на части.. Я даже не могу дать тебе надежду, что в конце всего этого есть иллюзорное «может быть». Потому что я не хочу снова убить эту надежду.

Просто знай, что ты есть и всегда будешь моим миром. Ты нашла меня в темноте и спасла от самого себя. Ты показала мне человека, которым я хочу быть, и я стремлюсь быть им. Ради тебя и ради себя.