Валентин Панкратов вздохнул и, открыв дверь, шагнул через порог. В последнее время он только и делает, что шатается по шикарным кабинетам новорусских леди и джентльменов. Тот, в котором он оказался сейчас, был ничуть не хуже двух предыдущих. Разница состояла лишь в том, что за столом хозяина никого не было. Да, редкая по нашим временам вещь — доверие к правоохранительным органам!

Майор огляделся по сторонам и усмехнулся: хозяйский стол, оказался девственно чист. Никаких тебе не только секретных бумаг — вообще ни листочка… Вздохнув, он посмотрел на свои часы и расстроенно постучал по циферблату: «Стоят, проклятые. Опять стоят!..»

И поскольку хозяин все еще отсутствовал, Панкратов недолго думая извлек из внутреннего кармана крошечную отверточку и, пристроившись с торца письменного стола рядом с телефонным аппаратом в мгновение ока вскрыл корпус своих часов. Видно было, что эту операцию майор проделывает далеко не в первый раз.

— Сменил профессию? Ну наконец-то взялся за ум!

Увлекшись своим поистине ювелирным занятием, Валентин едва не подскочил от неожиданности, однако с той же скоростью взял себя в руки.

— Ты еще живой? — он ехидно усмехнулся хозяину кабинета.

— Сам удивляюсь… — Дрон, он же Дон Антонио, легко проскользнул за свой стол и ответил Валентину широкой простодушной улыбкой. — Слушай, а мои починишь?

— Тебя же, кажется, вчера подорвали?

— Кто сказал?

— Земля слухом полнится…

— Вранье!

— Значит, все хорошо? — Панкратов ловко защелкнул часовой корпус и убрал капризный механизм в карман.

— Лучше не бывает! Машину наконец поменял…

— Вместе с водителем?

Дрон ухмыльнулся:

— Хотел прежнего оставить, да собрать не сумел, слишком мелко его разорвало…

Панкратов покачал головой:

— Не страшно?

— Страшно. А что, есть другие предложения?.. Такая уж у меня работа…

— Ты хоть знаешь, кто в твою честь такой фейерверк устроил?

— Знаю… И ты знаешь.

Майор внимательно посмотрел в глаза Дрона.

— Это ты хочешь, чтобы я знал. А я не знаю! Не знаю даже, на тебя ли совершалось покушение. Кто был этот парень, твой шофер, какие дела крутил, хотел ли кто-нибудь его смерти? Хотел ли кто-нибудь твоей смерти или только пугануть решили? А может, ты просто везучий?

— Да, — насмешливо посочувствовал Панкратову Дрон, — нелегкая задачка получается, а? Придется, брат майор, головкой думать.

— Твою машину напичкали взрывчаткой, твой шофер погиб. А ты — целехонек… Не странно?

Дрон посерьезнел и бросил на своего собеседника жесткий взгляд:

— Думаешь, я организовал покушение на самого себя?

— Одна из возможных версий. Но я бы не удивился, если бы она оказалась единственно верной, — откровенно заявил Панкратов.

— Значит, в везение ты не веришь… — задумчиво протянул Дрон.

— Не очень.

Они помолчали. Дон Антонио нарушил затянувшуюся паузу:

— Знаешь, был у меня один знакомый. Не человек — чудовище… Наша славная милиция ловила его десять лет подряд. Так представляешь? Умудрился, чертяка, сбежать со следственного эксперимента — у — этого… как его… у некоего Панкратова. Может, слышал?

— Слышал.

— Как ты думаешь, это везение?

Панкратов хмуро поглядел на Дрона:

— Где сейчас этот твой знакомый?

— Его подставили… Умер, короче.

— Значит, везение кончилось… А тебя, значит, не подставили?

— И меня подставили. Просто у меня везение еще не кончилось, вот и вся разница!

Ничего не ответив хозяину кабинета, Валентин неторопливо поднялся и направился к двери. Голос Дрона на секунду задержал его уже на пороге:

— Слышишь, Валентин? Этот парень, шофер… Он мне как брат был… Как брат…


Несмотря на весь ужас вчерашнего вечера, Настя проснулась в прекрасном настроении. У нее вообще по утрам всегда было хорошее расположение духа — такая вот счастливая натура. Да и у Павла за стеной с утра пораньше звучала музыка. Она-то ее и разбудила, и, похоже, очень вовремя: будильника Настя, как это чаще всего случалось, опять не услышала.

