Мэдселин вышла вперед.

— Роберт, Алиса. Какая приятная неожиданность! — Она наклонилась, чтобы поцеловать каждого в щеку. Роберт печально улыбнулся и неуклюже обнял ее.

— Да. Так приятно снова видеть тебя, Мэдселин. — Отойдя от нее на шаг, он улыбнулся во весь рот. — Похоже, эта варварская страна тебе прекрасно подходит.

Алиса окинула ее своими холодными зелеными глазами.

— Ты и, правда, лучше выглядишь, чем дома. — Несмотря на холодный ветер, Алиса разрумянилась, и вся так и сияла. У нее было бледное очаровательное личико, и она прекрасно понимала это. — Но мы очень по тебе соскучились, — мягко упрекнула она. — И надеемся, что ты вернешься с нами. — Можно было безошибочно распознать глубокое раздражение, прозвучавшее в голосе Алисы.

Мэдселин стиснула зубы, но все же твердо улыбнулась, глядя поверх Алисы и Роберта. «А вот и Хью». Он показался ей ниже ростом, чем она его помнила, но все же красивым. Может, немного хвастливым в своем богато расшитом красном плаще, подбитом крашеными кроличьими шкурками. Но это шло его смуглому лицу. Волосы его ниспадали мягкими волнами вокруг лица, а сияющие карие глаза окинули Мэдселин взглядом собственника, чего раньше она никогда не замечала.

У нее возникло ощущение, что Хью не одобряет ее простое, но практичное платье из темно-синей шерсти. Понимая, что холодный ветер не улучшает ее внешность, она нервозно улыбнулась ему.

— Миледи де Бревиль, я весьма рад снова увидеть вас.

«Какие у него холеные пальцы, — подумала Мэдселин. — Длинные, белые, тонкие».

Он приподнял ее руку и запечатлел на ней быстрый поцелуй.

— Хью! Я не могу выразить, как я рада снова видеть вас. — Вдруг все происходящее показалось Мэдселин таким неуместным, неискренним, что захотелось убежать. «Вероятно, нам нужно хотя бы немного времени побыть вдвоем, но нас окружает столько людей… Они все чего-то ждут от нас. Но что мы можем сейчас сделать?» — Пойдемте поздороваемся с моим родственником.

Когда церемония приветствий закончилась, Мэдселин сопроводила Алису в ее комнату, а Роберта и Хью тем временем увел с собой Альберт Малле.

Алиса небрежным взглядом окинула гладкие стены и красиво вышитое покрывало на кровати. Бросив на кровать перчатки, она повернулась лицом к Мэдселин. Все следы притворства исчезли.

— Итак, наконец-то ты получишь то, что хочешь. — Грубый голос Алисы странно контрастировал с нежной прелестью ее лица.

Мэдселин нахмурилась.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду, Алиса. Ты говоришь о Хью?

На лице молодой женщины промелькнуло раздражение.

— Хью? Неужели ты думаешь, что сможешь удержать такого человека, как Хью? — Она пренебрежительно взглянула на простенькое платье Мэдселин, а потом подошла к окну и принялась смотреть, как выгружают багаж. — Он очень… умеет приспосабливаться, надо сказать. Однако, — она елейно улыбнулась Мэдселин, полуобернувшись к ней, — я не это имела в виду.

Толкнув ставни, Алиса прошлась по комнате, а потом снова подошла к Мэдселин.

— Король удостоил тебя своим вниманием.

— Король? — смущенно отозвалась Мэдселин. — Я никогда этого не желала. — «Похоже, Алиса совсем сошла с ума, пока меня не было дома. Она говорит какую-то ерунду».

Алиса медленно покачала головой:

— Твое якобы невинное поведение никогда ни на минуту не сбивало меня с толку, Мэдселин. Я всегда знала, что ты стремишься к власти и богатству. Дома ты притворялась благочестивой сестрой, гостеприимной, добродушной, услужливой и всегда готовой помочь, но я замечала, как ты пыталась привлечь внимание мужчин. Когда ты потеряла Ги, все, чего ты хотела, — это найти другого богатого мужа.

— Ты глубоко ошибаешься в своих предположениях, Алиса. Может, ты выпьешь немного вина? — Мэдселин хотела, было отойти, но ей помешала Алиса. Она крепко ухватила ее за руку.

— Ты знаешь, я любила Ги. — Глаза ее сверкали как молнии. — А тебя он ненавидел. Он понимал, что тебе было нужно только его поместье.

— Ги ненавидел всех женщин, Алиса. Я хорошо это знаю.

— Ги любил меня. Он провел ночь перед вашей свадьбой со мной и опоздал потому, что задержался у меня. Я оставалась бы его любовницей даже после вашей свадьбы. Он обещал мне это.

