– Так вот, я решила снять дом в вашем захолустном городе, – говорит миссис Уортингтон и откусывает следующий кусочек.

Погодите-ка, я запуталась.

– Вы переезжаете во Фремонт?

– Я же сказала, что без меня ты пропадешь. Следует лучше прислушиваться или проверить слух. – Она указывает на мои уши. – Мы же теперь семья. Вопреки бытующему мнению, я забочусь о членах семьи. Не обижайся, но твоя сестра – сумасбродка, а отцу надо бы взбодриться. Все вы – стар и млад – нуждаетесь в техасском влиянии, если уж на то пошло.

Эта пожилая дама переезжает сюда, чтобы быть с нами, заботиться о нас и следить, чтобы все было хорошо. От одной мысли об этом у меня на глаза наворачиваются слезы.

– А Дерек?

Она закатывает свои красивые голубые глаза, так напоминающие мне Дерека.

– Внук у меня – темная лошадка. Я за ним не успеваю. То он переезжает в Техас, то – в Калифорнию. Кто его знает, он может в конце концов оказаться и в Чикаго.

Я не говорю ей, что этого не произойдет. Очень больно себе признаваться, но Дерек принял решение уехать и возвращаться не собирается. Мне с трудом удается улыбнуться в ответ. Она снова смотрит на часы.

– Мне надо в туалет. Сейчас вернусь. – Она берет со спинки стула свой фиолетовый зонтик.

– Вам помочь? – спрашиваю я, не понимая, зачем ей в туалете зонтик.

Она делает движение зонтиком в направлении меня.

– Может быть, я и стара, но в туалет пойти могу без эскорта.

Я уже знаю, что спорить с миссис Уортингтон бесполезно. Она уходит в туалет, а я гляжу на свой гамбургер. Он из мяса коров на подножном корму. Дерек одобрил бы мой здоровый выбор. Он даже представить себе не может, насколько изменил мою жизнь. Что бы я ни делала и ни говорила, напоминает мне о проведенном с ним времени. Смогу ли я когда-нибудь избавиться от ноющей боли в сердце, или там останется открытая рана на всю жизнь?

Со временем у меня все будет хорошо, но я уже смирилась с фактом неутихающей боли в сердце, которую может залечить только Дерек. Какая-то женщина с длинными каштановыми волосами садится напротив, прямо перед гамбургером миссис Уортингтон. Это застигает меня врасплох. И я уже собираюсь сказать ей, что место занято, когда вдруг узнаю что-то знакомое.

Как это? Не может быть!

– Кэйти Кэлхаун? – вырывается у меня.

Она берет ломтик картофеля фри с тарелки миссис Уортингтон.

– Я слышала, что в Северо-Западном университете тебе не предложили футбольной стипендии. Мне очень жаль.

От удивления у меня буквально отвисает челюсть. Как бы я ни старалась, не могу вымолвить ни слова.

– Послушай, Эштин, – продолжает Кэйти. – Можно, буду с тобой до конца откровенной?

Я медленно киваю, все еще не придя в себя.

– Не сдавайся. – Она опять берет ломтик и продолжает говорить, помахивая им перед моим носом. – Я даже не знаю точно, сколько людей считало, что я брошу, но я не сдавалась. И даже когда собственная команда не оказывала мне полной поддержки, я не сдавалась. – Наклонившись ко мне, она продолжает шепотом. – Я считаю, ты сильнее, чем думаешь. И Дерек тоже так считает.

Дерек? Постепенно начинаю понимать: то, что Кэйти Кэлхаун здесь, каким-то образом связано с ним.

– Он все это устроил, да?

Она кивает, потом разворачивает свой стул на сто восемьдесят градусов.

– Смотри на экран, – говорит она, показывая на монитор над баром, где идет обзор ESPN[23].

Кэйти делает знак бармену, я ничего не понимаю. Экран внезапно гаснет. И возникает надпись «ЛУЧШИЕ МОМЕНТЫ ЭШТИН ПАРКЕР». Лучшие моменты? Но у меня ничего такого нет…

Глаза наполняются слезами, и сердце замирает, когда на экране появляются фрагменты моих матчей в девятом классе. Потом в десятом… и одиннадцатом. Я смотрю все эти клипы, где я пробиваю филд-гол за филд-голом, за которыми во многих случаях следуют атаки ворот противника и поздравления команды. Ну и Дерек. Потратил время, посмотрел каждую игру и выбрал самые памятные фрагменты. Даже наложил все это на музыку.

