Дарси погрустнела, в ее глазах появилась тоска.

Хотя мать Дарси не вызывала во мне большой симпатии, я понимал, что это ее плоть и кровь.

– Мы могли бы приезжать к ней.

– А как же экзамены? – тихо спросила она. – Отец очень хотел, чтобы я получила отличный аттестат и поступила в университет. Это была его мечта.

Я знал, что это слова ее матери, того самого человека, который с утра не может встать с постели без порции джина; того самого человека, который из-за опьянения частенько ходит под себя; того самого человека, который лично показал дочерям, как добавлять в водку диазепам, чтобы быстрее вырубиться.

Я бы не решился признать это, поскольку это звучало бы нелепо и некрасиво с моей стороны, но иногда, когда я сильно напивался, мне начинало казаться, что Дарси было бы лучше жить со мной, ее учителем математики, чем оставаться в одном доме с собственной матерью, чье психическое здоровье ухудшалось с каждым днем.

– Твой отец хотел бы, чтобы ты была счастлива, – серьезно сказал я. Я был уверен, что прав. Какой отец хотел бы иначе? В этом смысле то, что он был мертв, мало что меняло. – А университет… Возможно, это не для тебя. Как насчет кулинарной академии? В Италии есть подобные заведения.

Да, они действительно там были. В последние несколько дней я изучал соответствующие материалы, часами просиживая в библиотеке.

– Ты правда считаешь, что я могла бы этим заниматься? – Она заколебалась.

Всегда, когда мы затрагивали тему ее матери, Дарси ощущала определенную неуверенность.

– Да, – твердо ответил я. И знал, что не лгу. Если в мире существовала девочка, которая могла добиться успеха в жизни, то ею была именно Дарси. – Дарс, ты хочешь это сделать? Потому что, если хочешь, то так мы и поступим. Это будет прекрасно.

Она молча смотрела на меня.

– Да! – наконец выдохнула она. – Давайте так и поступим, мистер Л. Давайте уедем в Италию!

После этого мы просто смотрели друг на друга, дыша в унисон и размышляя о значимости принятого нами решения. Казалось, мы вот-вот спрыгнем с высокого утеса, не зная, что нас ждет внизу.

Очнувшись, Дарси вздохнула.

– Пора идти. Я сказала маме, что вернусь к десяти.

Она принялась оглядываться по сторонам в поисках своих вещей. В этот момент я кое-что вспомнил.

– Чуть не забыл.

– Что?

– Прости, что так долго, но… – Я сунул руку под стол и протянул ей бумажный пакет. – Я записал их названия на бумажку, но потом потерял ее. А на прошлой неделе нашел в кармане.

Дарси удивленно смотрела на пакет.

– Что это?

– Открой.

Там оказались три книги: «Зимняя коллекция Делии Смит», «Поваренная книга Ривер Кафе» и, возможно, самая толковая – «Страсть к макаронам» Антонио Карлуччио.

– Это те книги, которые у тебя забрала тетя.

Дарси смотрела на них дольше, чем я ожидал. На секунду мне показалось, что она думает, как объяснить мне, что кто-то уже успел заменить их. Но когда она наконец посмотрела на меня, в ее глазах стояли слезы.

– Почему ты сделал это для меня?

– Потому что люблю тебя, – ответил я, что было чистой правдой.

Она поцеловала меня в губы, вымазав щеку слезами.

– Спасибо тебе. Мне они очень нравятся. Я люблю тебя, мистер Л.

– Зови меня Тодд, – пробормотал я, целуя ее так страстно, как никогда прежде. – Зови меня Тодд.

Я посадил ее на стол, заваленный тетрадями, и мы занялись сексом – таким страстным и жестким, какого у нас еще не было.


Несколько часов спустя я неожиданно проснулся.

За окном было темно и тихо. Я не понимал, что меня заставило так резко очнуться от сна. Мне не снился кошмар, я не думал о Мак-Кензи, Соне Лэрд или членах национального общества по предотвращению жестокого обращения с детьми, пытавшихся поджечь мой дом. Но в доме стояла такая звенящая тишина, что мне стало не по себе.

Я решил спуститься и выпить воды, потому что именно так поступал в школе, когда девочки начинали биться в истерике из-за мальчиков, месячных или оценок. Это помогало мне прочистить мозги.

Когда я зашел в гостиную и начал пробираться в сторону кухни, снова появилось странное ощущение, что за мной наблюдают. Я резко обернулся, желая доказать себе, что бояться нечего, и чуть не рухнул на пол от страха.

Соня Лэрд сидела на моем диване, словно жуткая восковая фигура.

– О боже!