Выскользнув из-под одеяла, она на ходу проделала несколько весьма хитрых и сложных упражнений ушу и постучала в стенку, после чего, послав в сторону Пашиной комнаты воздушный поцелуй, помчалась в ванную: время все-таки поджимало!

Если бы Настя обладала умением видеть сквозь стены, сцена, разворачивающаяся в соседней комнате, наверняка привела бы ее в неописуемый восторг.

Стоя перед клеткой своего старого друга — попугая, доктор, за неимением других собеседников, вел с ним весьма примечательный разговор.

— …А потом, — сообщил он попугаю, — я приглашу ее в кино… Или лучше в зоопарк, как думаешь? Ну да, она ведь никогда не была в московском зоопарке! Нет, наверное, зоопарк — не самое подходящее место для объяснения в любви…

— Пашка дурак! — заявил попугай.

— На себя посмотри, — посоветовал Павел. — Может, в театр? Нет, слишком пафосно… В цирк? Глупо… Все-таки в кафе!

— Пашка дурак! — попугай продолжал отстаивать свое мнение. И хозяин вынужден был сознаться:

— Без тебя знаю…

И добавил, невежливо повернувшись к своему собеседнику спиной:

— Никогда не думал, что быть дураком так приятно!..

В салоне, куда запыхавшаяся Настя успела все-таки вовремя, жизнь текла своим чередом. Благодаря раз и навсегда заведенному порядку дни походили здесь друг на друга так, словно это вообще был один-единственный бесконечный день с одними и теми же процедурами, лицами, разговорами… Но никакой скуки от этого Настя, с тех пор как заняла новую должность, не испытывала. Правда, сегодня, проходя через кафе, она обратила внимание, что за столиком постоянных клиенток отсутствует привычное оживление. С чего бы это?

Ну Аглая беременна — это знает уже весь салон. Оттого и ходит уже несколько дней такая рассеянная, словно постоянно прислушивается к чему-то внутри себя. А если и говорит о чем-нибудь, так исключительно о родах или детях. Но вот почему Валерия такая мрачная и злющая — абсолютно неясно!

«Все-таки, — подумала Настя, — Людмила из них из всех самая приятная!»

Минуя столик, за которым все три женщины попивали свой утренний сок, Настя прислушалась. Сегодня Аглая, похоже, по части проблем деторождения пошла еще дальше и глубже!

— Фигней какой-то занимаются, — вздохнула та, — овечек клонируют… А вот чтобы детей можно было безболезненно на свет производить… Ну почему ученые придумывают замену приятным процессам, а неприятным — нет?!

— Ничего не поделаешь, — хмуро бросила Валерия, — придется тебе рожать по старинке. А то давай и тебя тоже клонируем?

И не обращая внимания на возмущенный взгляд приятельницы, повернулась к Людмиле:

— Слушай, ты уже пробовала новую терапию для волос?

— Нет, а что?

— Не знаю… — Валерия угрюмо пожала плечами. — Волосы прямо прядями лезут…

Людмила отложила газету и внимательно посмотрела на Валерию.

— Сколько раз я тебе говорила, чтобы в сауну ходила в шапочке? А теперь тебе никакая терапия не поможет.

— Спасибо, ты очень добра.

— Девочки, перестаньте, — жалобно попросила Аглая. — А тебе, Лера, витамины надо пить!

— Эти таблетки, Глаша, сплошной желатин, поверь мне, — вздохнула Валерия. — Существуют специально, чтобы тянуть деньги из таких, как мы… А вообще-то все это от нервов.

— У тебя что-то случилось? — Людмила спрятала газету в сумочку.

— Сын ушел из дома. К бабе… Раз ее на порог не пускаю, значит, и ему в моем доме делать нечего… А с чего бы мне ее пускать? Ужасная девка, старше его… Словом, у нее четвертый месяц: ловит парня старым испытанным способом…

— У меня тоже четвертый… — прошелестела Аглая. Но Валерия ее не услышала.

— Говорит, что устроился на работу… Утром уходит в институт, вечером занимается, а ночью отправляется разгружать вагоны…

— Не может быть!

— Да помолчи ты, Глаша, — рассердилась Людмила. — Все может быть! А где они живут?

— Пока у этой… как ее… Сони… Вагоны разгружает, представляешь? С его-то позвоночником… Я потом на его лечение потрачу больше, чем он заработает…

— Вот… Вот! — разволновалась Аглая. — Ты их рожаешь, воспитываешь, а они потом вильнут хвостом и — поминай, как звали!..

— Глаша, помолчи! — Людмила поморщилась. — Слушай, Лера… А ты не допускаешь, что они на самом деле любят друг друга?

