Некоторое время Пашка просто хранил запись, дожидаясь, пока у сестрицы образуется денежная сумма, достаточная для небольшого родственного шантажа. Немаловажно было также придумать план, который помог бы Пашке выжить после того, как он осуществит шантаж.

И тут Сникерс из десятого предложил ему новую видеокарту. А в качестве платы потребовал скачать из Сети что-нибудь этакое. Пашка поморщился – он по порносайтам ходить не любил, да и липкие они ужасно – один заход, и потом эту заразу с рабочего стола не выкинешь. И он предложил Сникерсу свое хоум-видео, взяв с приятеля клятву, что дальше него дело не пойдет. Само собой, через неделю вся школа показывала пальцем на Любку, и та быстро выяснила, в чем дело. После этого она ворвалась в класс, где Пашка мирно дремал на уроке литературы, и только училка спасла пацана от неминуемой расправы. Она смогла продержаться против Любки секунд тридцать и все это время кричала:

– Беги, Паша! Дети, вызывайте милицию!

Пашка сбежал, но домой идти не рискнул. До вечера он сидел в интернет-салоне, тупо глядя на компы, но денег у него не было, а потому прикоснуться к ним он не мог. Следующую неделю он жил в огромных металлических бочках, которые лежали на соседней с домом строительной площадке. Ел то, что приносили приятели. Потом кто-то все же проболтался, и Пашку забрала милиция. Вот за ночевки в этих бочках его и прозвали Диогеном. Домой он идти отказывался, и родители, успевшие много чего выслушать от дочери, сослали его к бабке в деревню на месяц, пока не поулягутся страсти. В деревне Диоген без компа озверел и сбежал. Опять был пойман, на этот раз в поезде, который шел на юг, и сдан родителям. Те взяли с Любки слово, что брата она оставит в живых, а они за это отпустят ее во Францию сразу после того, как она окончит школу.

Так что Диоген был большим спецом по веб-связям. Лизке не составило особого труда уговорить его организовать Насте встречу с загадочным адресатом.

– С тебя сочинение, – сказала Лизка, вваливаясь в прихожую. – А лучше два.

– Чего это?

– Того! Мне придется с этим хмырем идти в кино!

– Ну ладно, напишу. Когда он может?

– Завтра после уроков. Часа в четыре.

– Пошли, я напишу ответ.

Настя решила тоже быть краткой, ее послание получилось весьма сдержанным:

«Видеосеанс завтра, в шестнадцать часов по московскому времени. С уважением,

Анастасия».

И вот на следующий день Настя сидела перед монитором и поглядывала в блестящий глазок камеры, установленной сверху.

– В монитор смотри! – буркнул Диоген, который сидел на полу рядом со столом и стучал по беспроводной клавиатуре.

– Почему?

– Так будет похоже, что ты смотришь в лицо собеседнику. А кому звоним-то?

– Не твое дело!

– Но-но, не хамить мне тут. Это я вам одолжение делаю, а не вы мне.

– Да что ты? – не без ехидства подала голос Лизка, сидящая на кровати Диогена и с интересом разглядывающая постеры, которыми, как обоями, в комнате были оклеены стены. – Слышь, Диоген, а ты не боишься тут шизануться?

– С чего это?

– Да вот… – Она обвела рукой комнату.

Нога Пашкиной мамы ступала сюда в среднем раза три в год. Мама мыла полы и осторожно вытирала пыль, при этом действовала как разведчик – все вещи клала на то же место и старалась не оставлять следов своего присутствия. Диоген не выносил, когда в его комнате что-то трогали. Постеры он распечатал на заказ и оклеил ими стены собственноручно. Это были картинки из его любимых компьютерных игр, то есть полное собрание уродов и монстров, населявших виртуальную вселенную.

– Не, – сказал Пашка, с нежностью покосившись на монстров. – Они нормальные.

Лиза выгнула брови и покачала головой, бросив на Настю укоризненный взгляд: мол, с кем из-за тебя приходится связываться! Но Настя не видела никого и ничего, она смотрела в темный монитор, и ее буквально трясло от волнения. Наконец по экрану побежали полоски, Диоген ввел адрес, на мониторе возникла картинка.

На Настю смотрел князь Василий. Он выглядел старше, чем на той фотографии, которая была размещена на домашней странице, и Настя испугалась – вдруг он не доживет до ее приезда?

Потом она постаралась взять себя в руки и бросила вопросительный взгляд на Диогена.

Тот кивнул и шепнул:

– Говори.

– Здравствуйте, – неуверенно сказала Настя.

– Кто там с тобой? – резко спросил старик.

