В ее голосе звучали слезы, и он больше не смог отвергать ее. Камерон молча поцеловал Фиону, мысленно поклявшись себе, что будет работать до изнеможения, только бы удержать ее рядом с собой.

Они стали обсуждать, что им делать дальше, и он сказал, что не желает, чтобы она снова умоляла отца.

— Фиона, тебя очень расстроит наш отъезд в Инвернесс и тайный брак, да? Я знаю, все девушки мечтают о белом платье с фатой, о венчании в церкви и прочем таком, но это не меняет сути. Наши клятвы будут точно такими же.

Она подняла к нему лицо и, сияя улыбкой, спросила:

— Что может изменить дата?

Фиона вернулась домой, глубоко запрятав свой секрет, считая дни, остававшиеся до того момента, когда она станет женой Камерона, и, тем не менее, опечаленная необходимостью обмана. Однако она не могла бы вынести еще одной сцены объяснения с отцом, который все равно — в этом можно было не сомневаться — остался бы при своем.

К ее удивлению, Элиза выразила ей свое сочувствие, в котором она так остро сейчас нуждалась. По стечению обстоятельств Элисон, страдавшая зубной болью с самого Нового года, уехала в Инвернесс к стоматологу, остановившись на несколько дней у своей кузины, поэтому Элиза поспешила занять ее место в доме, помогая Фионе управляться с хозяйством.

Чемодан с вещами, которые Фиона собиралась взять с собой в «Гер», стоял наготове в глубине шкафа, и она время от времени добавляла в него всякие мелочи. Они договорились с Камероном, что медового месяца у них пока не будет. Фиона знала, что Айэн чувствовал себя виноватым, когда ему пришлось сказать ей об этом, так как через месяц должен был начаться окот, а от погоды можно было ждать любой неожиданности, однако не сожалела об этом. Она мечтала о своем появлении в «Гере» на правах хозяйки, а медовый месяц они проведут позже, когда смогут себе это позволить!

— Привет! — сказала Элиза, войдя в ее комнату, когда она наклонилась над чемоданом. — Куда-то собираешься?

Фиона густо покраснела, а глаза Элизы сузились и стали пронзительными как нож.

— Я… я упаковала кое-что из вещей. — В этот момент Фиона не могла лгать, и неожиданно ее глаза наполнились слезами. Она закусила губу, стараясь не разрыдаться, но поняла, что Элиза уже обо всем догадалась. — Ты никому не… не скажешь? — умоляюще спросила она. — Мой отец даже слышать не хочет о нашем браке, но я не могу отказаться от Айэна…

Элиза наклонилась к ней и обняла за плечи.

— Вы вместе уезжаете? — с видом заговорщицы спросила она.

— Мы собираемся пожениться. — Огромные глаза Фионы доверчиво глянули прямо в лицо Элизы. — О, Элиза, если бы все было по-другому! Если бы мой отец перестал так ненавидеть Камеронов!

Элиза глубоко вздохнула.

— Ты полагаешь, что это решение проблемы? — спросила она. — Я хочу сказать, сбежать вот так? Айэн не сможет тебя содержать. И ты это знаешь. Ты станешь для него обузой.

— Он так не думает, Элиза! И я не настолько беспомощна, как ты думаешь. — Фиона посмотрела на нее с доверчивой улыбкой. — Я собираюсь сражаться и победить! — Она подняла на нее глаза, ожидая дружеского участия, и затем, поддавшись минутному порыву и желая поделиться своим счастьем, посвятила Элизу Форбес в свой секрет: — Я обещала Айэну встретиться с ним завтра утром и выйти за него замуж.

Элиза повернулась к ней спиной и, глядя в окно на «Гер», сказала:

— Завтра я буду в Инвернессе, по дороге домой. Пригласи меня на свою свадьбу, Фиона.

— Неужели? Ты в самом деле придешь? — Она приняла слова Элизы за проявление доброты, и они тронули ее до глубины души, поскольку она была намного сильнее уязвлена отношением отца к ее браку, чем позволяла себе это признать. — У нас будет только регистрация, но Айэн говорит, что с этим ничего не поделаешь. Он хотел бы, чтобы мы обвенчались в церкви у озера… И я тоже этого хотела бы!


Мысль о том, что она не будет одна перед Айэном при регистрации, доставила Фионе некоторое утешение, и ей даже удалось ночью немного поспать. Ее отец собирался забрать Элисон из Инвернесса и привезти домой на следующий день, и мысль о том, что все они будут в городе в день ее свадьбы, заставляла ее сердце биться быстрее.

