Джудит Макнот - Наконец-то вместе

Прежде спокойный, сейчас он так и искрился энергией.

— Полицейский штата, — сообщил он Ли, — похоже, нашел то место, где вы слетели с дороги. Он выписывал штрафную квитанцию водителю за превышение скорости, когда случайно заметил охапку свежесломанных веток, рассыпанных по откосу, почти там, где он стоял. Снегоочистители нагромоздили огромные сугробы по обочинам дороги, так что он не увидел следов шин и не проверил, цело ли дорожное ограждение, но знает, что где-то внизу есть заброшенный карьер.

Он помедлил, надевая поданную Хильдой тяжелую куртку.

— Туда уже прибыла пара полицейских подразделений, а завтра утром я первым делом договорюсь о дополнительных силах. Мы с Литлтон вздремнем несколько часиков и будем там, когда события начнут разворачиваться. Позвоним, как только узнаем что-нибудь.

Но Ли ее машина не интересовала. Ей нужно найти мужа!

— Если это действительно то место, хижина должна быть неподалеку. Не пойму, почему нужно ждать утра.

— Потому что сейчас слишком темно, чтобы вести поиски, — терпеливо пояснил Шредер. — Полицейский попытался спуститься вниз, светя фонариком, но откос слишком крутой и скользкий, особенно ночью. Как только станет светлее, мы сразу определим, ошибся ли он. А если он и в самом деле нашел место аварии, мы начнем прочесывать местность с воздуха и на земле.

— Но мы потеряем столько времени, дожидаясь утра, — запротестовала Ли, ломая руки.

— Несколько часов особой разницы не составят… если ваш муж нашел убежище от бурана.

— А если нет? — не сдавалась Ли, но немедленно пожалела о своей настойчивости, услышав ответ Шредера.

— В таком случае, — деловито пояснил он, — тем более. Вряд ли несколько часов имеют значение, если учесть, что с субботы пошел уже шестой вечер.

Он нетерпеливо глянул в сторону Сэм, которая медленно натягивала куртку, не сводя глаз с Ли.

— Если полиция штата действительно отыскала место, где машина слетела с дороги, — добавил он, шагнув к двери, — тогда карта, которую вы дали нам, абсолютно неверна. Участок дороги, где находился полицейский, милях в двадцати от того квадрата, куда вы нас послали. Но опять-таки, может, полицейский ошибся, так что не стоит возлагать на это больших надежд.

Литлтон сбежала по ступенькам фойе, натягивая на ходу перчатки, но остановилась у двери и оглянулась на Ли:

— Самое лучшее, что вы можете сейчас сделать, миссис Мэннинг, — это лечь в постель и оставаться там, пока не дождетесь нашего звонка. Сегодня вечером мне несколько раз казалось, что вы вот-вот потеряете сознание.

— Так оно и есть, — подтвердила Триш, как только за детективами закрылась дверь. — Мы с Бренной немедленно уходим, а ты обязательно поешь и ложись. Бренна сказала, что ты почти не прикоснулась сегодня к еде.

Она поспешно устремилась к шкафу, куда повесила пальто.

— Точно, — кивнула Бренна и тут же наябедничала Хильде, зная, что та сумеет позаботиться о хозяйке:

— Хильда, она ничего не ела и не пила болеутоляющее. Таблетки так и лежат у нее в сумочке.

— Я пригляжу за ней, — пообещала Хильда и, проводив женщин, немедленно направилась к хозяйке. — Я приготовила обед и принесу на подносе вместе с лекарством, как только ляжете в постель. Давайте помогу, миссис Мэннинг.

— Спасибо, Хильда, — пробормотала Ли, слишком уставшая и ослабевшая, чтобы спорить. Поднявшись, она медленно побрела через комнату по пятам верной домоправительницы.

— Сначала я расстелю постель, — бросила та не оборачиваясь.

Прежде всего это означало необходимость снять затейливо украшенные подушки, произведения дизайнерского искусства, рассыпанные по всему матрацу и почти закрывавшие изголовье в стиле королевы Анны. Обычно Хильда превращала ежевечернюю разгрузку кровати в настоящую церемонию, забавлявшую и веселившую Ли. Сначала снималась охапка подушек с оборками и уносилась в бельевой шкаф, затем наставала очередь двух охапок подушек, отделанных бахромой. Дальше следовали подушки, отороченные шнуром, плетеной и волнистой тесьмой. Утром все повторялось в обратном порядке.

Но сегодня Хильда так бесцеремонно нарушила традицию, что Ли только сейчас поняла, насколько та потрясена случившимся.

