Алиса пришла в зал заметно подавленной, хотя была одета в великолепное светло-голубое шелковое платье и затмевала всех остальных женщин. Однако накидки на ней не было, и Мэдселин заметила, что Алиса зябнет. «Но у нее, в конце концов, практичность всегда уступала место желанию быть красивой».

Мэдселин начала испытывать чувство жалости к Алисе, поскольку единственное, на что та могла опереться, — это ее внешность и молодой любовник.

Беатриса тоже говорила мало и, как заметила Мэдселин, часто бросала взгляды то на Алису, то на своего мужа.

Со своей стороны Ричард, казалось, совсем не заинтересовался неожиданным появлением в его крепости Алисы. Большую часть времени он обсуждал с Робертом семейные проблемы. Если Алиса вставляла какое-нибудь замечание, то Роберт лишь вежливо улыбался и продолжал разговор. Это меньше всего напоминаю поведение ревнивого человека. Наконец и Беатриса пришла к такому же выводу и позволила себе немного расслабиться.

Беатриса устроила танцы, чтобы отпраздновать встречу, однако Мэдселин сказала ей, что вряд ли присоединится к общему веселью. Когда начались танцы, Мэдселин почувствовала, что Хью заметно напрягся. И подумала, что даже чувства Беатрисы вряд ли переубедили его и не заставили отказаться от своих взглядов.

Сидя за столом, стоявшим на возвышении, Мэдселин не могла не слышать веселых шуток мелких дворян. Сердце ее встрепенулось. Нормандцы смешались с англичанами и саксонцами, так же, как бывало в крепости де Вайлан. Довольно часто она замечала светловолосую голову и слышала низкий смех, от которого сердце ее пускалось вскачь.

Разговор с Хью становился все более отрывочным, оба с трудом поддерживали его, и Мэдселин больше всего хотелось остаться одной. Мэдселин поняла, что, как бы она ни настраивала себя, счастливой с ним она все равно не станет. «Но разве я не хотела выйти за него замуж всего лишь четыре месяца назад?»

Танцы становились все более оживленными, и Алиса предложила Мэдселин удалиться к себе. Та бросила последний взгляд на Хью и окончательно поняла, что счастья у нее с ним не будет.


Мэдселин, прищурившись, посмотрела на теплое солнце, а потом закрыла глаза. Утро было ясное, свежее, и ей захотелось спуститься в сад Беатрисы и подумать там. Всю ночь она провела без сна, пытаясь убедить себя, что самое разумное — выйти замуж за Хью и вернуться вместе с ним в Вексин.

Но истина заключалась в том, что она не желала покидать эту страну. И не хотела выходить замуж за Хью. Но выбора не было. Она не могла оставаться здесь и выйти замуж за другого, когда Эдвин был так недалеко отсюда. И в монастырь идти ей тоже не хотелось. «Нет, может быть, Хью научится любить меня. И может, я помогу Эмме обрести счастье».

Позже утром вся компания собиралась отправиться в крепость де Вайлан, чтобы быть свидетелями на обряде посвящения Эдвина в рыцари. Мэдселин терзали предчувствия. Если бы у нее была возможность не поехать туда, она непременно воспользовалась бы ею. Однако Ричард настаивал, и, естественно, Роберт, Алиса и Хью тоже должны были при этом присутствовать.

«Я соскучилась по Эдвину, черт бы его побрал». Несмотря на то, что он не сказал ей всей правды, она жаждала увидеть его, дотронуться до него, поцеловать его. «Да, — призналась она себе с усмешкой, — я хотела бы даже танцевать с ним». Когда ее вчера поцеловал Хью, она поняла, что никогда не сможет полюбить его.

— Как хорошо, что в такой особенный день светит солнце! — Беатриса опустилась рядом с Мэдселин на скамью, и та открыла глаза, чтобы поздороваться с ней.

— Почему это он особенный?

Беатриса откинулась к стене и подставила свое бледное лицо солнцу.

— А ты разве не знаешь, что сегодня произойдет?

— Ты снова говоришь загадками, Беатриса, — с раздражением ответила Мэдселин. — Верно, от сырости твой ум притупился.

Смеясь, Беатриса дернула Мэдселин за косу. Ее рассмешила неизменная суровость Мэдселин.

— Эх вы, чужеземцы. — Она вздохнула. — Сегодня — единственный день в году, когда молодые женщины этой страны могут выбрать себе мужа. Это знаменует приход весны и возрождение жизни. Разве ты не заметила, как хихикают почти все слуги? И что на них надеты особые ленточки?

— Нет, — призналась Мэдселин. Она была слишком занята своими мыслями, чтобы замечать что-либо вокруг себя. — А что происходит? — Ей вдруг стало интересно.

