— Это правда! — бычится Дёмка. — Извиняться не стану. И не проси.

Отставляю миску с яичной смесью, вытираю руки полотенцем и подхожу вплотную к сыну. Обнимаю его за пояс. Как и всякий мальчик, однажды посчитавший себя большим, он не любит «телячьих нежностей». Но мне нужен этот контакт. Я многое ему не смогу рассказать, и объяснить не смогу многое… В первую очередь опасаясь еще больше расстроить их отношения с Сашкой. Я лишь могу постоять вот так некоторое время. Делясь с ним своим теплом и любовью. Чтобы он никогда не сомневался в том, что с уходом отца между нами все осталось по-прежнему. Что своих детей я все так же беззаветно люблю.

— Не надо извиняться, мой хороший… Не надо.

Дёмка неловко треплет меня по плечу. Его явно смущает сложившаяся ситуация, но он мужественно терпит мою нежность. Я откидываюсь в его руках и улыбаюсь:

— Так что, ты меня до которого часа гулять отпускаешь?

— Гулять?

— Ну, да… А что здесь такого? Дома меня никто не ждет. Буду наверстывать упущенное. Может быть, в клуб какой-нибудь даже пойду, — закинула удочку я, проверяя реакцию сына.

— В клуб?! — Дёня выпучил на меня глаза, а я рассмеялась.

— Ну, а почему нет? Никогда не была. Мне ведь шестнадцать было, когда мы с папой поженились. Я… кроме этого, ничего в своей жизни не видела.

Мои слова заставили Демида призадуматься. Под его изучающим взглядом я вернулась к приготовлению омлета.

— А хочешь, вместе пойдем? — выдал он.

— Куда?

— В клуб! У Даньки есть возможность попасть даже в самые крутые заведения!

— И тебя протащить, — я с намеком покосилась на сына, выливая взбитые яйца в сковороду.

— Почему бы и нет? Мне уже восемнадцать. Ну, так как? Ты с нами?

— Нет, уж, дорогой. Давай-ка соблюдать субординацию. Вы — налево, я — направо, чтобы друг другу не мешать. И не смущать ваших девчонок, — добавляю лукаво.

— Это да, — с намеком шевелит бровями Дёма, заставляя меня качать головой из стороны в сторону. Позер! Знает, что симпатичный, и пользуется этим безбожно.

— Дём…

— А?

— Ты не забываешь пользоваться презервативами?

— Мам!

— Прости, дорогой, но…

— Ты не хочешь, чтобы история повторилась, — кривит губы сынок.

— Я просто волнуюсь за вас. И хочу защитить. Зачем тебе сейчас лишние проблемы?

— Ты жалеешь, что…

— Нет! — не даю Дёмке даже договорить. — Не выдумывай! Ни о чем я не жалею. Вы самое лучшее, что есть в моей жизни.

Демид кивает головой и достает тарелки из шкафа. Завтракаем мы вместе.

Встреча с поставщиком проходит в одном из многочисленных кафе неподалеку от моего магазина. Смотрю на нервного мужичка напротив и прихожу к мысли, что зря я это все затеяла. Мне такого матерого не переговорить. Я ему слово, он мне — тысячу. Вот только вряд ли после этого бесконтрольного потока сознания мои каллы и герберы станут свежее. Нужно разрывать договор, а я ни черта в этом не соображаю. Прав Сашка по поводу моих мозгов — мелькает мысль, но я тут же глушу её, ощущая, как в душе поднимается мутная, как болотная трясина, злость. Эта злость подхлестывает меня, и я делаю то, на что бы никогда раньше не решилась — неторопливо встаю, беру сумку с соседнего стула…

— Эй, послушайте… Вы куда это, Таня?

Я не разрешала называть себя по имени. Оборачиваюсь:

— Знаете, думаю, наша беседа зашла в тупик, и нет никакого смысла в ее дальнейшем продолжении. Последние четыре партии поставленного вами товара были откровенно некачественными. Но вы это отрицаете и, как я понимаю, исправлять ситуацию не планируете. Мне такой вариант не подходит, уж извините. Думаю, нам не остается ничего другого, кроме как расторгнуть наш договор.

— Послушайте, Татьяна, давайте обсудим…

— Нет, — отрезаю я, прежде чем ухожу. Впервые ухожу, оставив за собой последнее слово. Господи, какую легкость я чувствую! Не передать! Как же важно, как жизненно важно говорить «нет» вещам, которые тебя не устраивают! Я только сейчас до конца поняла, как часто, ломая себя, соглашалась с тем, с чем мириться не стоило. Желая понравиться, опасаясь разочаровать, или разочароваться… Но еще чаще — из страха остаться одной. Как много важных «нет» я не сказала!

