Затем Майя сказало то, что его удивило:
— Это мой последний день на свободе, Деога. Вдова султана говорит, что к вечеру я окажусь за занавесом, отделяющим женскую половину, в гареме, и никогда больше не буду ходить по миру мужчин.
Да Гама вздрогнул, как будто только что проснулся.
— Что ты сказала?
— Гарем, Деога. Мы все знали, что когда-то это случится. Время наступает сегодня вечером.
— Но этого не может быть… Когда я тебя увижу?
Она рассмеялась. Она была такой красивой, когда смеялась, что он едва выдерживал эту муку.
— Глупый. Я просто танцовщица, рабыня. Вскоре я стану наложницей, но пока еще не решено чьей, великого визиря или хасваджары. Вдова султана еще этого не сказала.
Он никогда не видел ее такой открытой. Возможно, окончательное решение ее судьбы принесло облегчение. Мысли быстро крутились у него в голове.
— Послушай, Майя, — быстро прошептал он, перебивая ее и не обращая внимания на то, что она говорила. — Мы можем отсюда выбраться. Я украду лошадей. Мы можем отправиться в лес, как Люси и Патан…
Ответом были ее молчание, ее склоненная голова и ее пальцы, невидимые стражнику. Они поползли по его руке, которая держалась за тонкие ограждения моста. Майя сжала руку мужчины и посмотрела на падающую пену. Потом она убрала руку. Теперь Да Гама чувствовал холод в том месте, где его касались ее пальцы.
— Конечно, это невозможно, — сказал Да Гама. Его голос внезапно охрип. — Это фантазии молодого человека. А мне пора поступать в соответствии с моим возрастом.
Он попытался выдавить из себя смех и уставился в пустоту, куда падала вода, и на озеро внизу, темное и непроницаемое. Водопад шумел.
Может, он все-таки спит? Он был околдован несущейся рекой. Внезапно ему показалось, что вода остановилась, а мост понесся вперед, как корабль, бегущий по ветру, корабль, который летит на край земли.
Это будет так легко.
— Деога! — воскликнула Майя и схватила его за руку. — Ты падал!
Стражник-евнух двинулся к ним, но Да Гама махнул ему, прогоняя прочь.
— Наверное, я стал засыпать.
— Но ты слышал, что я сказала? Наследник… — она заговорила тише. — Я думаю, что это ребенок, украденный у леди Читры.
Да Гаме эта информация была безразлична.
— Деога, обещай мне, что ты передашь ей это. Ей обязательно нужно сообщить. Ты должен дать мне слово.
Но Да Гама никак не показал, что слышал.
— Деога, обещай мне.
— Конечно, — он посмотрел на водопад, потом отвернулся, усилием воли заставив голову работать. — Я кое-что должен тебе отдать. Как я могу…
— Предполагается, что я буду танцевать перед зрителями. После того как царица объявит свое решение. Мое последнее появление на публике, перед тем как меня отправят в гарем. Отдай мне это тогда, — всего на мгновение у нее на лице промелькнула обеспокоенность. — Вдова султана дала мне хороший совет. Я должна рассчитывать на собственные силы. Мне давно следовало это делать. Деога, я была такой глупой! Я должна быть твердой, как алмаз, и такой же холодной!
После этого она пошла прочь, спиной вперед и не сводя с него глаз.
— Не забывай меня, Деога. Помни меня такой, какой я была!
Она медленно двигалась к концу моста. Да Гама смотрел, пока ее тень не исчезла, и продолжал смотреть, пока первые розовые лучи рассвета не появились над горизонтом и река заблестела. Он повернулся и увидел, как луна садится за древним храмом рядом с водопадом. Кружащиеся туманы то казались серебристыми в лунном свете, то становились золотыми от солнца и бесконечно витали над грохочущей пустотой.
Был почти полдень, когда Шахджи разбудил Да Гаму.
— Вставай, солдат. Тебя требует царица. Кроме того, нужно сворачивать шатры. Мы снимаемся с места после аудиенции.
Да Гама закряхтел, но встал. Для него была приготовлена новая одежда — джама Шахджи. Он быстро оделся.
— Вы возвращаетесь в Биджапур, генерал?
— Нет, на несколько дней поеду в Бельгаум. А ты?
— Не представляю.
Да Гама теребил край длинной одежды из рыжевато-коричневого шелка.
— Может быть, вы окажете мне еще одну услугу, господин? Я должен передать сообщение леди Читре.
Он рассказал Шахджи, что Майя узнала о Наследнике.
У Шахджи округлились глаза.
— Это правда?
— Она никогда не врала мне, генерал.
