Луи Бриньон - Наказание свадьбой – 2

– Что дальше, хозяин? – пролепетал Лареф, которого по настоящему пугало предстоящее действие.

– Дальше? – как ни в чём ни бывало, переспросил Артью и тут же ответил на вопрос. – Я тебе буду показывать различные удары, а ты постарайся запомнить их. Это очень важная деталь, Лареф. Нужно запомнить все удары. Хотя не стоило говорить этих слов. У меня такое чувство, что ты и без них сумеешь усвоить этот урок…ты готов, мой дорогой Лареф?

Лареф едва нашёл в себе силы кивнуть. Непроизвольно он отошёл с поднятой шпагой на два шага назад. При этом он, не мигая, смотрел на улыбающегося Артью.

– Итак, первый удар, Лареф. Я нападаю. Постарайся отразить его, – вслед за этими словами Артью приступил к действиям. Лареф не успел опомниться, как кончик шпаги Артью коснулся его правого колена. Вслед за этим действием раздался озабоченный голос Артью.

– Мой дорогой Лареф, тебе следует защищать ноги так же, как всё остальное тело. В настоящем поединке этот удар может вызвать преждевременную слабость и как следствие исход поединка будет предрешён.

– Конечно, хозяин, – выдавил из себя Лареф, – я очень постараюсь.

– Уверен в этом, мой друг. Кстати сказать, ты неплохо выглядишь со шпагой в руках. У меня на миг появилось чувство, что передо мной стоит настоящий противник.

– Хозяин… – Лареф услышав эти слова, в одно мгновение стал белым как снег.

– Второй удар…

Шпага Артью очертив полукруг, царапнула правое бедро Ларефа. Из маленькой ранки показалась кровь. Лареф только и успел, что вскрикнуть от боли.

– Прости, мой друг, – покаянно произнёс Артью. Взирая на маленькую рану, он с надеждой добавил. – Надеюсь, мой храбрый друг, эта царапина не заставит тебя отступить?

– Хозяин…

– Я рад, что мы понимаем друг друга. Итак, третий удар, Лареф.

Шпага Артью мелькнула в воздухе и остановилась в опасной близости от широко раскрытого зрачка Ларефа. Тот весь оцепенел, не в силах отвести взгляд от смертоносного острия. И тут снова раздался озабоченный голос Артью.

– Мой милый Лареф, тебе стоит поберечь глаза. Будь этот поединок настоящим, или вызови ты моё неудовольствие, я бы тебе уже выколол глаза.

Артью убрал шпагу. Лареф помертвел от страха, наблюдая за очередными приготовлениями Артью.

– А вот, чтобы могло получиться, вздумай я осуществить свою угрозу, – вслед за этими словами возле левого уха Ларефа раздался свист. Кончик шпаги прошёл так близко от уха, что Лареф всем своим существом почувствовал железное остриё. И как следствие, уши Ларефа задвигались с огромной скоростью.

– Мерзкая привычка и она может оказать тебе дурную услугу, друг мой Лареф. Ведь я сейчас собираюсь проделать то же самое со вторым ухом. А поскольку они шевелятся, я могу и ошибиться. Надеюсь, ты не станешь винить меня, если я ненароком отрежу его.

– Хозяин – завопил Лареф, бросаясь перед ним на колени. – Пощадите…я всё для вас сделаю…только не убивайте меня…

– Да что с тобой, мой друг? – Артью с наигранным удивлением взирал сверху на коленопреклонённого Ларефа. – Я даже не собирался. Другое дело, если ты ослушаешься мою матушку, – уже с отчётливой угрозой добавил Артью, – вот уж тогда мы вернёмся сюда и продолжим прерванный поединок.

Оставив Ларефа, Артью направился в сторону аллеи идущей в сторону дома. Едва оказавшись на достаточном расстоянии от Ларефа, Артью с откровенным злорадством пробормотал:

– Получил, ушастый Брут. Надеюсь, преподанный урок ты запомнишь надолго. А что ещё важней, ты должен понять, что на все вопросы матушки следует отвечать с полной откровенностью.

– Лареф, что с тобой случилось? Ты стал…зелёного цвета?

Графиня де Сансер, а заодно и Ремика с которой они обсуждали предстоящее торжество, с нескрываемым удивлением взирали на несчастного Ларефа. Тот действительно был зелёного цвета. Уши всё ещё шевелились после пережитого ужаса.

– Не спрашивайте, ваша светлость, – обречённо ответил Лареф, останавливаясь подле графини, – мне такое довелось пережить…не приведи господи…

– Ты встречался с моим сыном? – догадалась графиня.

Не в силах отвечать, Лареф лишь молча кивнул.

