— Я красивая? Не подлизывайся, можешь меня у своего загса не ждать!..

— Ну почему же… — добродушно улыбнулся Павел. — Я подожду. Только ты очень не опаздывай, хорошо?

— Я никогда не опаздываю!

— Вот и хорошо… Значит, в пять?

Настя посмотрела на него все еще сердито, но не выдержала и улыбнулась:

— Ну, в крайнем случае, десять минут шестого…

— Отлично! А теперь — марш домой!

Она не стала возражать, справедливо рассудив, что умные и хорошие жены (а именно такой женой она и собиралась стать Павлу) с мужьями по мелочам не спорят. И стремительно поцеловав его в губы, торопливо выскользнула из-под одеяла и начала одеваться.


Мария Петровна услышала наконец возмущенно плевавшийся кипятком чайник и кинулась вначале к плите, а потом к форточке: от сковородки, приготовленной для блинчиков и тоже позабытой, кухня наполнилась чадом… Произнесенное за спиной учительницы «ой, что это?», заставило ее вздрогнуть и схватиться за сердце.

— Мария Петровна, с вами все в порядке?! — испугалась Настя.

В голосе девушки слышалась такая неподдельная тревога, что Мария Петровна в мгновение ока перестала на нее сердиться.

— Я себя действительно неважно чувствовала с утра… Так что на завтрак кофе с бутербродами…

Она испытующе посмотрела на девушку. Настя вспыхнула и опустила глаза:

— Похоже, я сегодня все на свете проспала… Ну и влетит же мне!

— Похоже, будильника ты теперь не слышишь хронически… — усмехнулась Мария Петровна. — Я еще думала тебя разбудить… Да что-то жалко стало…

— Сегодня еще погода такая, — смешалась Настя, — я под дождем могу целые сутки спать… Ой, Марьюшка Петровна, а с вами-то что? Вы ж так и не ответили!

— Очевидно, тоже погода влияет. Надо бы к врачу сходить, да как вспомню очереди в нашей поликлинике…

— А Паша? У нас же свой врач рядом, зачем вам поликлиника?!

— И как это я о нем забыла? — притворно удивилась Мария Петровна. — Вот сейчас и позовем!

И уже откровенно подмигнув Насте, она направилась к телефону. Вернувшись на кухню, Мария Петровна застала девушку на том же месте — у плиты, с чайником в руках.

— Что-то случилось? — поинтересовалась она.

— Да нет… — Настя вздохнула. — Я сразу так и подумала, что вы заходили меня будить…

— Я?!

— …И что вы что-то знаете: ведь вы так на меня посмотрели…

— Как?

— Ну как на военную преступницу!

Мария Петровна вздохнула и присела у стола.

— Если честно, я за тебя немного волновалась…

— Неужели со мной могло произойти что-то плохое?

— Ну, плохое не плохое, но ты ведь еще такая молоденькая…

— И что?

— А то, что молоденькие девушки иногда совершают ошибки, о которых впоследствии очень жалеют… Которые могут сломать им всю жизнь…

— Например? — Настя уже успокоилась и спросила это с любопытством.

— Например, забеременеть…

— Ну, это не ошибка! — девушка улыбнулась. — Это, наоборот, просто замечательно!

— Ну да… — растерялась учительница. — Конечно, но… если все происходит вовремя: когда есть муж, семья…

Настя немного поколебалась.

— Мария Петровна, Паша как раз сделал мне предложение!

— Что-о? Паша… предложение?!

Настя не успела ответить, потому что Павел своим появлением опередил ее ответ. На ходу поинтересовавшись, что у них тут случилось, он с тревогой устремился к Марии Петровне. В его руках Настя увидела фонендоскоп и едва не рассмеялась, вспомнив, под каким предлогом Мария Петровна выманила сюда Павла. Судя по изумленному липу последней, она — тоже.

— Ты опоздал, Павлик, — спохватилась она, — у меня уже все в порядке, и вообще это была ложная тревога! Так что садись быстренько за стол и пей свой кофе!


— И как же тебя подстричь? — Лиза задумчиво оглядела Настю и слегка нахмурилась. — Я на тебе это платье еще не видела… У тебя сегодня что, день рождения?

— Что-то вроде… — Настя загадочно улыбнулась. — А насчет стрижки я полностью доверяю тебе. Стриги, как хочешь, на свой вкус…

Настя, продолжая улыбаться, протянула руку и взяла с подзеркальника раскрытый на середине журнал.