Из окна своей спальни Фиона видела, как рано утром Финлей уехал, а Алан тайком улизнул на озеро, после чего села писать письма — короткие объяснения троим близким людям, которых это касалось. Письмо Элисон она положила на ее туалетный столик, затем отнесла письмо отцу в библиотеку, прижав его на столе для пущей верности массивной серебряной чернильницей. Спустившись вниз, она наткнулась на Катрину, которая подозрительно глянула на нее, но ничего не сказала.

Третье письмо, предназначавшееся Алану, Фиона отнесла в его комнату в башенке, где положила на стол между рыболовными крючками и мотком бечевки.

Неожиданно звук захлопнувшейся двери заставил ее повернуться, и в следующий момент в замке повернулся тяжелый ключ.

Фиона всем телом бросилась на массивную дубовую дверь, колотя по ней кулаками.

— Катрина! Выпусти меня! Ты слышишь? Выпусти меня немедленно!

Она не могла бы сказать, как долго стучала в дверь, но всепоглощающая ярость постепенно сменилась чувством беспомощности и страха. Автобус, на котором Фиона собиралась в Инвернесс к Айэну, уходил через четверть часа, и до двух часов дня другого не было. Она представила себе, как Айэн ждет ее перед мэрией, сначала терпеливо, затем начиная беспокоиться все сильнее, но не верила, что он мог бы повернуться и уйти в горьком разочаровании, решив, что невеста и не думала приходить, несмотря на все свои клятвы.

Выбраться из башенки было невозможно. Фиона села на край узкой кровати Алана, в отчаянии наблюдая за стрелкой на маленьких походных часах — ее последнем подарке брату, и, когда автобус ушел, у нее не осталось никакой надежды добраться до Инвернесса вовремя.

Гнев и отчаяние Фионы достигли апогея, когда дверь в комнату медленно отворилась и Катрина просунула внутрь свою темную голову. Ее маленькое морщинистое лицо казалось зловещим, черные глазки смотрели по-змеиному зло.

Фиона мгновенно подскочила к ней, с трудом сдерживаясь, чтобы не схватить вредную старуху за плечи и не вытряхнуть из нее всю душу.

— Ты за это поплатишься, Катрина! Я собиралась сегодня в Инвернесс…

— Я прекрасно знаю, куда вы собирались! Вы задумали сбежать с этим парнем, Камероном, который похож на своего деда как две капли воды! Катрина Макфри знает все, что творится этом доме!

Фиона застыла с открытым ртом.

— Ты сделала это нарочно? — все еще отказываясь верить, воскликнула она. — Ты знала, что значит для меня этот день, и ты заперла меня здесь, потому что…

Она не могла в это поверить, и неожиданно Катрина с перекошенным лицом и горящими глазками показалась ей сумасшедшей.

— Я сделала то, что хотел бы хозяин, — гордо заявила старуха, и Фионе стало ясно, что спорить с этой безумной фанатичкой бесполезно.

Повернувшись к ней спиной, она бросилась бежать по каменным ступеням, ведущим из башенки, не чуя под собой ног и не зная, что делать. Бесполезно было бы звонить в мэрию в этот поздний час в надежде, что Айэн все еще ждет ее там, а Катрина, конечно, не ответила, если бы кто-то попытался связаться с «Лоджем». Она боялась телефона, считая его дьявольским изобретением.

Фиона попыталась представить, что стал бы делать Айэн в такой ситуации, и совершенно неожиданно вспомнила об Элизе, обещавшей встретить их у мэрии. Это ее слегка успокоило — по крайней мере, Элиза скажет Айэну, что она собиралась ехать к нему. Тогда он поймет, что с нею что-то случилось, и вернется за ней! А ей надо отправиться в «Гер» и ждать там Айэна!

И она направилась в «Гер», не замечая ни потемневшего неба, ни разбушевавшегося озера, ни белого паруса за мысом, беспомощно плескавшегося на ветру над сломанной мачтой.

Глава 14

Айэн Камерон мерил шагами тротуар перед мэрией, когда Элиза резко затормозила у бордюра и помахала ему рукой.

— Привет! Мы рано?

Он живо обернулся, но Элиза была одна, и вспыхнувший огонек мгновенно потух в его глазах, когда они встретились с холодными голубыми глазами Элизы. Он не считал, что Фиона и Элиза были близким подругами, но они, видимо, договорились о встрече, и Фиона, разумеется, предпочла, чтобы свидетельницей была знакомая ей девушка, чем кто-то чужой.

