Наконец лопатка замерла в руках хозяйки. Во внезапно воцарившейся тишине раздалась череда тихих всхлипов, и усмиренная Красавица извернулась на стойке, как будто в мольбе к госпоже Локли. Неожиданно что-то коснулось легким взмахом ее воспаленных ягодиц, и принцесса приглушенно вскрикнула сквозь сжатые зубы.

— Отлично, — услышала она. — А теперь живо подымайся и встань передо мной, широко раздвинув ноги. Ну!

Красавица поспешила выполнить приказ. Она торопливо соскользнула с барной стойки и застыла перед хозяйкой, расставив ноги как можно шире и всем телом вздрагивая от судорожных всхлипов. Не поднимая глаз, она все же различала неясную фигуру госпожи Локли со скрещенными на груди руками в пышных рукавах, словно светящихся своей белизной в полумраке зала. В ладони трактирщицы покоилась большая овальная деревянная лопатка.

— Вставай на колени! — скомандовала трактирщица, щелкнув пальцами. — А теперь, не отнимая рук от шеи, опусти к полу подбородок и ползи вон к той дальней стене и обратно. Живо!

Красавица поспешила подчиниться. Пытаться ползти таким манером, елозя по полу локтями и подбородком, было крайне ужасно, и девушка даже боялась представить себе, как выглядит она при этом со стороны, — но все ж таки принцесса кое-как добралась до указанной стены и тотчас же вернулась к ногам госпожи, в диком порыве поцеловав ее башмаки. Между ног у нее вновь запульсировало волнение, словно под грубой лаской чьей-то руки, и у девушки перехватило дыхание. Если б она только могла хоть немножко сдвинуть ноги… Но госпожа Локли непременно заметит это и уж точно такого не спустит!

— Встань с колен! — велела трактирщица и, ухватив ее волосы, скрутила на затылке клубком, скрепив найденными в кармане шпильками.

Затем хозяйка вновь прищелкнула пальцами:

— Принц Роджер! Принеси-ка сюда вон то ведро со скребком.

Черноволосый принц мигом выполнил приказание, с невозмутимой грациозностью передвигаясь на коленях и локтях. Красавица заметила на его ягодицах пунцовые полосы воспаленной кожи, как будто его тоже не так давно воспитывали деревянной лопаткой. Глядя прямо перед собой своими большими черными глазами, он поцеловал башмаки госпожи и по мановению ее руки тем же способом ретировался через черный ход во двор. Красавица проводила принца взглядом. Его ярко-розовый сжатый анус оброс густой черной растительностью, а крепкие маленькие ягодицы казались чересчур круглыми для мужчины.

— А теперь бери щетку в зубы и выскребай пол, — ледяным голосом велела трактирщица. — Отсюда и до конца зала. И все должно быть сделано хорошо и чисто. И колени у тебя должны быть широко расставлены. Если увижу, что ты сводишь ноги, или же, наоборот, возюкаешь своей маленькой ненасытной дыркой по полу, или касаешься ее руками — будешь болтаться под вывеской. Тебе все ясно?

В ответ Красавица поскорее чмокнула башмаки госпожи.

— Отлично. Вечером солдаты хорошо заплатят за эту маленькую крепенькую киску. Уж они-то ее славно накормят! А покуда будешь голодать в смирении и низости и делать то, что я велела.

Тотчас же принцесса принялась за работу и стала с трудом отскребать плиточный пол, мотая туда-сюда головой. Промежность и ягодицы поначалу страшно ныли, но по мере работы боль становилась все слабее и слабее, а в голове у Красавицы странным образом все расставлялось по своим местам.

«А что, если солдаты будут от нее без ума, размышляла она, и очень хорошо за нее заплатят, и действительно накормят ее киску, с позволения сказать, до отвала — а потом она вдруг возьмет и выйдет из подчинения? Посмеет ли тогда госпожа Локли вывесить ее перед входом в трактир?»

«Я превращаюсь в такую гадкую девчонку», — вздохнула она про себя. Но самое странное было в том, что при мысли о госпоже Локли сердце у принцессы забилось чаще. Ей так же нравились холодность и резкость новой хозяйки, как неприятно было умильное обращение ее замковой госпожи, леди Джулианы. И Красавица невольно спрашивала себя: а самой-то госпоже Локли доставила удовольствие эта недавняя взбучка? Как бы то ни было, трактирщица лупила ее от души.

