Анна Леманн - Наказание для продюсера

— Нет, ему нужен был только он, — рассказываю дедушке, указав на Влада, которого Илья вместе с еще одним парнем аккуратно берут под руки.

— Это тот, без кого ты жить не можешь? — спрашивает дедушка, пытаясь перевести все в шутку, напомнив мои слова.

— Ага, — печально улыбаюсь в ответ. — Дедушка, мне теперь придется поехать домой? Ты меня не оставишь в шоу?

— А ты хочешь?

— Нет, — отрицательно качаю головой.

— Тогда оставайся пока, но рядом с тобой будут мои люди. Завтра я приеду, и мы поговорим, хорошо?

— Да.

— А теперь иди, у меня тут серьёзный разговор намечается, — со вздохом говорит дедушка, доставая что-то из кармана.

— Спасибо, дедуль, — со слезами на глазах, благодарю его, понимая, что только он мог нас спасти. Только он мог понять мой шифр. Дед всегда был и останется моим героем.

Возможно, все это эмоции и мои мысли продиктованы тем, что дедушка спас Влада, но мой дедушка самый лучший и плевать, что иногда он плохиш, но не для меня.

Влад

— Да, мам, — звучит где-то вдалеке тихий женский голос, — я помню, что послезавтра последний день конкурса, но у меня еще есть время, — пауза. — Нет! Сдаваться я не намерена, — тишина. — И я тебя, мам. Папу, дедулю и бабулю поцелуй за меня.

Ксюша…

Резко поднимаю веки в попытке найти девушку. В тот же момент по глазам бьет свет и накрывает волна головокружения. Прикрыв глаза, пытаюсь справиться с последним, но продолжаю слушать, что происходит вокруг меня.

Одно я понял отчетливо — мы в моем номере. Хотя последние мои воспоминания о том, как любовник Инны бьет меня в попытке добиться от меня подписи в документе, по которому центр и все мое имущество будет принадлежать Инне.

Скрип дивана… Что-то опускается на стеклянную поверхность… Стон Ксюши… И, видимо, девушка садится в кресло.

— Выиграю, если Влад очнется… Ну, когда он уже в себя придет? — жалобно спрашивает Ксюша. — До конца меня решил из себя вывести. В начале его характер мне мешал выиграть, а теперь его бессознательное состояние. Вот все сделает, чтобы я не победила. Какой же он вредный… и красивый. Придушила бы гада! Сложно было подписать все что нужно? Заставляет меня переживать за его миленькую попу. Может, хватит уже отдыхать? Не на курорте так-то. Работа не стоит!

Края губ сами по себе ползут вверх, не в силах сдержаться от ее милого ворчания, которое я, пожалуй, послушал бы и дальше.

— Влад! — восклицает она и тотчас оказывается рядом со мной. — Очнулся!

— Очнулся, — хриплым и сухим голосом, отвечаю я, покашляв и медленно разлепив глаза, чтобы увидеть перед собой взволнованное личико моей Рокси.

— Сейчас-сейчас, — шепчет Ксюша и подносит к моим губам что-то холодное. — Это вода.

Пока за мной ухаживали, я молча наблюдал и наслаждался этим.

Не ворчит, не язвит, не кричит, а заботится. Подменили мою Ксюшу? Нет. Моя девочка просто переживает и это так приятно, что скулы сводит.

— Я буду ложкой вас поить, — говорит она, и раз за разом подносит к моим губам капли воды, набирая их ложкой из кружки. — Все трубочки ваша дочь куда-то спрятала.

— Трубочки — ее страсть, — тихо произношу в перерыве между очередной порцией воды. — Почему ты меня поишь, я сам не могу?

Мне по-прежнему было приятно, но все же я мужчина и не должен строить из себя инвалида. По ощущениям все конечности рабочие и ничего не сломано, значит, сам могу о себе позаботиться.

— Ой, — улыбается она. — Я привыкла за эти четыре дня. И вообще, может быть, я хочу поухаживать.

— Просто так?

— Что ты! Ради победы, — хохоча, шутит девушка.

— Ах, точно! — отвечаю ей, а затем до меня доходит смысл ее слов. — Четыре дня?

— Да, — подтверждает она и, отложив кружку с ложкой в сторону, садится рядом со мной, начинает рассказывать. — Когда нас спасли, то нас с вами сразу же привезли в центр. Тут я вызвала вам знакомого врача в свою комнату, решив, что вашей дочери не понравится вид избитого окровавленного тела ее папы. Миха сказал, что с тобой все нормально. Переломов нет. Только ушибы, ссадины, синяки, ну и разбитая губа. Вам ооочень повезло.

