Энн Райс - Наказание Красавицы

Красавица чувствовала, как вспухли губы вульвы, как неудержимо сочится из них густая влага. С каждым разом удары ремешка становились все более влажными, чавкающими. Голова ее металась по столу, крики вырывались все громче и протяжнее, бедра неистово бились, стремясь навстречу безжалостному мучителю, а лоно ощущалось лишь как одно сплошное зарево пожара.

Внезапно ремень в руках хозяйки замер. И это, казалось, было хуже всего. Жар еще полыхал, кожу слегка покалывало, и легкий зуд в воспаленной плоти как будто мог уняться лишь этим чудодейственным касанием ремешка. Дыхание девушки превратилось в частую череду сменяющих друг друга жалобных шумных вдохов и низких стонов.

Сквозь застилавшие глаза слезы она увидела склонившуюся над ней госпожу Локли.

— Ну что, ты по-прежнему дерзкая строптивая невольница? — вопросила та.

— Я ваша преданная рабыня, — задыхаясь, ответила Красавица. — Преданная и покорная рабыня, госпожа.

И она больно прикусила губу, моля небеса, чтобы ответ ее оказался верным.

Ее груди и лоно буквально кипели жаром, а бедра сами собой все еще бились о гладкую деревяшку стола. Сквозь пелену слез она увидела красивые черные глаза трактирщицы, ее черные волосы, убранные от лица прихотливо бегущей надо лбом косичкой, ее пышную грудь, прелестно вздымающуюся над просторным вырезом белоснежной рубашки с широкой кружевной оторочкой. В руках же у хозяйки было… Нечто большое и шевелящееся…

И тут Красавица разглядела огромную красивую белую кошку, что вперилась в нее миндалевидными голубыми глазами с чрезвычайным, свойственным всем кошачьим любопытством и молниеносным движением облизнула розовым язычком свой темный нос.

Волна дикого стыда захлестнула принцессу. Она заерзала на столешнице, чувствуя себя несчастнейшим, беспомощным существом, оказавшимся даже ниже, чем этот гордый высокомерный зверек, что взирал на нее с рук хозяйки холодными, как голубой топаз, глазами. Между тем трактирщица наклонилась, явно потянувшись что-то достать…

Поднялась она, удерживая на кончиках пальцев толстый ком желтоватых густых сливок, и тут же щедро обмазала ими трепещущие соски девушки, шлепнула остатки между ног, и они медленно потекли вниз, понемногу струясь вокруг и даже внутрь вагины.

— Немного маслица, моя лапочка, свежайшего маслица, — прощебетала трактирщица кошке. — Никакой парфюмерии — только свеженькие сливки…

Внезапно она опустила питомицу на все четыре лапы девушке на живот, и Красавица почувствовала нежной кожей мягкие подушечки кошачьих лап, со сводящей с ума торопливостью устремившихся к ее груди. Принцесса задергалась, заерзала, напрягшись в крепких кожаных путах, но маленький пушистый зверь, не замечая ее усилий, опустил голову и шершавым быстрым язычком принялся жадно слизывать сливки с ее соска. Доселе неизведанный первобытный страх шевельнулся где-то в самых глубинах ее существа, заставив связанную девушку дико забиться в тщетных попытках вырваться.

Но безразличное к ее потугам маленькое чудище с изящной белой мордой невозмутимо продолжало угощаться, и от прикосновений его языка сосок готов был взорваться, все тело возбудилось, стало выгибаться, и бедра, непроизвольно отрываясь от столешницы, тут же бухались обратно.

Вскоре кошку приподняли, переставили к другому соску, она снова заработала языком, старательно вычищая сливки, и принцесса что было сил напряглась в крепких узах, сотрясаемая судорожными вздохами. Мягкие задние лапы животного глубоко вдавливались ей в живот, и длинная шерстка на брюхе нежно обмахивала ее чувствительную кожу.

Красавица стиснула зубы, силясь удержать вырывающийся вопль «Нет!», плотно зажмурила глаза — а открыв, увидела мохнатую голову в форме округлого сердечка, мелко подергивающуюся в такт движениям шершавого языка, который неустанно теребил взад-вперед сосок, уничтожая остатки сливок. И это ощущение было настолько ужасным и пронзительным, что принцесса заголосила так громко, как никогда не кричала даже от тяжелых ударов лопатки.

Наконец кошку сняли с ее груди. Красавица заметалась, сжав зубы и едва сдерживая возмущенное «Нет!», которому никак не позволительно было сорваться с ее уст. И тут она почувствовала между ног шелковистые ушки зверька, его нежную шерстку и маленький острый язычок, что принялся быстро лизать напрягшийся клитор.