– И что он тебе говорил? – с нескрываемым любопытством поинтересовалась графиня.

– Многое, ваша светлость. Если не принимать во внимание всего этого ужаса, большей частью он говорил о… – Лареф кивнул в сторону Ремики. Она тут же встрепенулась.

– Обо мне? Надеюсь, хорошее говорил?

– Я бы так не сказал!

– И как бы ты сказал, Лареф?

– Немного напоминает весь остальной ужас, ваша светлость. Хотя мне пришлось гораздо хуже, чем вам.

– Вот как? – Ремика слегка побледнела. – И что же он говорил?

– Не знаю…

– Лареф, – грозно окликнула его графиня, – отвечай на вопрос.

– Ещё бы не ответить, – пробормотал под нос Лареф, – я ни за что на свете не соглашусь вернуться в тот самый ад, где побывал.

– Лареф!

– Его милость говорили, что ненавидят её светлость. И повторили эти слова несколько раз!

Ремика ещё больше побледнела. От графини не укрылись эти перемены. Она взяла её за руку и легонько сжала, показывая этим жестом своё расположение.

– Что он ещё говорил о Ремике? – спросила графиня у Ларефа.

– Он назвал её пьяницей!

– Пьяницей? Что за бессмыслица? – графиня устремила взгляд на Ремику, но та старательно прятала глаза. Больше того. Она покраснела. Наблюдая за Ремикой, графиня пришла к выводу, что её сын не так уж преувеличивал по поводу пьянства. Она снова посмотрела на Ларефа.

– Что ещё он говорил?

– Хозяин хочет побыстрее уехать. Он ждет, какого-то письма. Как только получит, так сразу и уедет.

– Что ещё?

Лареф в ответ неопределённо пожал плечами.

– Ты свободен, Лареф. Если снова услышишь, о чём говорит Артью, немедленно сообщи мне. Тебе ясно?

– Ясно ваша светлость!

Едва Лареф покинул их, как графиня обратилась с вопросом к Ремике. Ей хотелось узнать, что это за история с пьянством. Ремика не смогла скрыть правду. По этой причине, она всё честно рассказала графине. Та некоторое время размышляла над услышанным, потом озабоченно произнесла:

– Мы должны ускорить намеченное торжество. Это первое. Второе. После всего услышанного нет никакого смысла в моём разговоре с Артью. Он ни за что не согласится. У нас остаётся один единственный выход. Ты сама должна убедить его. И желательно без письма. Ну, уж если он не будет соглашаться, тогда придётся пустить его в ход. Только помни, Ремика, это твоё единственное оружие, – предостерегла графиня, – ты должна умело им воспользоваться.

– Я понимаю, матушка! – тихо ответила Ремика. – Я понимаю, что у меня осталась единственная возможность. Но как же быть с моими родителями? А не может ли быть, что они не согласятся?

– Их я беру на себя, Ремика! – уверенно ответила графиня. – Они согласятся. Тем более, что о таком торжестве речь шла ещё в Сансере. Главное убедить Артью. Всё остальное не помеха.

– Я прямо сейчас этим и займусь! – пообещала Ремика. – Мы должны встретиться у фонтана. Мы ежедневно проводим два часа в разговорах. Это одно из моих условий, выставленных Артью. И он их неукоснительно соблюдает.

– Вот и хорошо! – одобрительно отозвалась графиня и на прощание напутствовала Ремику. – Помни, ещё ничего не потеряно. Будь смелой, решительной, но в то же время не теряй благоразумия и не вызывай лишний раз ненависть Артью.

– Не беспокойтесь, матушка, чтобы он не сказал, я приму с безмолвным достоинством. Я не стану ему отвечать, даже если он начнёт меня оскорблять.

Дав такое, весьма шаткое, обещание, Ремика незамедлительно направилась к фонтану. По пути она рассуждала о том, что довелось услышать из уст Ларефа. Ремика не услышала ничего нового. Она сама была такого же мнения. Она была просто уверена, что Артью её ненавидит. В особенности, после этой пьяной выходки. «И надо же было разозлиться в момент последнего разговора с Артью, – с досадой на себя думала Ремика, – ведь он имел право выразить своё негодование. Когда она научится молча выслушивать от него упрёки? Когда? И когда, наконец, перестанет оскорблять его?» Ремика была уверена, что знает ответ на этот вопрос. «Сегодня, сейчас. Отныне, она никогда не станет унижать своего супруга недостойными словами и недостойным поведением. Даже если он ударит её». Последняя мысль ей не очень понравилась. «Если он ударит, это будет слишком низкий поступок, и я попросту не смогу смолчать». Придя к такому выводу, Ремика сразу же успокоилась. Итак, она стерпит всё, за исключением побоев. С этим разобрались. Теперь подумаем, как уговорить Артью. Хотя, возможно, его и не придётся уговаривать. Последняя мысль несколько ободрила Ремику. Она ускорила шаг, надеясь прийти к фонтану раньше Артью.