По губам Беатрисы медленно расплылась улыбка.

— Девушка заманивает партнера в укромное местечко, а затем «пленяет» его. Она обвязывает ему руку ленточкой, а потом ведет к священнику, и они венчаются в соответствии с обычаем. Такие браки считаются очень счастливыми.

— Да, но у тебя уже есть муж.

— Ах! Но ведь у тебя-то нет, Мэдселин. Не хочешь испробовать это на Хью?

Мэдселин как-то настороженно поглядела на Беатрису, но у той глаза были плотно закрыты.

— Нет. Думаю, не стоит.

Это привлекло внимание Беатрисы. Она быстро выпрямилась и открыла глаза.

— Ты именно это хотела сказать? Мэдселин кивнула, состроив гримасу.

— Да. Но я все равно выйду замуж за него. Ничего другого мне не остается.

Минуты две-три они молчали.

— Значит, он сказал тебе про Алису?

— Алиса сама мне рассказала, и Хью этого не отрицал, — ответила Мэдселин. Она вытянула ленту из косы и принялась перебирать свои волосы. — Помнишь, ты мне как-то говорила, что хотела бы, чтобы Ричард так страстно тебя любил, что терял бы над собой контроль?

Легкий румянец окрасил щеки Беатрисы.

— Да, говорила.

— Что ж, я поняла, как это может быть.

— Ах! — воскликнула Беатриса, потом снова закрыла глаза и снова подставила лицо солнцу. — Наверное, мне надо одолжить тебе новую ленту.

Мэдселин выдавила из себя слабую улыбку.

— Теперь Эдвин не захочет меня. Мое будущее с Хью. — Она помолчала немного, а потом взяла Беатрису за руку. — Но я думаю, твоей ленте обрадовалась бы Эмма.

— Я уже думала об этом. — Беатриса нежно улыбнулась подруге. — Она не пожелает бросить тебя. Разве ты никак не можешь остаться? Мы все так будем по тебе скучать.

Мэдселин покачала головой.

— Я, правда, не могу, Беатриса. Но, однако, одно облегчит мое сердце. Это касается моей племянницы, Матильды. — Мэдселин вытянула из платья нитку. — Ты не могла бы попросить Ричарда, чтобы он забрал ее в свою крепость, когда ей будет семь? Я знаю, что Алиса уже обдумывает помолвку Матильды, и я не хочу, чтобы из-за своей алчности она выдала ее замуж за какого-нибудь старого развратника. Я знаю, что ты полюбишь этого ребенка, Беатриса.

Беатриса мгновение размышляла.

— Еще слишком рано думать о браке между твоей племянницей и Джорданом, — медленно произнесла она. — Но я уверена, что Ричард согласится воспитывать Матильду. — Она улыбнулась Мэдселин и погладила ее по руке. — Посмотрим, что я смогу сделать.

Мэдселин улыбнулась ей в ответ.

— Ты хорошая, Беатриса. По крайней мере, теперь я смогу спасти Матильду от яда Алисы, — с горечью прошептала она.


Мрачная крепость де Вайлан гордо высилась на фоне серого неба. Мэдселин натянула поводья и остановила лошадь. Они добрались до вершины последнего перевала, точно так же, как четыре месяца назад. Однако на этот раз она чувствовала себя совершенно по-другому. В лицо ей подул порыв соленого морского ветра, и сердце ее взволнованно забилось. Как чудесно снова увидеть эти места!

— Черт побери, — пробормотала Алиса. — Интересно, нашли они, наконец, колесо? — Это было долгое, утомительное путешествие по грязной дороге, и Алиса была очень недовольна тем, что Ричард не разрешил нести ее в носилках. Роберт был вынужден скакать, рядом с ней, и вследствие этого оба пребывали в недобром расположении духа.

— Не очень-то это вдохновляет, — добавил Хью, покосившись на свой перепачканный грязью костюм. — Как хорошо, что я не надел что-нибудь более элегантное. Осмелюсь сказать, что носить такую одежду в этих местах — это все равно, что попусту портить ее.

Мэдселин слушала, как эта парочка сетует на свою судьбу, и втайне злорадствовала, что они испытывают неудобства. В первый раз за несколько недель она искренне улыбнулась.

На сей раз, они добрались до ворот крепости беспрепятственно, и весь отряд с грохотом проскакал по двору замка. У всех на лицах было написано облегчение. Навстречу гостям высыпала веселая толпа, и глаза Мэдселин засветились от радости. Однако сердце ее билось неровно, и она украдкой огляделась по сторонам. Эдвина нигде не было видно.

Вперед вышел Иво де Вайлан. Лицо его было почти скрыто за темными космами волос. Он довольно весело поздоровался с гостями. Мэдселин показалось, что он похудел. Позади него в двух шагах, лучезарно улыбаясь, стояла Бронвен с малышкой Мод на груди.