Когда экран чернеет, я думаю, что все. Пока не появляется слово «ПОСВЯЩАЕТСЯ», а за ним фрагменты моих тренировок по пути в Техас. В изумлении я закрываю рот ладонью. Дерек, пока я тренировалась, не в игры играл и не эсэмэски посылал. Он снимал меня на телефон, а я на него все это время кричала. В самом конце на экране слова «ЭШТИН ПАРКЕР, КИКЕР». Все аплодируют. Дерек так подстроил. Как он нашел Кэйти Кэлхаун? Как уговорил ее сюда прийти? Зачем?

– Эштин, ты талантлива. Я это оценила, – замечает Кэйти. Дав мне напутствие и ответив на мои вопросы, она встает.

– А вы не знаете, куда ушла миссис Уортингтон? – спрашиваю я.

– Она в баре. – Кэйти машет ей, миссис Уортингтон поднимает зонтик в ответ.

У меня все еще кружится голова, а Кэйти кладет на стол передо мной конверт.

– Удачи тебе, Эштин, – говорит она. – Я за тебя болею.

Кэйти уходит. Никто из присутствующих в ресторане не знает, кто это, хотя она одна из немногих женщин, игравших в университетский футбол. Она первопроходец, настоящая легенда.

Кладу руку на конверт. Почерком Дерека там написано: «Когда прочитаешь, переходи дорогу и иди к Бобу[24]». Боб – это такая огромная серебристая скульптура из металла в Миллениум-парке. Я смотрю на миссис Уортингтон: она держит наш счет и знаками показывает мне уходить.

Засунув письмо в карман, я выбегаю из ресторана. Хочу только одного: броситься к Дереку и обнять его. Конечно, он здесь, возле Боба. С трудом сдерживаюсь, чтобы не выскочить прямо на мостовую. Приходится вместе со всеми, вытягивая шею, ждать на тротуаре зеленого сигнала. Дерека не видно.

Когда светофор наконец меняется на зеленый, я вместе с остальными пешеходами устремляюсь на другую сторону, с беспокойством высматривая парня, у которого вдруг появилась цель… Надеюсь, эта цель – быть со мной. Я сказала Дереку, чтобы он боролся за себя всеми силами, так он и сделал. На меня обрушивается правда. Я считала, что он меня покинул, а он в это время делал все, чтобы доказать, насколько я ему небезразлична.

Возле Боба я встречаю сестру, Джулиана, Фалькора и папу. Джулиан протягивает мне коробку «Скитлс».

– Дерек велел отдать это тебе, – говорит он. – Открой ее.

Я заглядываю внутрь коробки. Ни одной фиолетовой. Брэнди указывает на растущее поодаль дерево.

– Нам велено сообщить тебе, чтобы ты ждала у того дерева.

– Ждала чего? – спрашиваю я.

Папа пожимает плечами.

– Где Дерек? – не унимаюсь я. Мне нужно его увидеть, поговорить с ним, сказать, что готова бороться за него, за нас. Вместе у нас получится. Если придется еще ждать, меня просто разорвет на части.

Ни сестра, ни племянник, ни папа не дают никаких подсказок, и мне ничего не остается, как следовать их указаниям. Возле дерева фиолетовые «Скитлс» лежат в форме сердца.

– Эй, Эштин! – раздается голос Дерека откуда-то с противоположного конца парка. – Внимание!

Он появляется с другой стороны, на нем футбольная форма Старшей школы Фремонта, в том числе шлем и наплечники. В руках он держит мяч. С безупречной точностью он кидает мяч мне. Тот прилетает прямо в руки, но нервы берут верх, и я роняю его. Он снимает шлем.

– Ты совершила фамбл[25], – широко улыбаясь, говорит он. Подбежав ближе, он стоит прямо передо мной, а у меня сердце замирает, когда я вижу его хитрые блестящие глаза и точеные черты.

– Да уж.

– Это был безупречный удар, – говорит он. Мяч он бросил через весь парк, практически через запруженную людьми улицу. И попал точно в цель. – Почему же ты не поймала его, милашка?

– Потому что я волнуюсь, и сердце выскакивает из груди.

Одна сторона рта у него чуть загибается вверх. Передо мной стоит футболист. Но Дерек больше не играет в футбол. Может, раньше был футболистом, но это до того, как умерла его мама. Я не буду заставлять его играть. Он же сказал, что принял окончательное решение, так что…

– Дерек, а почему ты в свитере и во всей остальной экипировке? И зачем ты приехал?

– Я вступил в команду. – Он пожимает плечами. – Я подумал, что таким образом смогу проводить время со своей девушкой. Знаешь, она кикер во Фремонте. И притом отличный игрок.

Я касаюсь его лица.