— Фиона еще не появилась, — пояснил он, стараясь держаться как можно непринужденнее и поглядывая на часы. — Она обещала встретиться со мной без четвери одиннадцать.

Элиза удивленно подняла брови:

— Кажется, она здорово запаздывает, а?

Камерон не ответил. А Элиза нарочно молчала, пока минуты, остававшиеся до назначенного времени регистрации, не истекли окончательно, торжествуя про себя, что судьба в очередной раз играет ей на руку.

Когда часы пробили одиннадцать, Камерон резко развернулся и вошел в здание мэрии.

Он пробыл там около четверти часа, затем вернулся обратно, и можно было подумать, что он стал на несколько лет старше. Элиза распахнула перед ним дверцу.

— Садись, Айэн, — пригласила она. — Ждать бесполезно.

Сначала ей показалось, что он хотел отказаться от ее приглашения, но он сел на сиденье рядом с ней и уставился прямо перед собой, и она надавила на газ, торопясь отъехать. Элиза хорошо знала Инвернесс, и она выбрала тихий, выходивший на реку отель, где они вряд ли могли натолкнуться на кого-то из знакомых. Для ленча было еще рановато, и она провела его в тихий уголок зала, где они могли посидеть спокойно вдвоем, выбрав столик в стороне от окна и подальше от вращающейся двери.

Камерон, последовал за ней, не говоря ни слова, хмурый, с крепко сжатыми губами, ничего не видящим взглядом он смотрел прямо перед собой, не обращая внимания ни на Элизу, ни на обстановку вокруг.

Она подтолкнула к нему через стол свой портсигар, но он отказался от сигареты, покачав головой.

— Айэн, — ласково начала Элиза, — для тебя это тяжкий удар, но я с самого начала сомневалась в целесообразности этого брака.

Она видела, как его ноздри раздулись, и испугалась, не сказала ли чего лишнего, но, когда он ничего не ответил, продолжила:

— Вчера вечером Фиона была ужасно расстроена. Ее семья значит для нее слишком многое, и мысль о том, что ей придется навсегда оставить отца, разрывала ей сердце. Но мне кажется, что больше всего она переживала из-за «Гера»… из-за того, что ей предстоит там жить. Может, тебе трудно понять, что означает такая жизнь для девушки, привыкшей к роскоши. Возможно, ее просто испугала мысль, что она разлюбит тебя после того, как вы поженитесь. Она довольно здравомыслящая натура, как я убедилась, и, видимо, предпочла принять решение сейчас, а не потом.

Наконец Камерон прервал его, собравшись с мыслями, которые, видимо, блуждали где-то далеко.

— Никакого решения не было, Элиза, — начал он. — Разумеется, я отменил нашу регистрацию, а также позвонил в «Лодж», но там никто не взял трубку. Фиона ответила бы, будь она дома. Ее нет в Триморе, отсюда я делаю вывод, что она где-то в Инвернессе.

— Со своим отцом, — быстро вставила Элиза. — Сегодня утром Финлей Давиот собирался в Инвернесс за Элисон Маккензи. Они были еще в «Лодже», когда я уезжала, и Фиона никому не выдавала свой секрет. Но сегодня утром она выглядела какой-то другой, повзрослевшей, что ли, и чем-то подавленной… как если бы ей пришлось от чего-то отказаться. О, я настоящая дурочка! — возбужденно воскликнула она. — Мне надо было догадаться об этом раньше! Мне надо было самой привезти ее к тебе…

— Только не против ее воли… — Уголки его губ опустились, лицо было пепельно-серым, в глазах появилось отстраненное выражение. — Я говорил ей, что она вольна изменить свое решение, что у нее еще есть время передумать…

— Ты это чувствовал, — прошептала Элиза. — Ты чувствовал, что она передумает.

— Я не могу в это поверить! Она не из тех, кто легко меняет свои решения. — Он встал, возвышаясь над нею, его лицо словно окаменело, когда он глянул на нее сверху вниз.

— Что ты хочешь сделать?

— Вернуться обратно. Если что-то случилось, у нее было достаточно времени, чтобы сообщить об этом в мэрию.

— Может, она даже там, — предположила Элиза слегка дрогнувшим голосом, однако стараясь не выдать своего страха. — На самом деле могло случиться все, что угодно…

— Все, что угодно, — согласился он, — но только не это обескураживающее молчание. Ведь Тримор не на том конце света.

Пока Элиза вела машину обратно, ей казалось, что они едут над краем пропасти; и, если повезет, она достигнет цели, но одно неверное движение, и все полетит в бездну, однако самое ужасное заключалось в том, что все зависело не от ее движения. На этот раз случай решал все.