Так, раздумывая о том о сем, Красавица одну за другой старательно оттирала коричневые плитки до блеска, когда внезапно заметила, что из открытого дверного проема на нее упала чья-то тень. Тут же девушка услышала приветливый голос трактирщицы:

— О, капитан?

Прекрасно сознавая, что это может быть расценено как дерзкое нахальство, Красавица осторожно подняла глаза и увидела над собой белокурого мужчину в высоких, скрывающих колени кожаных сапогах. На широком, тоже кожаном, ремне висели украшенный драгоценными каменьями кинжал, а также палаш и обтянутый кожей жезл. При весьма стройном телосложении незнакомец обладал широкими могучими плечами, и потому принцессе показалось, что крупнее мужчины она в этом королевстве не встречала. Его роскошные волосы соломенного цвета доставали почти до плеч, на концах завиваясь крупными завитками. Из насмешливых морщинок на девушку холодно взирали сверху вниз блестящие зеленые глаза.

Непонятно почему, Красавицу охватило смятение — ее поразил неожиданный сплав хладнокровия и крутизны нрава в этом человеке.

С деланым безразличием она продолжила начищать пол. Однако мужчина обошел ее, остановившись спереди.

— Не ожидала вас так рано, — проворковала госпожа Локли. — И вообще была уверена, что нынче вы приведете сюда полный гарнизон.

— Так точно, сударыня, — звучным голосом отозвался капитан.

У Красавицы словно сдавило горло, перехватив дыхание, но она продолжала тереть щеткой плитки, стараясь не обращать внимания на остановившиеся перед ней сапоги с мягкими складками телячьей кожи.

— Я видел эту мелкую куропатку на торгах.

Почувствовав на себе его долгий оценивающий взгляд, Красавица невольно вспыхнула.

— Строптивая девчонка. Я сильно удивился, что вы за нее столько заплатили.

— Я знаю, как управляться со строптивцами, капитан, — ответила госпожа Локли холодным стальным голосом, в котором не было ни тени гордости или веселья. — К тому же это исключительно сочная куропаточка. Я полагала, вечером она доставит вам массу удовольствия.

— Отмойте ее и пришлите ко мне в спальню. Прямо сейчас — что-то не настроен я нынче ждать до вечера.

Красавица чуть повернула голову и осторожно стрельнула взглядом в капитана. Он показался ей нахально, самоуверенно красивым. Его щеки и подбородок обросли короткой светлой щетиной — словно подернулись золотой пылью. Солнце оставило на коже глубокий загар, ярко оттенявший золотистые брови и белые зубы мужчины. Он уверенно глядел на девушку, уперев в бок обтянутую перчаткой руку, и когда госпожа Локли ледяным тоном велела ей опустить глаза, он лишь улыбнулся этой дерзости невольницы.

УДИВИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ ПРИНЦА РОДЖЕРА

Госпожа Локли грубо подняла Красавицу на ноги и, завернув ей руки за спину, вытащила через заднюю дверь во двор — широкий, поросший травой, с развесистыми фруктовыми деревьями.

Под открытым навесом на гладко оструганных лавках с полдюжины обнаженных рабов спали, казалось, так же глубоко и безмятежно, как и их собратья в роскошном Зале невольников королевского замка. Невдалеке неприступного вида женщина с засученными рукавами намывала в бадье с мыльной водой невольника с подвязанными к ветке над головой руками, причем делала это так усердно, словно натирала солью мясо к ужину.

Не успела Красавица опомниться, как ее водворили в точно такую же емкость с мыльной водой, пенящейся на уровне колен, руки привязали к толстой ветке смоковницы, и она услышала, как госпожа Локли позвала принца Роджера. Тот немедленно появился с жесткой щеткой в руке — теперь уже не на карачках — и тут же взялся за принцессу, окатывая ее мыльной пеной, старательно натирая ей локти и колени, намывая голову и быстро поворачивая девушку в бадье туда-сюда. Здесь это была не роскошь, а всего лишь обыденная необходимая процедура. Красавица поморщилась, когда щетка грубо прошлась ей по промежности, и невольно застонала от боли, ощутив жесткую щетину на еще свежих следах от битья.

Тем временем госпожа Локли ушла. Суровая мойщица шлепками и тычками отогнала только что отмытого, жалобно мычащего невольника обратно на лавку и тоже удалилась в гостиницу. Так что, если не считать спящих, во дворе никого больше не осталось.

— Ты поговоришь со мной? — шепнула Красавица Роджеру.

Теперь, когда они остались одни, его взгляд наполнился живостью и весельем. Крепкими руками с темной, гладко-восковой кожей принц аккуратно отвел ей голову назад и окатил волосы теплой водой.