— Так, — протянула она важно, — посмотрим, чем ты развлекаешься в свободное время! «Проблемы импотенции»… Лизка, ты что, спятила?!

Она удивленно уставилась на подругу:

— У тебя что, проблемы?

— Еще какие… — Лиза отвела взгляд от Настиного отражения. — Ладно, проехали… Так как тебя все же стричь?

— Я же сказала, как-нибудь…

— Нет, у тебя определенно что-то случилось, — заключила Лиза. — Не расскажешь?

— Пока нет…

— Ладно, тогда — вперед!

Лизины руки проворно засновали вокруг головы подружки, но выражение лица как было, так и осталось отсутствующим.

Спустя двадцать минут на Настю из зеркала глянула девушка, ничем не уступающая той, что несколько дней назад победила на конкурсе моделей завзятых профессионалок!

С удовлетворением оглядев результат своего труда, Лиза испытующе глянула на подругу:

— Ну?

— Ну…

— Что, нет? — В Лизиных глазах появилась растерянность, и Настя больше не стала ее мучать:

— Да! — рассмеялась она. — Еще как да!..

Настя не сразу обратила внимания на майора Панкратова, залюбовавшегося ею и замершего в холле возле лестницы.

Валентин Панкратов не был ни суеверным, ни сверхчувствительным человеком. Но сейчас, уверенный в том, что никто не обращает на него внимания, он смотрел на Настю с удивительным и странным чувством. У него возникло ощущение, почти уверенность, что эта красивая девушка сыграет в его судьбе роковую и горькую роль… И никуда от этого не деться. Именно поэтому всякий раз, когда он видит Настю, так тяжело и болезненно сжимается сердце.

— Наваждение… — пробормотал майор и, сделав над собой усилие, стал подниматься наверх — к цели своего визита. И как отзвук только что испытанного, в памяти вдруг всплыло название фильма, весьма популярного в свое время: «Вверх по лестнице, ведущей вниз».

Станислав был прав, упрекая жену в том, что последнее время она слишком много курит. С запахом дорогого табака, обосновавшегося в кабинете к середине ее разговора с майором, не справлялся даже кондиционер.

— Если ты поставил целью заставить меня выучить наизусть все и без того известные факты, перечисляя их по два раза на дню, считай, что своего добился! — Виктория закурила очередную сигарету и насмешливо прищурилась на майора.

— Не язви, Вика, — посоветовал тот. — Лучше взгляни, во что в свете этих фактов переросла сейчас охота на тебя…

— Я же сказала, что слежка за мной прекратилась! — Она поморщилась.

— Не важно… Ты не понимаешь, а я тебе объясняю: Стас хочет убрать Дрона, а Дрон — Стаса.

Виктория выдержала небольшую паузу и подняла на Валентина глаза:

— Ты думаешь, меня просто использовали?

— Если бы кто-то действительно хотел тебя убить, вряд ли бы с тобой столько времени церемонились. Согласись!

Она неохотно кивнула.

— Теперь следующий вопрос: кто тебя использовал? Есть версии?

— Не знаю… — Она с сомнением покачала головой. — Мне вообще кажется, тут другое… Говоришь, Стас и Дрон жаждут убить друг друга? Ну, допустим… Допустим, в этом стремлении они преуспеют оба и отправятся на тот свет, взявшись за руки… Кому это выгодно? Кто унаследует весь капитал?.. Правильно, я!

Не обращая внимания на завороженный взгляд Валентина, Виктория продолжала все эмоциональнее. И словно маска сдержанности, ставшая за последние годы ее подлинным лицом, соскользнула с нее.

— Слушай дальше! Я согласна, вся эта слежка была организована крайне глупо! Но ведь последствия-то она за собой тянет ой какие серьезные! Зачем?..

— Чтобы… — попытался объяснить Панкратов, понявший, куда клонит Вика. Но она его перебила, досадливо поморщившись:

— Чтобы в итоге мысль, которая сегодня возникла у меня, завтра возникла у Стаса или Дрона… Один из них догадается, что вся история спланирована и разыграна мной, чтобы от них обоих избавиться! Что они сделают?.. То же, что сделал бы на их месте любой: они убьют меня…

— Чужими руками, — уточнил Валентин.

Они посмотрели друг на друга и одновременно опустили глаза.

— Вика, обрати внимание, — Валентин откашлялся, — главный вопрос таким раскладом не снимается: кому это надо?