Она ничего не сказала, продолжая сидеть без движения. Лишь ее губы слабо шевелились, словно она находила забавным то, что я от страха прижался к стене.

– Что происходит, Соня? – Я удивился, как быстро мой страх превратился в ярость. – Как ты попала сюда, черт побери?!

– Это Норфолк, Тодд, – ответила она, закатив глаза. – Никто не запирает двери.

Мне хотелось сказать ей, что так происходит, потому что местные жители не знают о существовании рыжеволосой бестии вроде Сони, которая бродит по району и пытается открыть каждую дверь. В такой ситуации лучше запираться на все засовы.

– Классные трусы, – заметила она, кивнув в сторону моего паха.

По какой-то причине ее слова взбесили меня даже больше, чем сам факт присутствия в моей гостиной.

– Какого хрена ты здесь делаешь? – крикнул я. – Отвечай, или я вызову полицию!

Соня рассмеялась, словно я произнес какую-то забавную шутку. Это меня не особенно удивило, учитывая, что у нее мозгов было как у амебы на транквилизаторах. Она медленно подняла длинный указательный палец и поднесла его к губам. Я представил, как эти пальцы царапают кожу и выковыривают глаза. Это были злые пальцы.

– Тихо. Я не думаю, что ты действительно хочешь вызывать полицию. Не так ли?

Я понял, что она все знает. Даже у Сони не хватило бы смелости ворваться в мой дом посреди ночи без веских улик, которые она готова была швырнуть мне в лицо.

Ей удалось привлечь мое внимание. Сложив руки на груди, она смотрела на меня с довольной улыбкой. Наверное, так улыбался я, когда шутил по поводу ее груди в Венеции.

– Так-так, мистер Лэндли. Какой вы обаятельный, трахаете школьницу… – Она кивнула на пустую бутылку от вина и бокалы на кофейном столике. – И поите ее алкоголем. Зачем? Она не хочет трахаться, когда трезвая?

– Заткнись, Соня! – прорычал я, еле сдерживаясь, чтобы не подбежать и не заехать кулаком по ее самодовольной физиономии.

– А то что?

Я не хотел сразу ей угрожать. Сначала мне хотелось услышать, что она скажет.

– Скажи, чего ты хочешь, – невозмутимо сказал я.

Мне нужно было казаться спокойным, словно меня эта ситуация совершенно не тревожит.

– Я следила за вами. – Она вздохнула, тряхнула головой и закинула ногу на ногу. – За тобой и Дарси Рид. Везде.

Наступила тяжелая тишина.

Я ни на секунду не усомнился в ее словах. Я много недель чувствовал, что за нами кто-то наблюдает. Теперь я знал, кто это был.

– Точно. – Соня улыбнулась, и я понял, что она давно ждала этого момента. – Я следила за вами, и у меня есть фотографии.

Она нагнулась и достала из красной сумочки, стоявшей у ее ног, небольшой фотоаппарат-мыльницу.

У меня внутри все сжалось. Я сделал шаг к ней и протянул руку.

– Отдай его мне! – прорычал я.

Соня рассмеялась.

– Как грубо! Разве вас не учили вежливости, мистер Лэндли?

Было очевидно, что Соня не послушается меня, а если я начну орать, может совершить какую-то глупость. Однако мне надо было быстро решить эту проблему, а потом выставить ее из дома и подумать.

– Соня, – дрожащим голосом начал я, словно она держала в руке направленный на меня револьвер, – отдай мне его. Сейчас же.

Она улыбнулась.

– Или что?

– Поверь мне, тебе лучше не знать.

Соня смерила меня презрительным взглядом.

– Если ты прикоснешься ко мне, – ответила она, – я позову на помощь.

В этом я не сомневался. Я слышал, как она поет, и, хотя у нее не было голоса, ее легким позавидовал бы любой ныряльщик.

– Поэтому, если не хочешь, чтобы полиция узнала, чем ты занимаешься, Тодд, – продолжила она, – стой там, где стоишь.

Я вдруг понял, что она будет меня шантажировать. Она собиралась использовать эти фотографии, чтобы получить все, что захочет.

Конечно, зачем бы еще она их делала?

В подобной ситуации мне оставалось лишь делать хорошую мину при плохой игре до тех пор, пока не появится возможность выкрутиться.

Честно говоря, такая перспектива меня не особенно радовала, но выбирать не приходилось. Соня застала меня врасплох, о чем говорил хотя бы тот факт, что я стоял перед ней в одних трусах.

– Хорошо, ты победила. – Я даже хлопнул несколько раз в ладоши. – Так какого черта тебе нужно?

Соня снова улыбнулась.

