Джин Маклеод - Наперекор судьбе

Девушка в машине не протянула Фионе руки. Вместо этого она сжала руль, и Фионе показалось, будто голубые глаза неожиданно стали непроницаемыми.

— Как интересно! — произнесла Элиза. — Как вы думаете, вам понравится Тримор, мисс Давиот?

— Это прекрасное место! Я чувствую, что начинаю любить его все сильнее и сильнее! — искренне призналась Фиона.

— Многие чувствуют к Тримору то же самое, — сухо заметила Элиза Форбес. — А те, кто знали его всю жизнь, находят невозможным его забыть. — Она опять перевела глаза на Камерона, наградив его открыто сочувственным взглядом. — Я сама возвращаюсь сюда год за годом, радуясь возможности уехать из Эдинбурга и хоть на время вернуться домой.

Желваки на скулах Камерона затвердели, но он ничего не сказал, а Фионе оставалось только гадать об отношениях между этими двумя, которые знали и любили Тримор, вероятно, еще с детства.

— Смею надеяться, что ваш отец довольно скоро найдет дорогу в «Ардталлон», — обронила Элиза. — Это единственный приличный отель во всей округе. Время от времени мы устраиваем там праздники… танцуем и всячески развлекаемся. — Она бросила быстрый взгляд на Камерона. — Только нам никак не удается уговорить Айэна остаться с нами. Он всегда делает вид, будто страшно занят! — Она надавила на руль, собираясь ехать дальше. — Ты нужен нам в «Ардталлоне» завтра утром — если, конечно, найдешь для этого время, — торопливо добавила она. — Мы знаем, что ты очень занятой человек, но отдых время от времени просто необходим.

— Очень мило с твоей стороны заботиться обо мне, — вспыхнув, сухо ответил Камерон. — Передай, пожалуйста, мистеру Уэйру, что я буду сразу после восьми.

Его тон был исключительно деловым, и ничто в его поведении не говорило о том, что ее слова каким-то образом задели его, однако Фиона внезапно почувствовала негодование против девушки в машине, которая примчалась, чтобы нанять его для охоты в горах, передав запрос из «Ардталлона», прозвучавший как приказ.

— Старые друзья имеют особые права, — загадочно обронил Камерон, когда они продолжили путь. — Для меня Элиза и ее семья навсегда останутся самой тесной связью с прошлым. Эта семья тоже медленно вымирает. Остались лишь Элиза и ее брат.

Его тон выдавал сожаление, в нем прозвучали теплые нотки, которых Фиона ни разу не слышала от него прежде. Семейство Форбес обладало его дружбой и его уважением, и она завидовала им, несмотря на то что догадалась: Элиза Форбес стремилась провести невидимый социальный барьер между ними. Они были для Камерона тем, кем никогда не сможет стать она. Они были Тримором и его прошлым!

Айэн Камерон прислал прялку в «Тримор» на следующей день. Чудесная старинная прялка, казалось, мгновенно обрела свое место в алькове окна. Она была очень старой — возможно, старше двух сотен лет, — но отлично сохранилась.

— Значит, прялка Элен вернулась на свое место?

Фиона обернулась на голос и встретила взгляд глубоко посаженных добрых глаз Элисон Маккензи.

— Вы знали миссис Камерон? — удивленно спросила она. — Вы знали мать Айэна Камерона?

— Очень даже хорошо. Она была подопечной старого Камерона, который не слишком обрадовался, когда его единственный сын женился на ней, но многие знали, что это неизбежно. Красотой Элен нельзя было не восхищаться, к тому же у нее было очень доброе сердце.

— И она любила «Тримор»! — Голос Фионы походил скорее на шепот. — Я почувствовала это сразу, как только мы приехали сюда. Как, должно быть, было трудно ее сыну расстаться со всем этим.

— У него не оставалось выбора, — пояснила Элисон. — Его дед прожил до глубокой старости, а через несколько месяцев после его смерти погиб старший брат Айэна. Не многие имения такого размера, как «Тримор», могли бы вынести налоги на наследство в течение одного года.

— Но это ужасно несправедливо. — Фиона почувствовала, как ее одолевают прежние грустные мысли.

— Айэн меньше всего хотел бы жалости. Может, он сейчас и зол на весь свет, но жалость не для него! Он боец, такой же, как и его предки. Не все из них, разумеется, были такими безжалостными и жестокими, как его дед, но все были отважными мужчинами. Айэн заставит «Гер» приносить доход, если только судьба не воспротивится этому.