— Сейчас уберу подушки, чтобы не мешали! — объявила она и, наклонившись, одним взмахом руки смела почти всю груду на пол по ту сторону кровати, а потом оперлась коленом о матрац и сбросила оставшиеся. — Сейчас подогрею обед, пока вы раздеваетесь, — пообещала она, выпрямляясь и взбивая пушистое белое одеяло.

Ли кивнула и направилась в гардеробную. Слишком измученная, чтобы решиться принять душ, она стащила свитер и слаксы и как раз потянулась к ночной сорочке, когда Хильда прошла мимо открытой двери с мягкими пуховыми подушками, которые обычно клала на ночь, но при виде измочаленного тела Ли застыла и в ужасе вскрикнула:

— О нет! О, миссис Мэннинг! Бедняжка вы моя! Вам следовало остаться в больнице.

— Это всего лишь синяки, не более, — отмахнулась Ли, до того растроганная неподдельным сочувствием Хильды, что уже хотела обнять ее, но тут же передумала, вспомнив о сломанных ребрах. Вместо этого она стала осторожно надевать сорочку, а когда подняла голову, Хильда уже исчезла. Довольная тем, что хотя бы не придется скрывать, каким болезненным и мучительным испытанием стала простая ходьба, Ли обхватила рукой ноющие ребра и медленно, неуклюже похромала к кровати.

Одна в постели, которую много лет делила с Логаном, она оглядывала милую знакомую комнату, вспоминая их последнюю ночь. Стоило закрыть глаза, и возле кровати тут же возникал Логан, точно такой же, как в воскресное утро, когда он, шутливо улыбаясь, целовал ее в щеку.

— Я уже все загрузил в багажник. Кажется, ничего не забыл: чертежи дома, колья, бечевку, поперечные брусья, спальные мешки. И все же такое чувство, словно что-то оставил…

— Метлу, швабру и ведро?.. Дезинфицирующий раствор? Мышеловки?

Он пощекотал губами ее щеку, и она поспешно натянула подушку на голову.

— Поезжай прямо из театра. Не опаздывай, — бросил он, шагнув к двери.

Но Ли продолжала смешливо перечислять самые необходимые, по ее мнению, вещи:

— Питьевая вода, продукты к ужину…

Воспоминания о счастливом суматошном утре вмиг уничтожили тот стальной капкан, в который Ли загнала свои бушующие эмоции, и из глаз хлынули слезы.

— О, дорогой, — всхлипывала она, уткнувшись лицом в подушку, — где бы ты ни был, останься в живых. Ради меня. Пожалуйста, пожалуйста, вернись.

Она так и не узнала, приносила ли Хильда обед, но где-то среди ночи ей показалось, что кто-то расправил одеяло и откинул волосы с ее лба. О, как она хотела, чтобы это оказался Логан, как она нуждалась в том, чтобы это оказался Логан… и только поэтому позволила себе поверить, пусть и на несколько минут. В конце концов, притворство — это то, в чем она преуспела лучше всего.

В восемь часов утра Ли разбудил звонок. Где-то в другой части дома Хильда подняла трубку.

Все квартирные телефоны имели три отдельные линии: основную и две личные — Ли и Логана. Этот звонок раздался на основной линии, и поскольку полицейские знали ее номер, она поняла, что звонят не они, но все же цеплялась за надежду, что у кого-то есть известия о Логане.

Молясь, чтобы замигал индикатор, означая, что Хильда попросила звонившего подождать и сейчас идет за ней, Ли не сводила глаз с крохотной лампочки. Но секунду спустя он погас, и она слезла с постели, опустошенная, доведенная почти до отчаяния.

К тому времени как она приняла душ и вымыла голову, телефон звонил непрерывно, и каждый звонок хлыстом ударял по натянутым нервам. Из зеркала на нее смотрело бледное, осунувшееся, залитое кровоподтеками лицо. Ее собственное и все же не ее, знакомое и совершенно чужое, словно ее нынешняя жизнь, с тех пор как она очнулась в больнице.

Швы на голове и скованность в движениях сделали всякую попытку высушить волосы тяжелой, почти невыполнимой работой, длившейся целую вечность. Подойдя к шкафу, она потянулась к первому попавшемуся свитеру коричневого цвета, но тут же поколебалась. На ближайшей полке лежал еще один, вишнево-красный. Логан просил ее надеть красное на субботнюю вечеринку. Может, если на ней и сегодня будет красное, их жизнь каким-то образом примет прежнее течение? Или удача переменится, если она наденет что-нибудь яркое и жизнерадостное.

Она натянула красный свитер и слаксы в тон.

