Симона Элькелес - Нарушай правила

Тренер Смарт, не спеша, вместе со мной просматривает результаты за неделю, я вся сжимаюсь.

– Эштин, результаты у тебя за эту неделю невысокие, – говорит он. – И агенты с тренерами не дали о тебе тех отзывов, на которые ты, наверное, надеялась, однако тренеру Беннетту удалось устроить тебе на следующей неделе интервью в Северо-Западном университете. Ничего не обещаю, но они как минимум не прочь с тобой побеседовать.

Я должна с ума сходить от радости при одном упоминании возможности поговорить с тренером университета конференции Большой десятки. Даже не знаю, что со мной. Просто как только Дерек сообщил, что переезжает в Техас, мне все стало как-то… нерадостно.

– Независимо от результата, все мы в «Элит» верим, что ты достигнешь своих целей. – Тренер Беннетт сердечно улыбается и протягивает мне руку. – Мы, конечно, будем в предстоящем сезоне следить за результатами твоей команды. Желаем тебе всего хорошего.

Я пожимаю им руки.

– Спасибо вам обоим за предоставленную возможность, – говорю я.

Взяв из общежития сумку, жду появления лимузина. Мне позвонили накануне и сообщили, что миссис Уортингтон организовала служебный самолет.

В маленьком самолете я сижу рядом с Дереком. Бабушка настояла на том, чтобы полететь с нами. Говорит, что поможет Дереку собрать вещи. Дерек возражал, но она сделала по-своему.

Мне трудно не чувствовать, что Дерек рядом. Когда мы добираемся до дома, Джулиан с широкой улыбкой бросается к Дереку, и сестра выносит печенье с желтой глазурью, которой выведены слова «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ». Есть его я не могу. Оно напоминает мне о вечере в доме бабушки Дерека, когда он наконец высказал все, что так долго держал в себе.

– Меня зовут Брэнди. А вы, должно быть, Лиз! – радостно говорит сестра. Миссис Уортингтон кривится, когда Брэнди называет ее Лиз, а не Элизабет или миссис Уортингтон, но Брэнди этого не замечает. – Как приятно, что вы прибыли к нам с маленьким визитом. Дерек, скажи, супер, что бабушка у нас?

– Не, не супер, – говорит он.

Миссис Уортингтон шлепает его сумочкой.

– Внуку не хватает умения вести себя в обществе, но я собираюсь это исправить.

– Где папа? – меняя тему, спрашиваю я.

– Смотрит телевизор. – Сестра показывает на «берлогу».

Я заглядываю внутрь.

– Пап, мы вернулись.

Он кивает, как будто я отлучалась ненадолго – в магазин ходила.

– С нами еще бабушка Дерека приехала, – добавляю я, жестами давая ему понять, чтобы встал и поздоровался.

Он поднимается, знакомится с миссис Уортингтон и тут же уходит обратно в «берлогу» к своему телевизору.

– Необщительный мужчина, – бормочет миссис Уортингтон, прохаживаясь по дому в целях осмотра.

– Папа довольно замкнутый, – объясняю я.

– Гм… – Миссис Уортингтон откусывает кусочек от печенья и тут же выплевывает его в салфетку. – Дорогуша, ты хочешь, чтобы мы отравились или просто сломали зубы?

Брэнди смеется:

– Признаюсь, пеку я не очень хорошо.

– Понятное дело. – Миссис Уортингтон треплет Брэнди по щеке. – Надо тебя на кулинарные курсы отправить, дорогуша. А то внука угробишь.

Брэнди прыскает со смеху, считая это шуткой миссис Уортингтон. Я-то не думаю, что она шутит, но сестре, наверное, лучше ни о чем не догадываться. По дому разносится глухой лай, и появляется Фалькор – подбежав ко мне, он осыпает меня слюнявыми поцелуями.

– А это Фалькор.

– Фу! Эштин, дорогая, пожалуйста, пусть животное прекратит мусолить тебя своим языком. Это ужасно негигиенично.

Дерек встает на колени, и Фалькор тут же забывает обо мне. Собака переворачивается на спину, а Дерек чешет Фалькору пузо и говорит, что скучал по нему. Устроив миссис Уортингтон в моей комнате, мы собираемся в кухне, и Дерек сообщает сестре и Джулиану о своем решении переехать в Техас. Улыбка сползает с лица Брэнди.

– Но ты же мой брат, – кричит Джулиан. – Не хочу, чтобы ты переехал в Техас. Не уезжай!

Сестра остолбенела, взгляд стеклянный.

– Уверена, Джулиан, что Дерек очень хорошо обдумал свое решение, – говорит она грустно. – Ему нужно делать так, как, по его мнению, лучше.