Ремика ошиблась в своих предположениях. Артью находился на месте и, по всей видимости, дожидался её. Он сидел на скамеечке и обмахивался веером. Её веером. Завидев приближающуюся Ремику, он вскочил на ноги и подобострастно поклонился, не преминув при этом изобразить приветливую улыбку. Увидев эту самую улыбку, Ремика непроизвольно нахмурилась.

– Как мне кажется, эта вещь принадлежит вам, миледи. Вы забыли её вчера вечером, – сложив веер, Артью протянул его Ремике. Она молча приняла его, но не стала раскрывать. Она лишь жестом пригласила Артью последовать за собой. Артью, не издавая ни единого звука, покорился этому жесту. Ремика повела его к фонтану. Она хотела, чтобы Артью почувствовал прелесть этого места, прежде чем она приступит к делу. Облокотившись о стенку фонтана, Ремика грациозным жестом руки указала на статуи и уже собиралась поведать историю любви, ставшую основанием для их создания, когда услышала насмешливый голос Артью:

– Если миледи снова уронит кольцо в фонтан, ей придется самой лезть в воду. Дважды на одну уловку я не попадаюсь. Лучше, если вы усвоите эту истину. И потом не говорите мне, что я вас не предостерегал.

От Ремики ускользнула странная многозначительность этих слов. Она хмуро взглянула на Артью и негромко, но расстроено произнесла:

– Я всего лишь желала рассказать историю этих статуй. Но вам, по всей видимости, она не интересна.

– Очень интересна, миледи. Я бы с удовольствием послушал.

– Вы насмехаетесь надо мной? – Ремика недоверчиво взглянула на Артью. Но тот был совершенно серьёзен. – Вы и, правда, хотите услышать эту историю?

– Я бы отдал предпочтение вашему видению этих скульптур. Услышать, что вы о них думаете.

– Правда? – Ремика была удивлена словами Артью. Она видела, что он совершенно серьёзен, поэтому с нескрываемым удовольствием поведала ему о своих мыслях. – Знаете, мне эти скульптуры очень нравятся, но я бы добавила сюда ещё одну.

– Могу догадаться!

Ремика, не скрывая радости, взглянула на Артью, на лице которого застыло умиленное выражение. Так же радостно прозвучал её голос:

– Было бы замечательно, если б наши взгляды совпали. О какой скульптуре вы думали?

Артью изобразил на губах широкую и очень милую улыбку.

– О моей. Скажем с увесистыми рогами. Угадал?

Ремика нахмурилась, услышав его слова, но смолчала. Пусть он и испортил ей романтическое настроение, она не будет на него злиться. Когда она ответила Артью, её голос прозвучал почти спокойно:

– Нет. Не угадали. Меньше всего на свете я думала о том, чтобы оскорбить своего супруга!

– Вот как? – приятно удивился Артью и тут же не замедлил поинтересоваться. – А как же насчёт ваших любовников, миледи? Вы полагаете это недостаточное оскорбление?

– Да не… – Ремика осеклась на полуслове. Её реснички некоторое время подёргивались от негодования и ощущения полного бессилия. Она ясно понимала, что ей нечего ответить на этот вопрос. И осознание истины вызывало в ней злость. Но она сама была во всём виновата. Ремика отчётливо понимала это. Однако, вряд ли она осознавала, что и Артью прекрасно всё понимает. Ремике ничего не оставалось, как придумать первое попавшееся оправдание.

– Любовники в прошлом. После того, как я стала вашей супругой у меня их не было. Ни одного.

– Вы снова лжёте, миледи!

– Я говорю правду! – Ремика излишне резко ответила Артью, но тот и ухом не повёл.

– Следовательно, вы лгали в прошлый раз. Вспомните, миледи, вы заявляли мне в лицо, что расстались неделю назад с последним своим любовником. А ведь в то время мы с вами уже были женаты.

Чёрт, – с досадой подумала Ремика, я ведь действительно это говорила. И что же мне делать сейчас?

До неё донёсся голос Артью:

– Вероятно, миледи ошиблась в подсчётах. Речь шла о времени несколько большем, чем одна неделя? Возможно, вы расстались со своим последним любовником две или три недели назад?

– Точно. Так и было, – губы Ремики расплылись в широкой улыбке. Но улыбка исчезла, как только снова раздался донельзя расстроенный голос Артью.