Чувствую себя почти счастливой. Я еще не знаю, как буду жить дальше, но постепенно, по капле, ко мне приходит понимание того, что с Сашкиным уходом моя жизнь не закончилась. А может быть, даже наоборот! Я возвращаюсь к себе. Медленно, черепашьим шагом, но возвращаюсь… Выхожу из машины возле своего магазина. В теле легкость — мне хочется петь! Едва не подпрыгивая, бегу к двери, а потом резко останавливаюсь. Оборачиваюсь и несколько испуганно смотрю на внушительную вывеску на другой стороне улицы — «Адвокат». Захожу в магазин, нахожу папку с договорами и решительно откалываю нужный. Может, Саша и невысокого мнения о моих умственных способностях, но лично я считаю, что каждый должен занимать своим делом. Поэтому, с договором в руках, я снова выхожу на улицу.

К адвокату прихожу без предварительной записи, поэтому мне приходится подождать. Зато когда мой черед все же доходит, для того, чтобы разобраться в моем вопросе, ей хватает каких-то пяти минут. Оказывается, я могу расторгнуть договор в одностороннем порядке. Зря только переживала. Благодарю удивительно яркую, как для юриста, женщину и устремляюсь к выходу. А после замираю на полпути. В голове шумит:

«Ты никто без меня…»

«Какой цветочный? Что ты смыслишь в бизнесе?»

«Что-то у тебя там раз**ано, Танюха. Будто ты слона родила, а не ребенка…»

«Ну, тр*хнулся разок. С кем не бывает!»

«Хорошо, хоть у Демида мои мозги…»

Медленно оборачиваюсь:

— Извините…

— Да? — вскидывает черные дуги бровей теперь уже мой юрист.

— Скажите, — во рту пересыхает, я пытаюсь сглотнуть, но ничего не выходит, мое горло дерет, — вы занимаетесь бракоразводными процессами?

— Да, конечно. — Женщина откладывает в сторону модные очки, а я тупо киваю головой.

— Хорошо…

— Вас записать на консультацию?

— Что? — вскидываю взгляд, хлопаю растерянно глазами. — Ах… Да, да… Запишите, — с каждым словом мой голос становится тише. Мне кажется, еще чуть-чуть, и из моего рта хлынет алая кровь. Мне физически больно, будто слова — лезвия, которые вспарывают мою глотку. Не знаю, как надолго хватит моей решимости. Я вообще не понимаю, откуда она взялась — еще несколько дней назад я всерьёз опасалась, что умру, если Сашка уйдет. А сейчас… Сейчас я сама готова поставить точку в наших с ним отношениях. Сказать «нет» агонии. «Нет» психологическому насилию и изменам. Я больше не могу это терпеть. Сейчас мне нужна передышка. Время на себя. На то, чтобы узнать, кто я. Вне мужа и вне детей.

— Тогда я запишу вас на четверг… В три часа дня. Вам подходит?

— Да… Да, конечно.

— Секретарь выдаст вам список документов, которые мне понадобятся. Просьба заранее скинуть сканкопии на указанный электронный адрес и иметь при себе оригиналы в следующий ваш визит, — мой адвокат ненадолго замолкает, протирает очки, водружает их на нос и, глядя на меня поверх модной оправы, спрашивает: — Алименты? Раздел имущества?

— Простите?

— Вы будете подавать на алименты и раздел имущества? — терпеливо уточняет она.

— Не знаю, — развожу руками в стороны. Мое решение подать на развод было спонтанным, и уж конечно я не продумывала детали. А, наверное, следовало бы. Надежда Георгиевна вздыхает и заходит с другого бока:

— У вас есть несовершеннолетние дети?

— Нет, наши сыновья уже взрослые парни.

— Возможно, они получают образование?

— Да, младший как раз поступил в университет. — Я растираю озябшие плечи и отворачиваюсь к окну. От Голубкина мне ничего не нужно. Если он захочет помогать Демиду — я не стану мешать, ну, а если нет — просить тоже не стану. Прибыль от магазина хоть и не слишком большая, зато стабильная — на двоих с сыном, думаю, хватит вполне. А если нет — найду подработку. Чего-чего, а работы я не боюсь.

— До четверга у вас еще есть время подумать, — успокаивает меня адвокат. Выдавливаю из себя улыбку и качаю головой:

— Тут не о чем думать. Мы вполне обойдемся без денег мужа.

— Отлично. Тогда вам осталось решить, как быть с совместно нажитым имуществом.