— Да, только будь осторожна. Если нас застукают, то отправят на публичное наказание. А я, знаешь ли, терпеть не могу развлекать толпу здешних плебеев с «вертушки».

— Но почему ты здесь? — спросила Красавица. — Я считала, что мы первые, кого в этом году выслали из замка.

— Я в этом городке уже несколько лет и почти не помню замок. Меня наказали за то, что я улизнул на пару с одной принцессой. Мы целых два дня прятались, нас найти не могли! — лукаво улыбнулся Роджер. — А обратно меня уже не отзовут.

Красавица была потрясена услышанным, вспомнив, как под самым носом у госпожи, возле королевской опочивальни, провела две тайных ночи с принцем Алекси.

— А что случилось с ней? — продолжила она расспрашивать.

— Ну, моя подруга некоторое время пробыла в городке, а потом вернулась обратно в замок и сделалась большой любимицей королевы. А когда ей пришла пора отбыть домой, она решила остаться там на правах знатной леди.

— Не может быть! — изумилась Красавица.

— О да! Она стала важной придворной дамой. И даже приезжала поглядеть на меня в своем новом пышном убранстве и спросить, не желаю ли я вернуться в замок и стать ее рабом. Дескать, королева разрешает, поскольку моя бывшая подруга обещала наказывать меня со всей суровостью и вообще безжалостно муштровать. Такой, мол, свирепой госпожи еще ни один раб не видывал! Можешь себе представить, как меня это огорошило! В последний-то раз я ее видел совершенно голой — кверху задом на колене у господина. А тут приезжает на белом коне в дорогом черном, расшитом золотом, бархатном платье, на голове — косы с золотыми заколками, и хочет, чтобы меня, как есть нагого, перекинули ей через седло! Я вырвался, убежал от нее. Она велела капитану стражи меня отловить, закинуть ей на коня — а потом самолично выпорола меня на площади перед толпой местных зевак. О, она была чрезвычайно довольна собой!

— Как она могла так поступить?! — возмутилась Красавица. — Постой, ты говоришь, она убирает волосы в косы?

— Да. Я слышал, она теперь никогда их не распускает. Это якобы слишком уж напоминает ей пору рабства.

— Неужто это леди Джулиана?

— Именно. А ты откуда ее знаешь?

— В замке она была моей мучительницей. И моей госпожой наравне с кронпринцем. — Красавица как сейчас видела красивое лицо леди Джулианы и ее толстые косы. Частенько ей доводилось бежать от ее беспощадного хлыста по тропе взнузданных. — Это было ужасно! Ну а что случилось потом? Как тебе удалось от нее улизнуть?

— Так вот, я от нее вырвался и убежал, а она приказала начальнику стражи притащить меня обратно. Всем было совершенно ясно, что я еще не готов вернуться в замок. — Принц хохотнул. — Я слышал, она даже просила за меня королеву, умоляла простить! Обещала, что укротит и обуздает меня сама, без чьей-либо помощи.

— Чудовищно!

Роджер вытер ей руки и лицо.

— Вылезай из бадьи, — велел он. — И давай-ка потише. Думаю, госпожа Локли в кухне. — И шепотом добавил: — Госпожа Локли ни за что меня не отпустит! Но ведь леди Джулиана не первая и не последняя рабыня, превратившаяся в безжалостную мучительницу, — добавил он. — Кто знает, может, однажды и перед тобой встанет подобный выбор, и в руках у тебя вдруг окажется хлыст, а в твоем распоряжении — множество голых задниц. Подумай об этом. — Принц добродушно рассмеялся, сморщив потемневшее от загара лицо.

— Никогда! — выдохнула Красавица.

— Ладно, давай-ка торопиться. Капитан поди заждался уже.

Образ обнаженной леди Джулианы с Роджером яркой картинкой вспыхнул перед мысленным взором принцессы. Она бы не прочь была однажды опрокинуть через колено голой свою недавнюю госпожу! От этой мысли Красавица почувствовала томление внизу живота… Хотя о чем она только думает! От одного упоминания о капитане принцессу охватила внезапная слабость. Не было у нее ни хлыста в руке, ни хоть одного человека в подчинении. Она была всего лишь нагой негодницей-рабыней, которую сейчас отправят ублажать бесчувственного солдафона, питающего пристрастие к строптивым девчонкам. И, представив его симпатичное загорелое лицо и блестящие загадочные глаза, Красавица подумала: «Что ж, раз уж я такая паршивка, то и вести себя буду соответственно».