К восьми сорока пяти, когда Ли вышла из спальни, телефон, казалось, раскалился. Обычно гостиная с полированными паркетными полами, взлетающими к небу мраморными колоннами и великолепным видом на Центральный парк мгновенно поднимал настроение Ли, но сегодня комната казалось еще одним ненужным, бессмысленным пространством, совершенно опустошенным исчезновением одного из владельцев.

Из кухни донесся голос Бренны, и Ли решила пойти туда.

Кухня была большим, просторным помещением с широким окном и свободным островком в центре. Облицованные кирпичом стены придавали ей вид уютный и несколько старомодный, несмотря на многочисленные приспособления и приборы из нержавеющей стали, заполнившие длинные полки. Бренна стояла у холодильника, разговаривая по телефону и делая заметки в блокноте. Хильда хлопотала у плиты, помешивая что-то в кастрюльке. Завидев в дверях Ли, она оторвалась, чтобы налить ей кофе.

— Я готовлю вам завтрак, — сообщила она.

Когда Бренна положила трубку, Ли знаком предложила ей сесть за стол и уставилась на блокнот в руке секретаря.

— О ком я хочу услышать? — пошутила она.

Бренна раскрыла блокнот, страницы которого были исписаны аккуратным мелким почерком.

— Сибил Хейвуд просила передать, что работает над вашим гороскопом и вскоре сможет предложить вам несколько полезных советов. Кортни Мейтленд хочет зайти, как только вы «сможете вынести чье-то общество». Сенатор Холленбек заверил, что он весь к вашим услугам. Судья Максвелл сказал…

Все время, пока продолжалось перечисление доброжелателей, Ли витала мыслями где-то далеко, но навострила уши, когда Бренна подошла к концу.

— Доктор Уинтерс звонила вчера и рано утром. Все твердила, что ни на секунду не перестает думать о вас и желала бы приехать и помочь вам «нести вахту», когда бы вы ни нуждались в ее компании. Она также продиктовала рецепт для вас и просила немедленно начать принимать лекарство.

— Какое именно?

— Что-то вроде транквилизатора, — поколебавшись, твердо ответила Бренна. — Она понимает, что вряд ли вам придется по душе эта идея, но лекарство поможет вам мыслить здраво и оставаться спокойной в тот момент, когда вам больше всего необходимо и то и другое.

— Я спокойна, — ответила Ли.

Недоверчивый взгляд Бренны переместился на лежавшие на столе руки Ли, сжатые так сильно, что кончики пальцев побелели. Ли поспешно разжала руки.

— Я послала Джо О'Хара в аптеку с рецептом.

Ли не сразу вспомнила, что Джон — ее новый шофер-телохранитель. В хаосе последних дней она не только забыла его имя, но и тот факт, что Мэтт и Мередит Фаррелы одолжили его ей, прежде чем отправиться в кругосветное путешествие. Он жил в их нью-йоркской квартире, но должен был возить Ли в лимузине Фаррелов и защищать от преследователя.

— Хотелось бы предупредить вас, — со вздохом добавила Бренна. — Он немного расстроен тем, что мы не попросили его вести вчера «блейзер».

Ли подняла руки в беспомощном признании постыдной правды:

— Это было бы совсем неплохо. Я… я просто забыла о его существовании.

— А по-моему, — рассерженно возвестила Хильда, — он просто не знает своего места. Ему положено возить вас, когда вы этого хотите, а не решать самому, что нужно и что нет!

В подтверждение своих слов она ожесточенно загремела кастрюлями.

— Он всего лишь водитель!

Ли вынудила себя сосредоточиться на возникшей проблеме, прежде чем она внесет еще большую дисгармонию в ее и без того расстроенную жизнь.

— Я понимаю вас, Хильда, но он считает себя не просто водителем. Джо много лет работал на Фаррелов, и они считают его верным и преданным членом семьи. Они просили его присмотреть за мной во время их отсутствия, и он скорее всего крайне серьезно отнесся к их просьбе, особенно теперь, когда все пошло кувырком.

Она хотела сказать еще что-то, но тут кухонная дверь распахнулась, и Ли приподнялась, прижав ладонь к губам, чтобы не вскрикнуть.

— Простите, наверное, нужно было постучать, — извинился Джо, выглядевший на редкость живописно в тяжелом черном пальто с поднятым до ушей воротником. Широкоплечий тяжеловесный мужчина ростом около пяти футов десяти дюймов, он обладал косолапой походкой медведя-гризли и почти уродливым лицом, носившим на себе следы многочисленных стычек то ли на боксерском ринге, то ли в уличных потасовках. Но его устрашающая внешность ни в малейшей степени не действовала на Хильду.