Мэдселин покачала головой.

— Я не понимаю, для чего ты мне об этом говоришь, Алиса. Я знаю о ваших отношениях с Ги. Разве этого не достаточно?

Алиса уставилась на нее с плохо скрываемой ненавистью.

— Ты всегда смотрела на меня сверху вниз, всегда обходилась со мной так, словно я просто грязь под ногами. Он собирался жениться на тебе, потому что твои семейные связи были лучше. Однако меня, а не тебя выбрал он согревать ему постель.

Она повернулась и упала на кровать.

— А когда я вышла замуж за Роберта, у меня появилась прекрасная возможность показать тебе, каково это — чувствовать себя на вторых ролях. Но ты все равно заставляла меня чувствовать себя недалекой и глупой.

— Значит, поэтому ты пыталась меня выдать замуж за старика — лишь бы убрать с глаз долой?

Алиса неприязненно покосилась на нее.

— Да, — прошептала она. — Я почувствовала бы себя лучше от одной только мысли, что ты делишь постель с гадким старикашкой. Он хотел жениться на тебе только из-за твоего жалкого именьица.

Тишину нарушало лишь потрескивание огня в камине.

— А теперь ты можешь завладеть и Хью. Но знай: он уже мой. — Глубоко запрятанная горечь исказила миловидное лицо Алисы, но оно вскоре снова затянулось маской ненависти. — Он любит меня, как я любила Ги. Я заставлю тебя заплатить высокую цену за это замужество, поскольку его единственное желание — это быть рядом со мной.

Мэдселин отступила. От этой нескрываемой ненависти у нее в голове смешались все мысли. Она и не предполагала, что у Алисы могут быть такие глубокие чувства. Но она не успела ничего сказать, потому что в комнату вошел Роберт.

— Ну… — собравшись с силами, проговорила Мэдселин и направилась к двери. — Я уверена, что вы хотели бы отдохнуть после столь утомительного путешествия. Встретимся за обедом.

Если Роберт и подслушал часть их разговора, он ничем этого не выдал.

— Признаюсь, мне надо побыть с женой наедине, — непринужденно произнес он. — Мы мало оставались вдвоем за последние несколько недель.

— Если у вас есть все, что вам нужно, то я покидаю вас. — Но Мэдселин не сделала и двух шагов, как Роберт схватил ее за руку.

— Ты найдешь Хью в зале. По-моему, он надеется увидеть тебя до обеда. — Роберт внимательно оглядел сестру своими голубыми глазами, а потом перевел взгляд на бледное лицо жены.

Мэдселин осторожно прикрыла дверь и расслышала тихий угрожающий голос Роберта:

— Ты снова взялась за свои грязные игры, моя дорогая? Ты знаешь, что я сделаю, если застану тебя с этим претенциозным маленьким выскочкой?

«Неужели Роберт так оценивает Хью? Значит, все знают о связи Алисы с Хью?» Не желая больше слушать мнение Роберта о Хью, она встрепенулась и пошла по холодному каменному коридору.

Мэдселин совсем не была уверена, что жаждет видеть Хью. Раньше ей казалось, что она этого хотела. Хью казался таким надежным, таким добрым, таким доступным. С ним можно было чувствовать себя спокойно, как за каменной стеной. Она даже не сомневалась, что они никогда не ссорились бы друг с другом — ведь и Алиса без обиняков сказала, что Хью в высшей степени уживчивый человек. «Но, кажется, я очень ошиблась в его оценке».

Обхватив себя руками, Мэдселин решила, что ей все же придется увидеться с этим человеком. «Вполне возможно, что Алиса лгала. Но, в конце концов, я не узнаю ничего нового». И с новыми силами Мэдселин устремилась в громадный зал.

Хью сидел перед камином с чашей вина в руке. Он вытянулся, чуть ли не во весь рост и, по всей видимости, чувствовал себя непринужденно. Мэдселин показалось, что напряжение понемногу оставляет ее.

— Не хотели бы вы прогуляться по саду, Хью? — тихо спросила она, подойдя к нему сзади.

Он посмотрел на нее своими добрыми темными и блестящими глазами.

— С большим удовольствием, миледи.

«Миледи. Сколько раз я слышала это привычное слово из уст другого человека — моего любовника. Он произносил его совершенно иным тоном. Жестко, с откровенным сарказмом или удивленно. — Мэдселин представила себе лицо Эдвина, и безмятежность едва не покинула ее. И только легкий вздох сорвался с ее уст. — Не так-то просто забыть Эдвина Эдвардсона».