— Вам дороги и «Тримор» и Камероны, — констатировала Фиона. — Что привело вас в «Лодж»?

— Вы хотите спросить, что заставило меня стать экономкой вашего отца? — Красивый рот Элисон расплылся в улыбке. — Можно сказать, причуда… но если честно, то просто желание жить здесь. В «Триморе» прошло мое детство, и не важно, как далеко тебя заносит судьба, всегда остается то, что тянет назад. И вот я почувствовала, что пора вернуться.

— Мой отец это знает? — поинтересовалась Фиона. — Он знает, что вы из этих мест?

— Я говорила ему об этом! — Глаза Элисон сощурились. — Но сам он столкнулся в Триморе с чем-то таким, чего не понимает.

— С яростным патриотизмом жителей деревни, когда дело касается Камеронов? — быстро подсказала Фиона. — Я думаю, чувствуя это, он обижается.

— Такого человека, как ваш отец, это будет сильно раздражать, особенно если противостояние обострится, — подтвердила Элисон. — Но ради справедливости, никто не должен испытывать неприязни к Айэну Камерону за то, что все жители долины Глен-Тримор преданы ему. В конце концов, это единственное, что у него осталось.

В ее словах прозвучала безысходность, и мысли Фионы снова вернулись к «Геру», но, прежде чем она успела задать следующий вопрос, в комнату вошла Катрин, взгляд которой сразу же упал на прялку.

— Значит, он прислал ее обратно? — с недоверием спросила старая женщина. — Да, здесь ей самое место, но, может быть, он вспомнил о проклятии? — Ее глаза непонятного цвета, ни синего, ни серого, со странными желтыми огоньками внутри, как у кошки, обратились к Фионе, и Элисон Маккензи поспешила встать между ними, словно пыталась загородить девушку от чего-то зловещего. Фиона догадалась, что Элисон всеми силами старается помешать Катрине продолжать говорить в ее присутствии, но старуха упрямо продолжила: — Где бы ни быть этой прялке, на ней нельзя прясть женщине не из рода Камеронов — злая доля непременно ее настигнет! Так говорили в старину, когда «Тримор» принадлежал Камеронам и когда старик вершил свои злые дела! — Приблизившись к девушке, она ухватила ее морщинистой рукой за запястье. — Избавьтесь от нее, мисс Фиона! Не позволяйте держать ее здесь. Она принесет вам одни только беды, которых, может, как раз и желает «Тримору» Айэн Камерон!

— Что за чепуха! — воскликнула Элисон. — Как ты можешь повторять такую древнюю чушь, Катрина, когда у тебя для этого нет никаких оснований!

Катрина посмотрела на нее со зловещей улыбкой на тонких губах.

— Ты не хуже моего знаешь, что это правда, — отрезала она и зашаркала прочь по истертому ковру.

— Мисс Маккензи, что она имела в виду? — спросила ошарашенная Фиона.

Элисон словно нехотя повернулась к ней.

— Катрина просто выжила из ума, — раздраженно ответила она. — Ей постоянно мерещится бог знает что.

— Но она… говорила с таким убеждением, — возразила Фиона. — И простите меня, но мне кажется, что вы знаете о «Триморе» многое, о чем не хотите говорить!

— Когда-то давно, когда я была молодой, — проговорила Элисон, — Катрина оказалась права насчет моей любви, и я позволила этому испортить мне жизнь. Когда-нибудь я, возможно, расскажу вам об этом. Теперь-то я вижу, что ничего не могло бы измениться, но в то время хотела лишь одного — уехать подальше. Да, я многое знаю о «Триморе», и знаю, почему Айэн прислал прялку обратно. Он забрал ее с собой в память о матери, но потом понял, что на самом деле ее место здесь, где она ее оставила.

— Он говорил мне об этом вчера, — призналась Фиона и, повернувшись лицом к Элисон, сказала: — Как ни крути, это дом, в котором он родился.

— Но он никогда не примет помощи, даже от друзей, и встанет на дыбы при первых же словах сочувствия, — тихо обронила Элисон.

— Вы, горцы, слишком гордые!

— Это не пустые слова, — убежденно подтвердила Элисон. — Эта гордость передавалась из поколения в поколение, росла и крепла многие годы, пустила глубокие корни, и она скорее заставит человека погибнуть, чем покориться. И это то, что восстановило Айэна Камерона против вас.

— Неужели он никогда не сможет стать нам другом? — с замирающим сердцем спросила Фиона.