– Спасибо тебе за обзор лучших моментов. И за Кэйти Кэлхаун. Просто не представляю, как тебе это удалось.

– Ну, скажем так, твоя команда обожает своего капитана. – Он берет меня за руку. – А письмо?

– Письмо? – Я достаю его из кармана. – Я еще не читала. – Найти Дерека было гораздо важнее.

Он просит меня вскрыть конверт. Разорвав его, я достаю письмо. Читаю и уже до конца понимаю, чего он достиг за прошедшую неделю. Опустив листок, я смотрю на Дерека.

– Ты добился, чтобы меня взяли в университет первого дивизиона.

– Нет. Ты получила приглашение в университет первого дивизиона. Я просто послал им обзор лучших моментов. – Он притопывает. – И сделал пару звонков.

– Ты это сделал для меня?

– Эштин Паркер, для тебя я сделаю все что угодно. – Взяв ладонями мое лицо, он наклоняется. – Я люблю тебя.

– Но ты ведь знаешь, что это значит?

– Что?

– Что тебе придется бороться, чтобы попасть в основной состав. Сейчас Брэндон Баттер впереди. А я не могу встречаться с второсортным квотербеком. Моя репутация, знаешь ли, может пострадать.

– Ты что, не веришь в меня?

– Да я не сомневаюсь, что ты все сможешь. Как-никак, ковбой, ты уже добился невозможного и заставил меня влюбиться в тебя.

– Невозможного, говоришь?

– Угу.

Он смеется.

– Если память мне не изменяет, ты прямо вся растаяла, как только первый раз увидела меня в сарае.

– Дерек, ты перевираешь факты. Я помню, что, когда впервые увидела, то пырнула тебя вилами.

– А это из-за того, что ты подпала под чары красоты семьи Фиц.

– Спустись на землю. Ты выглядел, как бандит. А если ты еще раз скажешь о себе в третьем лице, назвав Фицем, у нас все кончено. – Я меряю его взглядом. – Даже если ты в этой форме самый привлекательный парень на свете, и если бы мы были дома, я бы… я бы…

– И что бы ты сделала? – интересуется он, наклонившись ниже и касаясь губами моих губ.

Обвив руками за шею, я целую его.

– Фиц вернулся, – говорит он, когда мы отрываемся друг от друга, чтобы отдышаться.

– Да-а, и кстати, скажи ему, что его девушка рассчитывает на победу в этом сезоне.

– Победа у него уже есть, – лучась своей неотразимой улыбкой, говорит Дерек.

Благодарности

Спасибо Эмили Истон и всему штату «Walker Books for Young Readers» за то, что они отважно ждали, пока я несколько раз переписывала эту книгу. Также хочу выразить мою самую искреннюю благодарность моему агенту, Кристин Нельсон, которая в прямом смысле подала мне руку, когда я нуждалась в ее беззаветной поддержке и поощрении. Думаю, что немало седых волос у вас обеих появилось из-за меня – простите!

Карен Харрис и Рут Кауфман не только отличные друзья, но и великолепные партнеры по критическому анализу. Без вас двоих Дерек и Эштин так и не влюбились бы друг в друга. Действительно, слова не в состоянии выразить, как я благодарна за вашу беззаветную дружбу и помощь. Вы обе – удивительные и бескорыстные и останетесь мне друзьями на всю жизнь.

Мой ассистент, Мелисса Джолли, помогала мне проводить «мозговые атаки», была хорошим слушателем и дополнительным партнером по критическому анализу, когда мне было нужно. Тысячу раз спасибо за то, что последние четыре года помогала мне оставаться в здравом уме.

И как не упомянуть Роба Эдельмана, который доказывает мне, что жизнь – это не то, что ты знаешь, кого ты знаешь или какой ты внешности. Жизнь – это как ты умеешь пошутить над членами семьи и людьми, которых больше всего любишь. Роб, ты и так знаешь, что являешь собой образец величия, так как все время напоминаешь мне об этом.

Моя семья, без сомнения, заслуживает публичной благодарности! Спасибо Моше, Саманте (у которой, как и у Эштин, аллергия на фиолетовый краситель), Бретту и Фрэнсис – мы сборище сумасшедших, но ни с кем другим я бы не хотела разделить этот головокружительный жизненный аттракцион.

И наконец, хочу поблагодарить своих поклонников, учителей и библиотекарей, которые интересуются моими книгами – это из-за вас я продолжаю писать! Я бы не достигла того, что имею сегодня, если бы вы не рассказывали обо мне друзьям, студентам, коллегам.

Как и раньше, меня можно найти на фейсбуке и в твиттере – увидимся!