Хью встал, нежно взял ее за руку и улыбнулся, почувствовав легкий трепет, пробежавший по ее телу. Они вдвоем прошли в загороженный со всех сторон стенами сад Беатрисы. Солнце угасало, становилось холодно, но наконец-то они смогли остаться наедине.

— Миледи, — взволнованно начал Хью. — Мэдселин. Вы, должно быть, знаете, для чего я приехал сюда?

Она кивнула на скамейку, и они сели.

— Да. Я просила разрешения у моего родственника на наш брак. А теперь король предоставил мне право самой сделать выбор.

Он кивнул, и при этом его темные кудри взметнулись на ветру. «Эдвин, — припомнила Мэдселин, — всегда заплетал свои светлые волосы в косу. Насколько же это практичнее!»

— И я счел бы себя совершенно счастливым человеком, если бы наша свадьба состоялась. Я терпеливо ждал все эти долгие годы.

Мэдселин улыбнулась, подтверждая это, но с удивлением отметила, что, когда он произносил эти слова, в его голосе явно недоставало эмоций.

— Вы и в самом деле желаете этого, Хью? — «Наверное, нам стоит получше узнать друг друга. Разговор нам в этом поможет».

Он недовольно пожал плечами и удивленно воззрился на нее.

— Значит, вы меня спрашиваете? А я думал, что вы тоже этого желаете, миледи. — На его красивом лице отразилась обида. — В целом мы хорошо ладим, и у нас мог бы получиться весьма удобный брак. — Темные глаза с упреком смотрели на нее. Он напомнил Мэдселин одну из собачонок Алисы, которая вечно тявкала, суетясь у нее под ногами.

«А чего другого я ждала?» Лицо Хью казалось очень юным и невинным, несмотря на то, что он был всего на несколько лет моложе Мэдселин. Алиса убедилась, что он — легкая добыча.

— А как же Алиса? — тихо спросила она. — Как она впишется в этот «удобный брак?»

Не привыкший к таким откровенным вопросам, Хью казался по-настоящему сбитым с толку.

— Откуда вы знаете про нее? Вам сказал ваш брат?

«По крайней мере, он не скрывает правду».

— Мне сказала Алиса. Она собирается оставаться вашей любовницей.

Хью снизошел до того, чтобы вспыхнуть.

— Что ж, мы могли бы прийти к разумному соглашению, — будничным голосом произнес он, не имея сил посмотреть ей в глаза.

— К разумному? — переспросила Мэдселин, поражаясь тому, что она остается такой спокойной.

Он снова пожал плечами с таким беспечным видом, что это уже начало раздражать ее. Он не сводил глаз с пятачка земли под ногами. Несмотря на все свои доводы насчет их взаимного сотрудничества, Хью, казалось, не совсем уютно чувствовал себя в компании Мэдселин. Неловко поерзав на скамейке, он натянуто улыбнулся.

— Неужели это так важно, Мэдселин?

— Понимаю, — резко сказала Мэдселин. «Да, я все поняла. Яснее ясного». Мэдселин выдернула свою руку из его пальцев. — Становится поздно. Думаю, нам пора в дом.

Она встала, но Хью торопливо притянул ее к себе.

— Ну, так как же? Наша свадьба состоится? Я покину эту проклятую страну как можно скорее. — Этот откровенный вопрос не мог исходить из уст человека, который только что воссоединился со своей возлюбленной. Мэдселин не могла упрекать его и за желание как можно быстрее уехать отсюда, поскольку она сама в первые четыре месяца пребывания здесь испытывала то же самое. «Но теперь все по-другому».

Мэдселин поколебалась, внимательно изучая его.

— Мне нужно время все обдумать, — тихо сказала она. — И кое о чем позаботиться. — Она лихорадочно подыскивала убедительную причину. — Моя горничная, Эмма… У нее появилась здесь пассия.

— Ваша горничная? — Темные глаза Хью недоумевающе смотрели на нее. — Но почему вас должны беспокоить ее дела? Она сама разберется. — Он нежно протянул свои белые пальцы и приблизил ее лицо к себе. Поцелуй его был нежным и ласковым.

Отшатнувшись, Мэдселин почувствовала, как щеки ее вспыхнули. Но не просто от поцелуя.

— Мне лучше уйти. — Быстро повернувшись, она направилась в свою комнату, где ей ничто не угрожало.


В тот вечер обед выдался скучнее не придумаешь. Глаза всех присутствующих постоянно обращались к Мэдселин и Хью. Оба чувствовали себя неуютно, сидя рядом, разговор выходил натянутым, а улыбки вымученными. «Неужели мы всегда так вели себя?» И наоборот, когда Хью заговаривал с Алисой, глаза его начинали сиять, и к нему возвращалась его привычная самоуверенность.