— Учитывая обстоятельства, он и так проявляет достаточное дружелюбие, — возразила Элисон. — Но боюсь, если вы попробуете сблизиться с ним, то наткнетесь на барьер, который сломать невозможно. К тому же тут есть и другие обстоятельства… — Она замолчала, как бы раздумывала, говорить ли ей дальше, и, видимо, решив, что и так поведала слишком многое, больше ничего не добавила.

После полудня того же дня Финлей Давиот собрался ехать в «Ардталлон», пригласив с собой дочь, и Фиона обнаружила, что наряжается с особой тщательностью, чтобы ей не ударить лицом в грязь, если они вдруг решат остаться обедать в отеле. Одеваясь, она не прекращала думать об Айэне Камероне, мысли о котором не покидали ее с момента их первой встречи. Разговор с Элисон лишь все усугубил, и она снова принялась размышлять о нем, пока ехала с отцом до Ардталлона.

— У нас есть дом, которым мы можем гордиться, верно, Фиона? — неожиданно заговорил отец. — И его унаследует мой сын, если не сбежит в море!

Фиона немного помолчала, потом поинтересовалась:

— Ты решил остаться здесь навсегда?

Он, почти раздраженно, повернулся к ней:

— Ты же сама знаешь, что это так. Я потратил на этот проект кучу денег и собираюсь потратить еще. Не беспокойся, тебе не будет здесь одиноко, моя дорогая. Это пройдет. Очень скоро мы наполним старый дом людьми — молодыми людьми, твоими ровесниками. И тогда ты будешь наслаждаться здесь каждой минутой, как твой брат, пропадая на озере целыми днями.

Снисходительные нотки, прозвучавшие в его голосе, когда он говорил о сыне, были для нее не новы, но напомнили ей о предостережении Камерона.

— Мне кажется, что в такую погоду Алану не следует проводить на озере столько времени, — начала она, однако отец прервал ее, заявив:

— Парень способен сам позаботиться о себе! Я не знаю другого такого парнишку его возраста, который так умело обращался бы с парусом. Неужели ты думаешь, что Алан станет слушать твои нотации? Да поможет ему Бог! Я хочу, чтобы он чувствовал себя здесь счастливым. Если мальчик находит удовольствие с лодкой на озере, то, возможно, со временем найдет его и в этой земле…

Его глаза неожиданно переместились на склон горы над ними, где на фоне цепи серых скал маячил мрачный силуэт одинокого дома. Фиона тоже посмотрела на «Гер» и, цепенея от страха, спросила:

— Отец, зачем ты купил «Тримор»?

В его глазах мелькнуло настороженное выражение.

— Потому что он продавался, — флегматично ответил Финлей Давиот, — и мне стало об этом известно.

— Что «Тримор» продается? Но как?

— Я ждал этой информации многие годы, зная, что когда-нибудь так случится. Да, — произнес он с видимым удовлетворением, заставившим ее вздрогнуть, — я выжидал и был за это вознагражден, когда остался только один Камерон.

Его голос ничего не выражал, и Фиона попыталась не думать о том странном удовлетворении, которое, по всей видимости, он испытывал.

— В таком случае ему незачем оставаться здесь, — тихо обронила она.

— В Триморе? — Отец хрипло рассмеялся. — Моя дорогая девочка, этот молодой человек должен как-то держаться на плаву. Он решил ухватиться за «Гер», но при суровой зиме и отсутствии денег у него будут сплошные убытки, и он все равно не сможет остаться здесь.

Его резкая речь прозвучала настолько мстительно, что Фиона забилась в угол машины и молча уставилась на него. Она с трудом узнавала отца, которого любила с раннего детства и который сейчас говорил так, как если бы он давно мечтал растоптать этого человека.

— И тогда ты купил бы и «Гер» тоже?

Ее вопрос прозвучал скорее как утверждение, но он ответил и на него:

— Деньги могли бы поставить на ноги «Гер», который когда-то был частью «Тримора».

Фиону проняла дрожь, она сжалась в углу, чувствуя, как ширится пропасть между ними. Далее до отеля «Ардталлон» они ехали молча.

Когда-то это был такой же большой дом, как «Тримор», многие его черты сохранились и теперь, когда он стала отелем, которым управляли майор в отставке и его жена. Генри Уэйр был уроженцем низин, но его жена родилась и выросла в горах, и это накладывало на хозяйство свой отпечаток. Она была маленькой, смуглой и общительной, с приветливой улыбкой, и сразу же объявила им, что они могут рассчитывать на обед в любое время.