Ален, старший сын Иво, все еще находился в дозоре, но к церемонии должен был подоспеть. Получив несколько скупых распоряжений от Иво, слуги бросились помогать гостям спешиться, а потом все направились в зал.

Мэдселин приподняла юбки, чтобы не наступить в вечные лужи и навоз во дворе, и тут ее кто-то крепко схватил за руку.

— Ну вот, миледи! Вы хорошо выглядите. Надеюсь, вы вполне оправились?

Она подняла глаза и увидела отца Падрэга. Священник стоял перед ней. Доброе лицо его сияло от удовольствия.

— Да. Спасибо, святой отец. Как я рада снова видеть вас!

— Мы все очень рады, что вы вернулись, миледи. Правда, очень рады. — Он поднял брови и придвинулся поближе, чтобы сказать что-то важное. — По крайней мере, ваш приезд не позволит Эдвину поотрубать всем нам головы.

При упоминании имени Эдвина Мэдселин почувствовала, как кровь отхлынула у нее от щек.

— Я уверена, что Эдвину есть над чем поразмыслить помимо меня.

Отец Падрэг взял ее за локоть и повел в зал.

— Наверное, это просто весна, — вздохнул он. — Мужчины всегда чувствуют себя немного неуютно в такое время.

Со стороны ворот донеслось громкое мычание, и они остановились посмотреть, в чем дело. Ульф догонял Эмму, украшенную разноцветными ленточками, и топал через весь двор, чтобы поймать ее в свои объятия. Отец Падрэг покачал головой и улыбнулся.

— А вот еще один, которого в последнее время трудно было чем-нибудь порадовать.

Джоанна и Гирт помахали ей издалека. «Как радостно снова видеть всех этих людей.

И даже их гортанный язык приятно ласкает слух». Мэдселин не думала даже, как дороги для нее все эти люди и какое важное значение приобрело для нее все вокруг. Мысль о том, что ей придется покинуть всех их и уехать в Вексин, повергла ее в уныние. Сердцем она была здесь.

«Похоже, Роберт, Алиса и Хью нашли, что эта обстановка не оправдала их ожиданий».

— Моя дорогая Мэдселин, умоляю тебя, скажи: неужели ты бросишь свой дом, чтобы жить здесь? — Роберт обескуражено оглядывал простой зал. — Ведь это совершенно немыслимо.

— Да нет же. Я… — улыбнулась Мэдселин.

— Не могу поверить, что тебе здесь нравится, — вмешалась в разговор Алиса. — Ведь здесь так холодно, сыро, какая-то гнетущая обстановка. А люди и того хуже, у них такой жуткий язык и грубые манеры.

— Вообще-то мне здесь очень нравится, — более убедительно, чем сама того хотела, возразила Мэдселин. К ним повернулись несколько голов, и она почувствовала себя неловко. Она заметила, что Хью с великим интересом разглядывает нескольких девушек-служанок. «Так кто же изменился, я или он?»

Когда все устроились, Ричард подошел к Иво. Всего за несколько минут перед этим из дозора вернулся Ален. Он был все еще перепачкан грязью, но ему и в голову не пришло скрыть это от Алисы и Хью. Ричард переговорил с Иво, и тут на середину зала вышел Эдвин. Больше двух месяцев прошло с тех пор, как то же самое сделал Генри Орвелл, но сегодняшние события имели совершенно иное значение.

Как только Эдвин появился, сердце Мэдселин учащенно забилось. Он выглядел поистине великолепно в новой льняной рубашке, чистых темных штанах и не заляпанных грязью башмаках. Волосы его были аккуратно заплетены в косы, и кто-то позаботился о том, чтобы хорошенько побрить его. Несмотря на то, что он целую ночь провел на полу в церкви, выглядел Эдвин замечательно. Холодные серые глаза окинули зал и засветились при виде Мэдселин. Какой-то миг они не могли ни шевелиться, ни дышать.

Жестом, замеченным только Эдвином, Мэдселин дотронулась до серебряной броши, украшавшей ее платье. И потом улыбнулась. Он мельком посмотрел на Хью, а потом повернулся к Ричарду.

Без дальнейших проволочек Ричард посвятил Эдвина в рыцари собственным мечом. По-прежнему коленопреклоненный, Эдвин присягнул на верность королю и Ричарду. Все присутствующие в зале не сводили с него глаз, сам же он оставался спокойным и сдержанным. Голос его, звучавший громко и ясно, доносился до высоких стропил. Мэдселин испытывала громадное чувство гордости. Когда Эдвин поднялся, Ричард вручил ему серебряные шпоры. «Дело сделано. Эдвин теперь рыцарь, и у него есть свои собственные земли».