«О нет, пожалуйста, не надо!» — молила про себя принцесса. Все ее тело пронизывали острые струи наслаждения, смешанного с отвращением к этой маленькой пушистой хищнице и ее жуткой невообразимой трапезе. Бедра девушки замерли над столом, взметнувшись на несколько дюймов, а торчащий из шерсти нос и обжорливая пасть погружались в нее все глубже. Клитором она ощущала уже не язык зверя, а сводящее с ума прикосновение мохнатой головы… которого ей жаждалось все больше и больше… О это маленькое ненасытное чудовище!..

К своему вящему стыду и унижению, Красавица непроизвольно пыталась прижаться лобком теснее к косматой твари, к ее теплой шерстистой голове, чтобы вынудить ее еще и еще потереться о клитор. Но язык кошки проникал все глубже, слизывая угощение, затекшее в зев вагины, в щелку между ягодицами, и лоно девушки терзалось неудовлетворимой страстью, а острое наслаждение уже переросло в изощреннейшую пытку.

Принцесса стиснула зубы и замотала головой, когда шершавый язычок стал напоследок вылизывать лобковые волосы, забирая лишь то, что ему было нужно, и совершенно не замечая терзаний ее плоти.

И когда Красавица поняла, что больше это она вынести не в силах, что вот-вот сойдет с ума — кошку забрали. И теперь мохнатая тварь сидела на руках у госпожи Локли и взирала сверху вниз на принцессу, и трактирщица улыбалась над ней так же сладко и довольно, как ее питомица.

«Вот же ведьма!» — подумала Красавица, но, не отважившись произнести хоть слово, молча закрыла глаза, а ее возбужденное лоно дрожало от невероятной, небывало жгучей страсти.

Наклонившись, госпожа Локли спустила кошку на пол, и та горделиво ушла прочь, скрывшись из виду. Красавица ощутила, как высвободились из пут сначала ее запястья, потом лодыжки. Вся дрожа, она продолжала лежать на разделочном столе, всей своей волей борясь с желанием покрепче сдвинуть ноги, перевернуться на столешнице, одной рукой обхватив груди, а другой приласкав разгоряченную вульву, дав волю тайным наслаждениям… Но подобной милости для нее не допускалось.

— Вставай-ка на четвереньки, — велела ей госпожа Локли. — Теперь-то, думаю, ты вполне готова отведать моей шлепалки.

Красавица послушно сползла на пол и в замешательстве поспешила догонять маленькие башмачки хозяйки, которые уже отстукивали по плиткам на выходе из кухни. И каждое движение ее ног, когда девушка на четвереньках пересекала комнату, только усиливало в ней похотливый жар.

Наконец принцесса добралась до стойки в питейном зале трактира и по щелчку хозяйки быстро забралась на нее. В распахнутую дверь было видно, как прохаживаются по площади люди. Кто-то беспечно болтал, встретившись друг с другом у колодца. В гостиницу заскочили две местные девушки и, весело поприветствовав госпожу Локли, пробежали мимо нее на кухню.

Красавица же в ожидании, когда пройдется по ягодицам увесистая хозяйская лопатка, лежала на стойке, уткнувшись в нее подбородком, дрожа всем телом и мелко всхлипывая.

— Помнишь, я обещала приготовить на завтрак твою задницу? — холодным, совершенно бесстрастным голосом спросила трактирщица.

— Да, госпожа, — хлюпнула девушка.

— Не надо слов. Просто кивни.

И Красавица, несмотря на неудобную для этого позу, старательно закивала головой.

Ее груди, прижатые к деревянной столешнице, все еще горели жаром, встревоженная вагина истекала влагой, и жажда плотского наслаждения была просто непереносимой.

— Ты, я вижу, уже приготовилась в собственном соку? — съехидничала госпожа Локли. — А? Что скажешь?

Не зная, что на это ответить, Красавица издала громкий протяжный стон.

Цепкая рука трактирщицы грубо помяла ей ягодицы, потом пошлепала, как прежде проделывала это с грудью. И наконец пошла в дело уже знакомая колотушка. От яростных ударов Красавица подскакивала, ерзала и извивалась, жалобно попискивала сквозь зубы от бессильного плача, словно никогда ей не ведомы были ни достоинство, ни дух протеста. И ничто не могло умилостивить эту холодную, ужасную, бескомпромиссную госпожу, ничто не могло ей внушить, что принцесса станет хорошей и послушной, что она ошибалась и что теперь от прежней упрямой негодницы не осталось и следа. А ведь Тристан предупреждал ее…

Порке, казалось, не видно было конца — вот истинное наказание за ее строптивость!