Шахджи явно нервничал и переводил взгляд из одной точки в другую, словно оценивая предстоящее сражение.
— Деога, если она права… Это может быть ключ для меня.
Да Гама обвязал широкий коричневый пояс вокруг талии.
— Вероятно, я чего-то не понял, — признался он.
Шахджи внимательно посмотрел на Да Гаму.
— Сомневаюсь. Я думаю, ты точно знаешь, что означает это известие. Я не понимаю, зачем тебе притворяться. Эти сведения дают мне власть, чтобы разобраться с Виспером и Братством.
Да Гама поклонился, поставленный в тупик, и снова Шахджи внимательно всмотрелся в его лицо в поисках знака, что фаранг понял значение его слов.
— Вдова султана восхитилась твоей проницательностью и ловкостью, Деога. И я ими тоже восхищаюсь.
— Не принимайте мое незнание за ум, генерал, — ответил Да Гама.
Снаружи слуги поспешно грузили большие шатры на множество повозок, запряженных волами.
— Мой шатер разберут последним. Это из-за тебя, Деога. Я подумал, что тебе нужно отдохнуть.
Несмотря на насмешливую улыбку Шахджи, Да Гама опустил голову в знак благодарности за оказанную милость.
Придворные поспешно двигались к Летучему дворцу. Рядом погонщики слонов руководили надеванием упряжей на огромных животных. Крупные мужчины привязывали толстые веревки, на которых поднимается дворец, к массивным железным кольцам в углах сооружения.
— Желания вдовы султана меняются, как ветер, — пояснил Шахджи. — На рассвете она приказала, чтобы лагерь возвращался в Биджапур. С тех пор все бегают в суматохе. Потребуется немало усилий, чтобы добраться до ворот при свете дня.
Да Гама бросил взгляд на другую сторону реки. Муслиновые занавеси исчезли, в гареме остался только один шатер. Несколько человек стояли у моста.
— Мост снимут последним. Царица всегда перед отъездом смотрит на водопад и бросает розы в реку в память о султане, — объяснил Шахджи, когда они по ступеням поднимались во дворец.
В зале для аудиенций собралось множество придворных, гораздо больше, чем вчера. Они стояли маленькими группками, ожидая прибытия царицы. Вали-хан уже находился за серебряным ограждением и разговаривал с несколькими улыбающимися мужчинами.
— Видишь: все здесь. Когда убирают шатры, пойти некуда. Как я предполагаю, ты хочешь присоединиться к тем людям? — спросил Шахджи, кивая на группу мужчин в другой части помещения.
Среди них находился Виспер, который поглаживал длинный подбородок и с самым серьезным видом разговаривал с Джеральдо. Одежду фаранга наконец привели в порядок. Да Гама увидел и Слиппера.
— Я предпочту остаться с вами, господин, если это удобно.
— Я рад, мой дорогой друг, — ответил Шахджи.
Они тронулись к месту, которое, похоже, предпочитал Шахджи, — рядом с правым углом возвышения, где Вали-хан бил об пол посохом с серебряным наконечником, положенным великому визирю. Посох стукнул один, два, три раза. Звук эхом прокатывался по залу. Его усиливала и пустота под возвышением. Разговоры прекратились, мужчины поправили одежду и тюрбаны. Виспер поспешил на отведенную ему ступень возвышения, как раз когда вплыла царица.
Как и раньше, на ней было столько одежды, что саму ее рассмотреть не представлялось возможности. Они сменила цвет наряда на ярко-зеленый, цвет листвы. Вышивка золотыми нитями блестела, когда гора одежды проходила под солнечными лучами, которые падали внутрь через маленькие высоко расположенные окошки. Когда царица проходила вдоль возвышения, все придворные в помещении кланялись в пояс, проводя тыльными сторонами ладоней по деревянному полу.
За царицей Да Гама заметил не только обычных стражников и прислуживающих мальчиков-евнухов, но и Майю в ярком красно-золотом сари. Когда она проходила в дверь, Да Гама заметил за ее спиной мальчика лет восьми или девяти. Мальчик держал Майю за руку, но не так, как обычно держит ребенок, а официально, как сопровождающую правителя.
— Это Наследник, — шепнул Шахджи в ухо Да Гамы.
Заметив мальчика, придворные снова начали кланяться, некоторые приветствовали его, называя то султаном, то Адилом. Виспер поморщился и сердито посмотрел на кричащих, но замолчать всех заставил Вали-хан, который снова стукнул посохом. Мальчик подвел Майю к вдове султана, а затем уселся у ее ног, недалеко от Виспера.