Настя потянула Диогена за плечо, он встал на колени, чтобы его лицо попало в поле зрения камеры. Лизка, решив, что без нее не обойдется, тоже подошла и встала за Настиной спиной.

– Это мои друзья, – объяснила Настя. – У меня дома нет камеры, они мне помогают.

Князь цепким взглядом рассматривал ребят. Смешные, все они сейчас так чудно одеваются. Он перевел взгляд на Настю. Светловолосая девочка смотрела на него круглыми от страха и любопытства глазами. Правильные черты, большой рот… да, он сразу понял, что она похожа на Машеньку… Так похожа, что у старика заболело сердце и слезы навернулись на глаза.

– Я… напишу тебе, – сказал он, шаря по столу в поисках лекарства, и оборвал сеанс.

– И все? – вопросил Диоген, плюхаясь на пол. – Что это было?

– Много будешь знать – плохо будешь спать, – ответила Лиза.

Настя молчала, глядя в темный экран. Раз сказал – напишу, значит… что это значит? Она думала, они поговорят, но он лишь взглянул на нее и не выглядел при этом очень счастливым. У девочки создалось впечатление, что она безмерно устала. Вяло отмахнувшись от вопросов приятелей, она ушла домой.


Вечером Лана заглянула в комнату дочери.

– Настя, ты спишь?

– Нет.

– Нам надо поговорить. – Мать села на край кровати и погладила дочь по волосам. Настя легла щекой на ладонь матери. – Тебе нездоровится?

– Нормально все, мам.

Лана молчала. Настя некоторое время ждала. С ума сойдешь от этих взрослых! Неужели она тоже такой будет? Это жесть! Вот сидит мама и не может набраться смелости, чтобы сказать, что ее, Настин, отец жив. Зато у нее не заржавело объявить его умершим. А в коридоре – она прекрасно все слышит – отирается Марк, делает вид, что ему приспичило почистить ботинки, и вздыхает едва ли не громче мамы.

– Марк, – позвала она, – иди сюда!

– Что? – Он заглянул в комнату.

– Мама хочет мне рассказать про что-то важное, послушай, а то у тебя уши вырастут, как у зайца.

– Настя! Ты как со взрослым разговариваешь? – Лана никогда не спускала девочке хамства.

– Да? Сдается мне, ушами как у зайца у нас обвесился кто-то другой, – пробормотал Марк.

– Вы хотели со мной поговорить или решили заняться моим воспитанием на ночь глядя? Тогда я буду плохо спать!

– Действительно. – Лана с готовностью вскочила. – Поговорим завтра.

– Лана! – Марк укоризненно покачал головой. – Давай не будем тянуть кота за хвост.

И Насте пришлось выслушать сбивчивую историю о том, что объявился Вадим, ее отец, что он хочет отвезти ее в Италию, где у него обнаружился престарелый родственник, потому что… ну, в общем, этот родственник богат, и хотя деньги не главное в жизни, но все же…

Настя слушала молча. Она сидела в кровати, подтянув коленки к груди и прижав к себе плюшевого зайца. Заяц был хорош: у него трогательно торчали уши, нос розовый, большой, и еще круглый мягкий животик и нелепая маечка до пузика. Словом, самый натуральный спальный заяц. Девочка тискала животное и не проявляла особого интереса к услышанному.

– Ты ведь что-то разузнала, да? – проницательно спросил Марк.

– Он приходил к школе. – Настя решила все свалить на Вадима. – Показал перстень, сказал, что он мой отец, нес что-то про княжеский род…

– А ты что? – с замиранием сердца спросила Лана.

– А что я? Про князей прикольно, конечно… А так он мне не нужен. Вон Марк – и то гораздо лучше.

Марк ухмыльнулся, решил считать это комплиментом.

– Ты права, он нам не нужен, – подхватила Лана, – но все дело в этом наследстве. Мы с Марком считаем, что не вправе лишать тебя такого шанса…

– Ладно, – заявила Настя, когда поняла, что мать пошла по кругу и никакой новой информации она не получит. – Я согласна ехать в Италию.

Марк и Лана молча смотрели на нее.

– Что? – Настя ответила удивленным взглядом.

– Ну, ты не хочешь ничего больше спросить?

– А что я должна спросить?

Взрослые ответа не придумали и удалились из комнаты, оглядываясь на Настю, которая устраивалась в кровати, обняв любимого зайца.

– Как-то она странно отреагировала. – Лана опустилась на стул.

– Я бы даже сказал, никак не отреагировала, – подхватил Марк. – Но может, это и лучше. Должен отметить, что Настя всегда отличалась здоровым прагматизмом.