– Прости, старик. – Дерек протягивает руку Джулиану, но племянник отворачивается от него и убегает наверх. Дерек с мрачным лицом идет следом.

– Вот, подвела мужа, – вздыхает Брэнди и бессильно опускает руки. Вид у нее совершенно разбитый. – Ничего у меня не получается, за что ни берусь.

– Неправда. – Подойдя к ней, я кладу руки ей на плечи и успокаиваю. – Ты прекрасная мама, Брэнди, и Джулиан чудесный мальчик. Ты обошлась без чьей-либо помощи, а он такой смышленый и восприимчивый.

Она пожимает плечами, вытирая слезы, которые струятся по ее бледному лицу сердечком.

– Ты уже сказала, что я дерьмовая сестра. Теперь я еще и ужасная мачеха. Надо было остаться в Калифорнии.

– Нет. – Теперь уже я ее обнимаю по-настоящему, слезы текут и у меня. Она обнимает меня в ответ, и я едва сдерживаю рыдания. Когда Дерек уедет, то увезет с собой часть меня, и я эту безысходность в одиночку не переживу. Я устала, мне грустно, и я не хочу больше быть сильной. – Ты нужна мне, Брэнди. Нужна как старшая сестра, и я очень рада, что ты вернулась.

– С тобой все в порядке? – спрашивает она, отпрянув от меня.

– Нет, – качаю головой я.

Она вытирает мне щеки и понимающе смотрит скорбным взглядом.

– Речь идет о вас с Дереком, да?

Я киваю, не в состоянии говорить. Она берет мое лицо в свои ладони.

– Я с тобой, сестричка. Извини, кажется, это все из-за меня.

– Что это здесь за стихийное братание? – входя в кухню, интересуется миссис Уортингтон. – Клянусь, у вас здесь, как в похоронном бюро: все рыдают. Знаете универсальное средство исцеления?

– Какое? – спрашивает Брэнди.

Утерев слезы, я жду ответа.

– Спа-процедуры. – Взяв мобильник, она набирает номер. – Гарольд, погугли там у себя и найди мне приличный спа-салон во Фремонте, штат Иллинойс. Закажи на вечер массаж и процедуры для лица на троих. – Она отключается, но тут же перезванивает. – Пожалуй, закажи на четверых. Отец Эштин еще брюзгливее меня и уж точно нуждается в помощи.

– Лиз, думаю, папа в спа не пойдет, – говорит Брэнди после второго звонка.

– Пойдет, пойдет, – уверенно говорит бабушка Дерека. – Уортингтонам не отказывает ни один человек. И если ты еще раз назовешь меня Лиз, мне придется вырвать эти твои перекрашенные космы.

ЭШТИН СЧИТАЕТ, что мне нужна цель. И теперь она у меня есть – правда, не совсем цель, а, скорее, миссия. Решил до отъезда разобраться в сарае. Когда я приехал сюда, он был грязный и заброшенный, но моими стараниями приобрел новую жизнь. Я покрасил его и починил сломанные перекладины в крыше и стенах. Сегодня утром решил разобраться внутри, так что сарай будет как новенький. Я все оттуда выгреб и отправился в строительный магазин за новыми полками, чтобы не срывались со стен, да еще фанеры прихватить на новый пол. Я даже выложил плиткой рабочую поверхность стола, так что здесь теперь чисто и раздолье для работы.

Утром за Эштин заехал Виктор, и они укатили на тренировку. Со мной она не разговаривает. Да и Джулиан тоже. Я пообещал ему приезжать раз в несколько месяцев – бесполезно. Сказал, чтобы я отстал, и не смотрит в мою сторону. И так уже два дня. Отойдя на шаг, я осматриваю, что уже сделано.

– Неплохо для одного дня работы.

Рядом со мной Фалькор – тяжело дыша и усиленно виляя хвостом, он, естественно, соглашается.

– Господи, что ты делаешь, Дерек? – кричит бабушка с веранды. Она идет ко мне по траве, которую опять пора стричь. Ну, хотя бы задний двор уже не похож на поляну с сорняками, а выглядит более-менее прилично.

– Привожу сарай в порядок.

– Найми кого-нибудь.

– Зачем мне кого-то нанимать, если я сам могу?

Она поднимает властный палец.

– Потому что это развивает экономику. Когда ты кого-то нанимаешь, у этого человека появляются деньги, чтобы покупать товар. Дерек, это простая экономика.

Надо отдать должное бабушкиной фантазии. Она на самом деле верит в чепуху, которая срывается с ее губ.

– Просто я делаю сам, – говорю я.

Она вздыхает:

– Ну ладно. Только… потом помойся, чтобы не выглядеть человеком с улицы.