– Ну вот, – промурлыкала она, – теперь ты начал задавать вопросы.

– Хватит ходить вокруг да около, – прошептал я дрожащим голосом.

Я лелеял слабую надежду, что она захочет денег, поэтому попытался вспомнить, сколько у меня сбережений. Я собирался внести их на депозит в банк или вложиться в тратторию, но с радостью бы потратил их на то, чтобы избавиться от Сони.

Но Соня не хотела денег. Поправив волосы, она улыбнулась мне.

– Разве вы не помните, мистер Лэндли? Я ведь уже говорила вам. Я хочу, чтобы вы вели себя вежливо.

Я сглотнул. Соне явно не нужны были мои деньги. Меня шантажировали в моей собственной гостиной, в то время как я стоял в одних трусах и ничего не мог сделать!

– Что?

– Я хочу, чтобы ты сказал, что тебе жаль, – четко выговаривая каждое слово, ответила Соня. – Ты скажешь, что тебе очень жаль, что все эти месяцы ты относился ко мне, как к дерьму. Ты извинишься за то, что не обращал на меня внимания и выставлял идиоткой при своих друзьях-идиотах. Ты будешь просить у меня прощения за то, что смотрел на меня каждый день, как на отбросы.

«Но ты же именно такая и есть, Соня. Ты хуже самой вонючей кучи дерьма!»

Я ничего не ответил. Я вспотел. Мне хотелось прекратить все это и перестать играть в ее игру, но я понимал, что так просто это не закончится.

На секунду мне захотелось накинуться на нее и отобрать фотоаппарат, но потом я вспомнил, какой у нее громкий голос, который будет особенно хорошо слышен в Северном Норфолке, где местные жители очень любят тишину, и я, к собственному стыду, решил этого не делать.

– Да-да, – Соня крепко держала фотоаппарат в руках, – скажи, что тебе жаль, и получишь пленку.

Я представил, что мне хотелось сказать на самом деле. Я бы начал с того, что вежливо поинтересовался, все ли у нее в порядке с головой. Затем я подбросил бы ей несколько фактов: именно она без всякой причины пустила глупый и отвратительный слух, что меня якобы выгнали с прошлой работы; именно она считала нормальным отчаянно флиртовать с другим мужчиной, хотя у нее был парень, а потом злиться на него за то, что ее флирт не достиг цели; именно она пришла ко мне домой, одетая как проститутка, в одном белье, стилизованном под костюм Санта-Клауса, и потребовала, чтобы я ее соблазнил. Мысль о том, чтобы извиняться перед этой женщиной, казалась мне отвратительной. Но когда я посмотрел на фотоаппарат в ее руках, то понял, что выбора у меня нет.

«Если она хочет только извинений, забудь о гордости и сделай это. Подумай о Дарси. Сделай это!»

Я сделал над собой усилие и произнес:

– Мне очень жаль.

У меня было ощущение, будто я пытаюсь запихнуть в себя какую-то отвратительную пищу вроде недожаренного яйца или свежих моллюсков. Я сказал это высоким голосом, который очень мало был похож на мой, но Соня, вероятно, этого не заметила. Она выглядела довольной.

– Правда? – спросила она, скрестив руки на груди и наслаждаясь каждой секундой. – Насколько вам жаль, мистер Лэндли?

Мне следовало догадаться, что так просто это не закончится. Одних слов будет недостаточно, чтобы удовлетворить Соню и заставить ее покинуть мой дом. Но я все равно цеплялся за надежду, что если буду ей подыгрывать, то смогу заполучить фотоаппарат и одержать верх. Я всегда мог насыпать соли в ее утренний чай, спустить шины в обед, случайно подставить ножку, когда она будет возвращаться с уроков. Я мог начать продолжительную кампанию по отмщению, потенциал которой был безграничен. В этом я пытался себя уверить.

– Мне очень жаль, – повторил я.

– Правда?

Я кивнул. Во рту у меня пересохло.

«Хорошо, ты получила, что хотела. Теперь давай сюда этот чертов фотоаппарат!»

Покачав головой, Соня поцокала языком. Мне захотелось заехать ей в челюсть.

– Ты должен будешь показать мне, насколько тебе жаль. Слов недостаточно.

У меня внутри все похолодело.

– Что?

Она снова улыбнулась и медленно произнесла, смакуя каждое слово:

– Опускайся на свои чертовы колени и моли о прощении.

Я удивленно уставился на нее. Я не мог поверить, что она говорит серьезно. Я не собирался этого делать.

– Ну же, Соня, – прорычал я, с трудом сдерживая ярость, – ты получила, что хотела.