– Ох, как-то мне все-таки тревожно… Столько лет мы не виделись, я и понятия не имею, чем он живет. Сказал – зарабатывает фотографией. Вроде бы у него салон, художественное фото и все такое… но я вовсе не уверена, что заработками с салона можно оплачивать такую машину и часы… хотя я сейчас далека от того мира, если он снимает моделей или делает портфолио, то, наверное, хорошо зарабатывает.

Не в силах усидеть на месте, молодая женщина вскочила, бесцельно открыла холодильник, заглянула в шкаф. Увидела банку яблочного варенья и решила, что нужно выпить чаю. Успокаивает.

Марк смотрел, как она достает маленький заварочный чайничек – на полтора еврея, как выражалась тетя Рая, насыпает заварку из красивой жестяной банки с птицами. Он любил смотреть, как Лана хлопочет по дому, этакое умиротворяющее зрелище, вселяющее покой в душу мужчины. Атавизм, наверное. Вот моя пещера и моя женщина, которая для меня готовит. Только сегодня женщина нервничала: пролила кипяток, чуть не разбила крышечку от заварного чайника, положила варенье мимо розетки.

Марк некоторое время колебался, но потом решил, что непорядочно утаивать от Ланы, что он решил поинтересоваться ее мужем более подробно.

– Знаешь, скоро мы будем знать больше, – вздохнул он. – Я нанял частного детектива, чтобы выяснить, чем Вадим зарабатывает, занимается, ну… и вообще…

Лана уставилась на него, не замечая, что предательское варенье опять вылилось из розетки.

– Ты?

– А чего ты хотела? Чтобы я дал какому-то типу увезти Настю за границу и не поинтересовался, кто он такой и чем дышит? Может, вся эта история про дедушку – красивая сказка, а на самом деле у него умирает любимая дочь и ей нужна почка?

– Марк, что ты несешь?

– Извини. – Он отобрал у нее варенье, убрал банку. Облизал пальцы, вытер стол. – Если хочешь, можно расторгнуть договор с агентством, но мне кажется, было бы разумно узнать больше о твоем муже.

Лана поморщилась при слове «муж», но вынуждена была согласиться:

– Ты прав… и… спасибо тебе, Марк, что ты заботишься о нас.

– Дурочка ты. – Он обнял Лану. – О ком же мне еще заботиться?


В тот день старый князь не смог заниматься делами, не поехал в город, как собирался. Ничего не радовало его, даже в сад выйти не тянуло. Вообще-то князь был человеком трудолюбивым, он всю жизнь много работал, сколотил приличное состояние, торгуя антиквариатом, хотя нажива не была для него самоцелью. Просеивая через аукционы и коллекции многие предметы искусства и культурные ценности, он натыкался порой на вещи, принадлежавшие его предкам или просто людям того же сословия. Клинок с фамилией дальнего, но именитого родственника был для князя не просто предметом ценой в энное количество долларов или евро. О нет, он старался оставлять такие вещи себе, окружать себя памятью о родных и друзьях, вещами, которые восстанавливали историю России, ее родов и многих поколений, сгинувших в огнях и пожарах войн и революций.

Потом он понял, что устал, здоровье стало сдавать. Большую часть жизни князь прожил в Англии, но затем переселился на Сицилию, мягкий климат позволил ему прожить намного дольше, чем прочили врачи. Он построил дом, разбил сад, полюбил каменистый остров, омываемый тремя морями: Средиземным, Ионическим и Тирренским. Если взглянуть на старую карту, висевшую под стеклом у него на стене, изрисованную морскими чудовищами и маршрутами парусных судов, станет видно, что Сицилия лежит между Африкой и Европой. История острова была долгой, наполненной войнами и торговлей. Здесь побывала масса народа: финикийцы, римляне, греки, варвары, византийцы, арабы, испанцы, французы. Каждый внес что-то свое в архитектуру и традиции, потому культура острова была весьма своеобразна. Пожалуй, хуже всех с этим гостеприимным местом обошлись испанцы. Одержимые желанием властвовать на морях, они безжалостно вырубали деревья для постройки кораблей. Остров надолго превратился в нагромождение булыжников разной величины, его почва выжигалась безжалостным солнцем. Впрочем, последнее время местные жители все активнее разводили сады и сажали оливковые рощи.

Многие люди твердо ассоциируют слова «Сицилия» и «мафия». Действительно, было время, когда разгул преступности и выяснение отношений между семьями нанесли острову значительный урон. Но теперь членов преступных группировок здесь не больше, чем в любом другом месте земного шара.