Она уходит, я смеюсь ей вслед. Если честно, бабушка чертовски забавная и частенько делает какие-то вещи, которые напоминают мне маму, – например, спит на самом краешке кровати и прикрывает ладонью рот, когда смеется. С другой стороны, когда она ведет себя как сноб, это ужасно раздражает, и мне за нее стыдно. Хотя она и планирует за следующие девять месяцев до окончания школы, пока буду жить у нее, сделать из меня свое подобие, я намереваюсь за это время выбить из нее снобизм. Задачка не из легких, это как пить дать.

В пять часов бабушка заявляет, что приглашает всю семью в город на ужин. Оказывается, она зарезервировала стол в «Памп-рум» – ресторане, который считается очень модным местом, и там обедают все знаменитости Чикаго. За последние пару дней Гас смекнул, что лучше следовать бабушкиным указаниям, чем спорить с ней. Я думаю, что ему как раз и не хватало такой сумасшедшей дамы, вынуждающей его общаться с членами своей семьи, а не избегать их. Я бы, конечно, тоже пошел, но, честно говоря, весь ужин смотреть через стол на Эштин, зная, что вскоре уезжаешь от нее, – такое не назовешь весело проведенным вечером.

Я как раз заканчиваю с сараем, на улице вдруг стемнело. Взяв из дома фонарик, я прибиваю полки и развешиваю по стене инструменты.

– Прекрати, или я вызову полицию! – раздается за спиной знакомый женский голос.

В дверях Эштин с привычным оружием в руках в виде вил. Темно, только металл поблескивает в свете фонарика. Чуть улыбаясь, я подхожу вплотную, так что зубцы вил в паре сантиметров от моей груди.

– На самом деле ты не хочешь меня пырнуть, – заявляю я.

– Ты прав. – Она опускает оружие.

Взяв вилы у нее из рук, я выбрасываю их на улицу, подальше он своих ног.

– Что ты здесь делаешь? Я думал, ты со всеми уеха ла в город.

– Решила остаться. – Обольстительный тон ее голоса ни с чем не спутаешь.

Она подходит ближе. В тусклом свете я различаю, что на ней лишь хоккейный свитер, больше ничего. Полуодетую, я буквально пожираю ее глазами, не в силах оторваться.

Судорожно сглатываю. Темно, батарейка в фонарике стремительно садится. Когда я познакомился с Эштин, понятия не имел, что она со мной сделает. Каждый раз, находясь рядом с ней, я хочу одновременно оттолкнуть ее и притянуть к себе. Рот откроет – спортсмен, а тело под стать ангелу. Она знает, что я уезжаю, но сейчас она здесь, со мной…

– Почему ты сегодня осталась дома? – спрашиваю я.

Фонарик, мигнув напоследок, гаснет. И тогда она тянется ко мне.

– Из-за тебя, – шепчет она мне прямо в ухо.

Я ЦЕЛЫЙ ЧАС СИДЕЛА на кровати – набиралась смелости пойти в сарай. Да, Дерек уезжает, но пусть он помнит, что его беззаветно любят. Сама себя убеждаю, что надо не расстраиваться, а вобрать в себя счастье этой одной последней ночи вместе. Никогда не думала, что втрескаюсь в кого-нибудь с такой силой, особенно учитывая короткий срок нашего знакомства, но произошло именно это.

И в любовь с первого взгляда я не верила, пока не встретила Дерека. Эта любовь всепоглощающая и восхитительная, дивная и волнующая. В то же время она вызывает переживания, заставляет легко смущаться и обостряет чувства. Любовь есть. Я знаю, так как сама безумно, серьезно и безнадежно влюблена. Обвив его шею руками, чувствую его ладони на своей талии, и он привлекает меня к себе. Мы целуемся, и я открываю рот, чтобы усилить ощущение близости. Его язык у меня во рту, мой – у него.

– Вот начнем, и я не захочу останавливаться, – хриплым низким голосом говорит он.

– И я не захочу.

Не говоря больше ни слова, я закрываю глаза, а он, взявшись за низ моего свитера, медленно, словно дразня, снимает его – ткань скользит по моей сверхчувствительной коже – и отбрасывает в сторону.

В сарае темно. Я ничего не вижу, зато слышу возбужденное дыхание Дерека и ощущаю медленные чувственные движения ладоней. Протянув руки, я пробегаю пальцами по его бицепсам и крепким очертаниям безупречных рельефных кубиков на животе и мышц груди.

– Я соврала, – признаюсь я, запуская пальцы под резинку трусов-шортов и двигаясь вдоль ведущей вниз линии волос.

– М-м… когда?

– Я сказала, что мне твое тело до лампочки и что оно на меня не действует. – Я целую его шею, почувствовав терпкий мужской запах. Мои поцелуи перемещаются ниже: на грудь, на живот и дальше. – Я соврала.