Пожимаю плечами:

— Даже не знаю. Саша… он ведь ни на что не претендует.

— А вы уверены, что так будет продолжаться и впредь? Я рекомендую своим клиентам решать такие вопросы на этапе развода.

Я вытираю вспотевшие ладони о юбку:

— Думаю, мы договоримся цивилизованно.

— Как знаете. Это ваше решение.

Из кабинета адвоката я выхожу непривычно возбужденной и дерганой. Адреналин бурлит в крови, хотя ничего такого и не случилось. Я просто навела справки. Но даже это для меня — просто гигантский шаг вперед. Меня трясет, как в лихорадке. Не могу поверить, что решилась на это. Недоверчиво озираюсь через плечо. Вглядываюсь в свое отражение в зеркальной витрине. Это действительно я? Откуда во мне столько непоколебимой решимости? Откуда этот горящий взгляд? Абсолютно дикий… сумасшедший какой-то!

Мне страшно! Господи боже, как же мне страшно! Как я боюсь остаться одна — ненужная, никому не нужная… Паника накатывает, когда кажется — я со всем справилась. Останавливаюсь посреди улицы, машины сигналят, а я царапаю горло ногтями, не в силах сделать следующий вдох. А потом происходит что-то невероятное. Меня будто обнимают за плечи сильные теплые руки. Они успокаивающе скользят по спине и путаются в моих волосах, они утешают и дарят спокойствие.

— Ты не одна, Таня. Я нашел тебя. Наконец нашел…

Глава 14


Танин муж — мент. Не знаю, почему, но меня это абсолютно не удивляет. Лишнее время, левые деньги… Все возможности для того, чтобы гулять от жены. Начальник уголовного розыска. Пять лет уже. Характеристики стандартные. Без особых регалий. Должность получил скорее потому, что на тот момент ее больше некому было отдать, чем за реальные заслуги. Пару лет назад была неприятная история, после которой Голубкина обвинили в превышении полномочий, но дело как-то замяли. Как я и думал, он далеко не милашка. И еще неизвестно, как отреагирует на то, что Таня теперь моя. Все мои мысли теперь, все мои чувства сосредоточены на том, чтобы полностью обезопасить мою женщину на случай, если ее бывший слетит с катушек. А в том, что он точно слетит — лично я даже не сомневаюсь. Он — герой, пока знает, что в любой момент сможет вернуться, пока уверен, что его ждут любым, и примут, после всего. Но стоит Голубкину уразуметь, что пути назад отрезаны — он запоет совсем по-другому. Я знаю таких людей. Мелкие, как лужи после грибного дождя. Им самоутверждаться надо за счет таких женщин, как Таня. И чего бы они не добились в жизни, какие бы посты ни занимали, над ними довлеет осознание собственной мелкоты и ущербности.

Я спокоен только лишь потому, что Голубкин еще ничего не знает о наших с Таней отношениях. Но, видит Бог, я готов к тому, что это рано или поздно случится. Я сумею защитить Таню. Я сделаю все, чтобы он ни словом, ни делом ее не обидел. Я уничтожу его за одну только попытку. До сих пор киплю, когда перед глазами мелькают тени их последнего скандала. Не знаю, как сдерживаюсь. Наверное, чудом.

Провожаю последнего пациента и устало откидываюсь в кресле. Таня сегодня не звонила. Но я больше не лезу на стены в ее отсутствие. Я просто нахожусь рядом. Всегда рядом с ней. Это удивительно, но, видимо, в прошлых воплощениях наша пара, наш Эгрегор достиг такого уровня развития, что теперь мне совсем необязательно быть физически рядом с Таней, чтобы быть вместе с ней. Знаю, как странно это звучит для непосвященных. И понимаю, как сложно ей будет принять эту истину. Но другого пути у нас нет. Мы связаны. Образовавшись, пара не может распасться. Сонастройка в Эгрегоре настолько сильная, что если это существо возникло и начало жить, то оно уже никогда не отпустит.

Растираю лицо, заставляя себя взбодриться, переодеваюсь и вызываю такси. Вместе с информацией о Голубкине мне подкинули данные и о его близких. Теперь я знаю, где находится Танин магазин, и я диктую его адрес водителю. Доезжаем быстро. Я выхожу, но, кое-что вспомнив, чуть возвращаюсь назад. Захожу в соседний цветочный, больше пропахший химией, чем цветами.

— Я могу вам чем-нибудь помочь?

— Да, конечно. Мне нужен букет. Для того, чтобы определиться с выбором, мне необходимо понюхать цветы. Вас это не затруднит?