— Одно я знаю абсолютно точно, — сказала Вика упавшим голосом, в котором отчетливо слышались отчаяние и усталость. — Такую тактику могла разработать только женщина… Женщина, которая ненавидит меня и, возможно, одного из этих мужчин…

— Ты кого-то подозреваешь?

Она усмехнулась:

— Извини, но подозревать — это твоя работа.

— Ну хорошо… Я поищу эту «фам фаталь»… Все?

Панкратов поднялся и задумчиво посмотрел на Викторию.

— Знаешь, что интересно? Когда я слышу словосочетание «роковая женщина», сразу же представляю тебя… Будем считать, что это не более чем продукт убогого ментовского сознания…

— Похоже, тебе понравилась моя версия?

При этих словах Виктория повернулась к Валентину, поднялась из-за стола, за которым сидела во время их разговора, и шагнула на середину кабинета.

— Даже слишком!

Некоторое время они стояли друг против друга — глаза в глаза. Женщина сдалась первой: нервно усмехнувшись, она подошла к подоконнику и, встав против света, вновь заговорила:

— Ну вот. Теперь и ты думаешь, что за всей этой историей стою я собственной персоной.

— Думать — это и есть моя работа.

— Ну что ж, иди и думай. В случае чего я здесь. Приходи…

Валентин повернулся и шагнул к двери.

— Валя! — Голос Виктории дрогнул от внезапно прорвавшегося отчаяния. — Ты… Ты единственный, кому я могу доверять… Спаси меня!

Майор не повернулся на ее зов о помощи, постояв мгновение, он открыл дверь и покинул кабинет.


В этот день весь салон так или иначе обсуждал несчастье, случившееся с Аглаей. Ни Валерия, ни Людмила, ближайшие приятельницы Глаши, никакого стремления обсуждать ситуацию с посторонними не проявили, лишь сойдясь вдвоем у столика маникюрши и дождавшись, когда та отойдет по своим делам, оставив их принимать ванночки для рук, с пониманием посмотрели друг на друга.

— Ты ей звонила? — Валерия испытующе смотрела на приятельницу.

— Надо бы… — Людмила поджала губы. — Что-то не представляю, о чем в такой ситуации можно говорить…

— Вот и я тоже не решилась…

— Была бы Глашка одна, я бы, пожалуй, даже позлорадствовала: слишком уж она расслабилась в последнее время! А так… Двое мальчишек и третий на очереди… В голове не укладывается, как это можно.

— Сюрпризы, на которые способны мужики, — скривилась Валерия, — почти всегда таковы… Ни в одной книжке не прочтешь! Вот она, жизнь…

— А главное — стоило бы из-за него страдать! Как был мерзавцем, так и остался… Глашка думала, что сможет его удержать детьми, и вот — на тебе!

— Да, с извилинами у нее неважно, — согласилась Валерия. — Неужели так трудно вычислить? Если мужик ушел от одной жены, он и ото всех последующих будет уходить с той же очаровательной простотой и легкостью!

Ну до Глаши ему детей-то никто не рожал…

— Значит, умные попадались женщины. В отличие от нее.

— Ты есть не хочешь? — Валерия явно решила сменить тему. — А я так просто умираю от голода! Я теперь по утрам сырой рис лопаю: такая мерзость!

— Сырой рис? — Людмила округлила глаза. — И… и как?

— Вот так.

— А зачем?

— Чтобы он в себя всякую гадость впитывал.

— Ужас какой! Хотя бы помогает?

— Я сегодня первый день его ем…

Женщины помолчали.

Людмила огляделась в поисках маникюрши и, не, увидев ее, пожала плечами:

— Еще немного, и у меня ногти растворятся… Слушай, ты сегодня у Вики была?

— Вчера заходила. Лучше бы я этого не делала… У нашей Викуси прогрессирующая паранойя.

— Зря ты так, — Людмила покачала головой. — Я ее понимаю.

— А я — нет! Она говорит, что знает, кто за ней охотится.

— Да ну?!

— Говорит, что да.

— И кто?

Валерия недоуменно глянула на приятельницу:

— Так она мне и сказала! Ладно мне. Но хоть менту своему, Панкратову этому, скажи! А вдруг он действительно поможет?.. Так нет же, никому не верит… Никому.

— Ничего не поделаешь, солнышко, такая жизнь… У тебя-то самой что?

— А что у меня? Получила приз за лучший журнал, пишущий о моде… Официальное вручение через неделю.