— А кто нас спас?

— А? Да, там прохожие проходили, услышали шум и помогли нам, — рассказывает она и отводит глаза в сторону, якобы рассматривая картину на стене.

— Просто прохожие? Надо будет отблагодарить их. Ты запомнила их?

— Нет. Я была слегка в шоке и ничего не помню.

— Ладно, сам позже их найду — все же это не столь важно. Ты сама как? Цела?

— Со мной все в полном порядке. Отделалась испугом.

— Мне очень жаль, что я втянул тебя во все это, — начинаю и, протянув руку, беру ладошку Ксюши в свою. — Правда, жаль. Я не хотел, чтобы ты как-нибудь пострадала. Рад, что с тобой все в порядке.

— Успокойтесь, — просит Рокси, закатив глаза. — Было даже весело в начале.

— Я слышал, как ты кричала, — признаюсь, посмотрев ей в глаза.

— Просто разрабатывала голос.

— Криком ты его только уничтожала.

— Ну, я не виновата, что человек, который должен меня всему этому учить был занят, — возмущается девушка, натянув улыбку.

Влад

— А центр? Конкурс? — вспомнив, спрашиваю Ксюшу, приподнявшись на диване, почувствовав адскую боль в ребрах.

— Конкурс сместили на один день, якобы технические неполадки. Поэтому финал не завтра, а послезавтра. Пока вас не было, решения принимали Дима и Лаура. Многие участницы уже вылетели.

— Тебя оставили? — задаю вопрос, улыбнувшись.

Если бы выгнали. Вернул бы. Не отпустил бы. Уже не отпущу. Никогда. Никуда. Моя и все! Точка!

Понял это в тот момент, когда она пыталась спасти меня, затевая разговор с любовником Инны. Когда кричала. Сейчас, когда поила меня, шутила и была рядом.

Инна для меня никогда такого не делала. Когда у меня была простуда, Инна уезжала к отцу, оставив Алису со мной и няней. Когда пару лет назад сломал ногу, Инна уехала с подругами на отдых. Она всегда оставляла меня одного справляться с моими проблемами. А Ксюша рядом даже после того ужаса, что был четыре дня назад. Тут. Со мной. С кружкой воды и улыбкой, потому что ей явно сказали что-то врачи, которые явно верят, что положительные эмоции помогают человеку вылечиться быстрее.

— Еще бы они меня выгнали. Они у меня все вот тут, — возбужденно говорит она и затем показывает кулак. — Они без меня никуда. Кстати, готова совмещать работу певицы с работой вашей помощницы по управлению центра.

— Управлению центра? — переспрашиваю, выбитый из колеи ее словами.

— Ну да. Вы вообще знали, что половина персонала центра просто проф-непригодны? Я разложила на вашем столе все анкеты работников на три стопочки. Тех, кого мы оставляем, тех, кого стоит заменить и те, кто, если подучатся, могут продолжить работу. Потом на столе еще счет за замену видеонаблюдения в центре, счета на оплату еще чего-то там. Я уже и не помню.

— Это все? — переспрашиваю, выгнув бровь, представляя сколько времени заняло у нее пересмотреть все анкеты сотрудников центра.

— Нет, я сейчас занимаюсь вопросами безопасности центра и мои люди сейчас проверяют что да как, — беззаботно отвечает.

— Твои люди? — вновь переспрашиваю, не понимая, что происходит.

— Да… друзья, — смутившись, поясняет. — Ой, и самое главное, ваша дочь в полном порядке. Накормлена и счастлива.

— Она меня видела? — тихо спрашиваю, понимая, что сейчас чувствует моя дочь, которая несколько дней была без отца и лишь видела его лежащим на кровати.

— Да. Она часто рядом с вами сидела, держала за ручку и разговаривала. Милая девчушка.

— А где она сейчас?

— С няней и охранной где-то в центре.

— Охрана в центре? Внутри?

— У вашей дочери теперь личная охрана. Няня рассказала мне все, и я решила, что так будет лучше.

— У моей дочери и до этого была охрана, — говорю ей, нахмурившись.

— Была, но она… слишком правильная, что ли.

— В смысле? — спрашиваю, но получить ответ на мой вопрос мне не удается, потому что на стеклянном столике, начинает звонить телефон и Рокси, сразу же тянется к нему.

— Секунду, — произносит она и поднимает трубку звонящего телефона. — Алло… да. Конечно… Да-да… Хорошо, — отключив звонок, возвращается ко мне и одаряет улыбкой. — С ресепшн звонили.