— В том, что он любит ее, я не сомневаюсь! А у нее это просто показательные выступления, мол, ничего мне от тебя не надо… Посмотрим, как запоет на девятом месяце!

— А если ты ошибаешься?

— Вот увидишь! — Валерия упрямо покачала головой и повернулась к Аглае: — Так что там с витаминами? Какие-то новые знаешь?..

— Не то чтобы новые, но…

Спустя несколько минут Валерия, вздохнув, поднялась из-за столика и медленно двинулась через холл в сторону лестницы. Она и в самом деле чувствовала себя неважно, и проблема с волосами была далеко не самой важной.

Что касается хозяйки салона, как известно, чужие трудности — лучший способ забыть хотя бы на время о своих собственных. А в том, что трудностей у Вики в последнее время хоть пруд пруди, Валерия не сомневалась. Почему бы не добавить к ним еще одну? Особенно если к этому призывает долг дружбы?..

Виктория встретила ее без особой радости, а на сообщение приятельницы отреагировала куда спокойнее, чем можно было ожидать.

— Ты уверена? — взглянув на Валерию, пристроившуюся возле окна, переспросила Виктория.

— Ну, не на сто процентов, конечно, — пожала та плечами. — Просто пересказываю тебе то, что слышала и что ты, по-моему, должна знать…

— Стас ни словом не обмолвился…

— Неужели тебя это удивляет? Николай, кстати, мне тоже ничего не говорил. Он разговаривал с собакой, а я случайно подслушала…

— Коля разговаривает с собаками?! — Виктория невольно улыбнулась.

— Ну, не на трезвую голову…

— Сама-то ты тоже думаешь, что Стас на грани банкротства?

— Не знаю. Возможно, это и не полный финансовый крах, но какие-то проблемы, причем серьезные, наверняка есть: дыма без огня не бывает.

— Кто-нибудь еще знает об этом? — Виктория испытующе посмотрела на приятельницу.

— Наша собака… Лично я никому не говорила. У меня и своих проблем навалом, могу даже поделиться… с желающими. Все катится к черту: семья, работа, здоровье…

— Не понимаю, почему Стас мне ничего не сказал! Обычно он держит меня в курсе своих дел… О, дьявол!

Виктория резко щелкнула зажигалкой и посмотрела на приятельницу так, словно только что увидела.

— Знаешь, в последнее время он ведет себя странно… Такой внимательный стал ни с того ни с сего…

— Это действительно странно, — усмехнулась Валерия. — Дай-ка и мне закурить… И что?

— Начал чуть ли не ежедневно признаваться мне в любви, как будто прощается…

— Прощается? Стас?! Ну нет, он не из тех, кто сводит счеты с жизнью! Что касается тебя, согласись, это тоже странно: муж тебе в любви признается, а ты подозреваешь какой-то подвох… Ты ему что, не веришь?

— Я никому не верю.

— Это, милочка, называется «паранойя»! Стас тебя любит, это же очевидно.

— Стас не любит никого. — Виктория одним движением затушила сигарету. — Это иллюзия, которую мы старательно создавали совместными усилиями чуть ли не с первого дня нашего знакомства. Что касается меня… Скорее ненавидит, чем любит.

— Если тебе нравится так думать — на здоровье!

— Ты не понимаешь. — Виктория встала из-за стола и прошлась по кабинету. — Если бы не я, Стас бы никогда не влез в эту историю с деньгами и его жизнь не пошла бы кувырком! Он… Он прощается со мной не потому, что хочет свести счеты с жизнью, а потому, что хочет свести счеты со мной!

— Я же говорю — паранойя… Вика, уймись! И вообще, если тебе будет от этого легче, могу сказать, кому сейчас еще хуже…

— Тебе?

— Ну это само собой. Но есть вариант и покислее: Аглая. Пока наша Глаша уплетает в кафе селедку с винегретом, ее супруг консультируется с адвокатом насчет развода…

— Кто тебе сказал? — В глазах Виктории мелькнуло любопытство.

— Боб и сказал.

— Боб трепло.

— Дело не в нем… Дело в том, что это правда.

— Я чувствовала, что этим все закончится! Мужчины не выносят, когда женщина превращается в наседку. И вообще, если мужик бросил одну жену, то со следующей этот вариант, скорее всего, тоже самый вероятный.

— Первую он бросил из-за того, что та ему рожать не хотела. Вот Глаша с учетом этого обстоятельства и начала интенсивно размножаться…