Царица под множеством одежд едва заметно кивнула, и Виспер заговорил, причем так тихо, что толпе приходилось напрягать слух, чтобы понять его. После дюжины цветистых фраз, Виспер объявил:
— По просьбе Наследника, Адила, нашего султана, пусть он живет вечно, царица привела к нам сегодня Прабху, знаменитую девадаси из храма Ориссы. Перед тем как она присоединится к женщинам на женской половине и возьмет имя танцовщицы, Майя, она милостиво согласилась станцевать для нас.
— Это необычно, — тихо сказал Шахджи Да Гаме. — Зачем выставлять на публику профессиональную танцовщицу?
Но Да Гама не успел ответить: зазвучала музыка. Только сейчас он заметил высокие перегородки из дерева и серебра, установленные рядом с возвышением. За ними играли невидимые музыканты. Да Гама догадался, что это женщины, профессиональные танцовщицы, к которым вскоре присоединится Майя, чтобы навсегда остаться в тени.
Но теперь она шагнула вперед. Она выглядела великолепно в блестящем сари и позаимствованных драгоценностях. Когда она спускалась с возвышения на пол, на голых ногах, на лодыжках, при каждом шаге позвякивали колокольчики. Она закрутила юбки сари таким образом, чтобы прикрыть каждую ногу отдельно. При движении оголялись икры. Кожа напоминала густые сливки, черные волосы блестели, как отполированное эбеновое дерево. Она прошла недалеко от Да Гамы, на расстоянии нескольких вытянутых рук. Свет, который сиял в ее глазах с золотистыми крапинками, был таким же ярким, как бриллианты, и таким же холодным. Она не подала знака, что заметила его.
Придворные отошли к краям зала, что освободить для нее место. Мальчик султан поднялся, отошел от ног матери и проскользнул под золотое ограждение, как ребенок под забор. Он встал рядом с Вали-ханом, который опустил большую руку на его маленькое плечо. Никто из них не произнес ни слова, они только смотрели.
Наконец Майя оказалась в самом центре зала. К ней были обращены все глаза. Она вытянула сложенные руки перед сердцем, затем встала неподвижно, более неподвижно, чем Да Гама когда-либо видел. Ни один человек на его памяти не стоял так. Это была неподвижность дерева, или статуи, или камня. Ее неподвижность наполнила зал. Да Гама услышал биение собственного сердца, грохот реки снаружи, шумное дыхание слонов и крики слуг. А музыка тем временем пробиралась сквозь ее неподвижность. Звучала флейта, и бесконечно монотонно жужжал тамбурин.
Даже после стольких лет, прожитых в Индии, Да Гама не понимал эту музыку. От простых нот, которые вначале зависали в воздухе, словно облака, мелодия развивалась в сложный и беспорядочный поток, иногда намекая на что-то стройное, иногда вызывая какие-то образы, складываясь в какую-то форму, но это никогда не бывала одна простая мелодия или ритм.
Потом к звучащим инструментам присоединился барабан. Пришло время танца.
Вначале Майя совершала легкие, простые движения, не сходя с места, принимала новую позу. Она замирала в каждой на мгновение, потом переходила к следующей.
Ее лицо, совершенно лишенное всякого выражения, внезапно словно осветилось, будто она испытала облегчение. Наклон головы, бедра, глаза, кисти рук, стопы соединялись в каждой позе по-новому. И каждая поза означала какое-то чувство: счастье, тревогу. Некоторые Да Гама узнавал, другие не мог определить. При каждой трели флейты и ударе барабана Майя добавляла новый шаг, еще одно движение. Это напоминало пролистывание книги с рисунками: при каждом ударе открывалась новая страница.
Она повернула голову, и теперь взглядом обводила помещение. Она поймала взгляд Да Гамы и словно захватила его в паутину, приковав к себе его внимание. Казалось, она танцует для него одного. Он знал, что это часть искусства, и каждый человек в зале в эти минуты чувствует то же самое, но от этого понимания его собственные чувства не становились менее сильными.
Теперь каждая поза появлялась быстрее, чем предыдущая. Иногда ее ноги двигались четыре раза, пока руки делали три движения. Она повернула голову так быстро, что коса сзади взлетела, снова кнут. Руки прорезали воздух, словно ножи. Шаги стали широкими, потом превратились в подскоки, потом в прыжки. Вскоре она уже взлетала в воздух и приземлялась очень легко, словно бумажный шарик. Ступни шлепали по деревянному полу, словно пальцы барабанщика по инструменту.
"Наложница визиря" отзывы
Отзывы читателей о книге "Наложница визиря". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Наложница визиря" друзьям в соцсетях.