— Что, достаточно прогрелось? Как там, готов наш завтрак? — резко вопрошала хозяйка, что есть мочи работая лопаткой. Потом остановилась, положила на горящую кожу девушки свою прохладную ладонь: — Ну, думаю, наша маленькая Принцесска уже вполне пропеклась. — И принялась снова молотить своей шлепалкой, выколачивая из Красавицы пронзительные вопли.

Девушка же подумала, что ей надо только дотерпеть до вечера и до прихода капитана, когда ее измученное лоно наконец избавится от страданий, — и от этой ее мысли в порывистые крики боли добавились оттенки сладострастия.

Наконец безжалостное лупцевание закончилось, но ритмичное поскрипывание лопатки еще не стихло в ее ушах, тело до сих пор ощущало увесистые удары. И ее лоно казалось голой опустошенной комнатой, в которой гуляет лишь раскатистое эхо некогда изведанных наслаждений. До прихода же капитана были еще долгие часы ожидания… Долгие, долгие часы…

— Давай-ка подымайся — и на четвереньки! — наконец велела ей госпожа Локли. Почему она помедлила с приказом?

Девушка поспешно сползла со стойки на пол и припала губами к ногам хозяйки, чмокнув и остро выступающие носки ее башмачков, и открывающиеся над их мягкой кожей узкие лодыжки. Мокрым от пота лбом и волосами девушка коснулась нижней юбки госпожи, и ее поцелуи сделались еще пламеннее.

— А теперь приступай к уборке трактира. Вычистишь все сверху донизу — и не забывай при этом держать колени шире.

Красавица молча кивнула.

Госпожа прошла к входной двери.

— И где же остальные мои любимчики? — сварливо пробурчала она. — Навечно, что ли, запропастились в этом салоне?

С колен Красавица оглядела стоящую в дверном проеме изящную фигурку госпожи Локли с тонкой талией, подчеркнутой белым поясом платья и кушаком фартука, и невольно хлюпнула.

«Да, Тристан, ты был абсолютно прав, — подумала она. — Очень трудно все время быть скверной девчонкой». И тихо вытерла нос тыльной стороной ладони.

Большая белая кошка крадучись подобралась к принцессе, попав в ее поле зрения лишь на расстоянии в несколько дюймов. Девушка испуганно отпрянула назад, больно прикусив губу и закрыв голову руками. Трактирщица тем временем, скучая, привалилась к открытой двери и уставилась на площадь, а огромный мохнатый зверь стал подступать к Красавице все ближе и ближе.

День понемногу клонился к концу. Было далеко за полдень, и Красавица вместе с другими невольниками лежала на прохладной траве. Время от времени ее тормошила палкой та или иная из работавших в саду девушек, грубо раздвигая ноги шире. Ну да, ей же нельзя держать ноги вместе, сквозь дрему думала она.

Уборка гостиницы вымотала ее до предела. Она выронила охапку оловянных ложек, и за это ее на целый час приковали цепями к стене на кухне. На четвереньках она таскала тяжеленные корзины с постиранным бельем к сушильным веревкам и подолгу стояла на коленях, ожидая, пока местные девчонки-болтушки развесят наконец простыни. Она целый день чистила, намывала, натирала полы — и за малейшую нерасторопность или неловкое движение ее нещадно лупили. Так же, не поднимаясь с колен, она поела из такой же широкой плошки, что и другие рабы, молча возблагодарив хозяйку за студеную ключевую воду, что им дали напоследок.

Сейчас было время дневного сна, и она уже где-то с час то проваливалась в дремоту, то вновь приходила в себя.

Мало-помалу она сообразила, что никого из работников рядом нет, что рядом с ней только спящие рабы — лишь напротив лежит, подпирая рукой щеку, красивый рыжеволосый принц и с любопытством ее разглядывает. Тот самый юноша, что намедни сидел на коленях у солдата, жарко с ним лобызаясь.

Поймав взгляд Красавицы, принц улыбнулся ей и послал воздушный поцелуй.

— И что с тобой такое делала сегодня наша госпожа? — еле слышно спросил он.

Принцесса вспыхнула.

Рыжий протянул к ней руку, накрыв ее ладонь своей:

— Не переживай, все в порядке. Мы как будто обожаем ходить в «Салон наказаний», — добавил он, тихонько усмехнувшись.

— А давно ты здесь? — спросила Красавица.