— Зачем?

— Рабочие приехали. Администратор спрашивал пустить или нет, — объясняет девушка.

— Зачем рабочие? — интересуюсь, вспоминая, что не нанимал рабочих и вообще не собирался этого делать.

— В центре столько бесхозных комнат, я решила, что некоторые стоит разобрать и обустроить в доп. комнаты. Например, комнаты на четвёртом этаже в конце коридора отлично подойдут для репетиций и даже для комнат звукозаписи. Мы уже шесть комнат разобрали.

— Сколько ты говоришь, я тут валялся?

— Четыре дня.

— И ты все это сделала сама за четыре дня?

— Ну, да.

— И все тебя слушаются? И повинуются?

— Еще бы они меня не слушали, — усмехнувшись, произносит Ксюша и в этот момент в дверь стучатся. — Открыто!

Весь смысл слов Ксюши «еще бы они меня не слушались» доходит в тот момент, когда в комнату входят три здоровенных мускулистых мужика и с уважением обращаются к Ксюше. При том, что моя дочь сидит у одного из них на плечах и беззаботно хохочет.

— Ксения Тимофеевна, мы провели эксперимент. Сигнализация в центре никакая. Я смог взломать все замки за минуту и лишь с замком в главный офис повозился полторы, — докладывает темноволосый «друг» Ксюши, который как раз и держит Алису.

— Новый обзор камер фиксирует всю территорию, но замки, сигнализацию и охрану стоит сменить, — докладывает второй.

— Есть предложения по персоналу? — деловито интересуется Ксюша таким тоном, будто не я тут владею центром, а она.

Моя Рокси — бизнес-леди. Никогда не подумал бы, но ей идет. Очень идет. Думаю, я не против такой помощницы… или даже делового партнера.

— Папа! — кричит Алиса, увидев, что я в сознании и буквально прыгает вниз с широких плеч мужчины, благо он успевает ее вовремя подхватить и мягко спустить на землю. — Папулечка! — продолжает она, подбежав ко мне и обхватив за руку. — Я юбью тебя сина-сина! — отпустив меня, хватает Ксюшу за руку и подносит ее руку к моей. — И Ксю юбью.

Ксюша

— Нет! Вы никуда не пойдете! Вы себя видели? Вам нельзя на улицу!

— Мы же не на улицу, а на крышу, — спокойно в отличие от меня, отвечает продюсер.

— С ребёнком? Совсем из ума выжили? Наверно, Миха ошибся и у вас еще и сотрясение! — продолжаю возмущаться, большими шагами перемещаясь по номеру, вырисовывая наверно уже сотый круг.

— Нет у меня сотрясения, я всего лишь хочу на свежий воздух, — со смехом произносит Влад и, кажется, наслаждается тем, что я нервничаю и так переживаю.

Нет, ну вы только представьте. Он хочет на улицу! Да он лежать должен и не дергаться. А он не только не соблюдает постельный режим, но и ко мне успел поприставать, после того, как его дочь в сопровождении няни и телохранителей ушли, решив проконтролировать работу рабочих. А теперь он еще и на крышу хочет и обязательно Алису с собой взять. Себя риску подвергает и собственную дочь тоже. Сумасшедший!

— Но вам нельзя!

— Кто сказал?

— Врач! — твердо заявляю, но мои слова он рушит одним вопросом.

— Он так и сказал: на свежий воздух нельзя?

— Нуу… нет, — отвечаю смутившись, а затем решаю брать ситуацию под свой контроль. — Я сейчас ему позвоню и, не дай Бог, он скажет, что нельзя. Я вас тогда скотчем к кровати примотаю!

— Какие мы злые и заботливые, — комментирует он мои слова и пытается зацепить меня за ногу, чтобы повалить и усадить на диван, но я выворачиваюсь и угрожаю ему кулаком.

Показав язык упрямцу, достаю из кармана телефон и набираю брата дедушки, который по профессии врач и именно он обследовал Влада, после того, как мы приехали в центр.

— Алло, — отвечает Миха, приглушая музыку на заднем фоне. — Что-то случилось? Я завтра утром заеду, как и договаривались, но если срочно, то могу минут через двадцать подъехать.

— Нет-нет, — тут же отвечаю. — Он очнулся. Все в порядке, но он хочет на крышу.

— И?

— Там опасно! — восклицаю, шокированная ответом брата дедушки.

Просто «и…»?! Он что, не понимает? Не понимает, что с Владом на крыше, может что-то случиться?