Дэни Аткинс - Наша песня

Я наклонилась и, хотя глаза Дэвида по-прежнему оставались закрытыми, заставила себя поверить, что он сможет меня услышать.

– Я буду ждать тебя. Вот здесь. – Я поцеловала его в губы, ощутив соленый привкус слез, стекавших на них. – Я до сих пор помню обещание, которое ты дал мне шесть лет назад. Очень надеюсь, что ты тоже.

Его глаза приоткрылись, совсем чуть-чуть, словно для этого требовались невероятные усилия. Очень медленно он кивнул.

Элли

Скрип открываемой двери резко вырвал меня из воспоминаний, словно меня рывком выбросило на поверхность из бурлящего водоворота. В комнату вошла совсем другая Шарлотта. Эта шла гораздо медленнее, неуверенно переставляя ноги, словно мучительно вспоминая, как нужно ходить. Глядя перед собой невидящими глазами, она на ощупь прошла вдоль ряда стульев и тяжело опустилась на один из них. Она села чуть сбоку, не поворачиваясь в мою сторону и бессмысленно уставившись в окно, за которым не открывалось никакого вида. Я заметила, как она сунула руку в дорогую на вид сумочку и вытащила небольшой комочек смятых салфеток, которые спрятала в сжатой ладони.

Она выглядела словно громом пораженная, и помимо своей воли и всего, что я дала себе зарок чувствовать или не чувствовать во все эти годы, я просто не могла продолжать молчать.

– Все… все в порядке? – Эти слова вполне могли претендовать на звание самого смешного и бессмысленного вопроса. Было же совершенно очевидно, что в тот вечер весь заведенный порядок рухнул в пропасть, причем для нас обеих.

Шарлотта медленно повернула голову, словно ей приходилось заново учить мышцы выполнять команду. В ее глазах, которые он предпочел моим, пожелав смотреть в них каждое утро, стояли слезы, которые она с трудом сдерживала.

– Прекрасно. Все просто прекрасно. – Губы ее сильно дрожали, когда с них сорвалась эта ложь.

Я начала нервно крутить на безымянном пальце золотое обручальное кольцо. Ощутив во рту медный привкус, поняла, что непроизвольно закусила губу, когда воспоминания о прошлом – о Дэвиде – отвлекли меня от того, о чем мне следовало думать. Именно Джо должен был занимать все мои мысли и требовать всей моей энергии, и никто больше. И тем не менее Дэвид и все, что произошло между нами, словно рудная жила, пронизывали мой монолитно-прочный брак с другим мужчиной. Цепь непостижимых и загадочных случайностей, подобно рояльной струне, тянулась через всю мою жизнь, и сегодня вечером прошлое и настоящее сплавились воедино в огненном горниле. Сколько же раз за все эти годы я втайне задавала себе один и тот же риторический вопрос: «Как бы сложилась моя жизнь, если бы я связала ее с Дэвидом, а не с Джо?» И вот теперь я получила ответ: я бы оказалась здесь, в скучной и бесцветной больничной комнате для посетителей. Именно тут, сидя в полутьме в ожидании известия, доживет ли до утра мой любимый человек. Единственный вопрос… какой именно?

Элли. Девять лет назад

В итоге Дэвид все-таки позвонил, причем в самый неподходящий момент, который только можно было себе представить: когда я вместе с семьей собиралась приступить к рождественскому обеду.

– Я отправил эсэмэски на мобильные телефоны практически всех участников оркестра, но ни один из них не знал, кто же ты, черт возьми, такая. Кое-кто из них даже не помнил, что ты тогда вообще с ними играла. Ты оказалась Золушкой-горнисткой, сбежавшей в полночь. Я даже начал думать, что ты мне привиделась. Потом, в конце концов, я выяснил, что единственный человек, знавший твое имя, находился высоко в Гималаях, куда отправился на рождественские каникулы. И, между прочим, кто так делает? – Дэвид наконец-то умолк, чтобы перевести дух.

Мне удалось подавить душивший меня смех, прежде чем я холодным тоном ответила:

– Извините, а кто это говорит?

Повисла недолгая пауза, но он в подобные игры играл куда лучше меня.

– Очень смешно, оркестранточка, – откликнулся он, и я четко знала, что он улыбается. – Посмотрим, станешь ли ты смеяться, когда я переправлю тебе свой счет за мобильную связь.

Я скривила губы. Макс был прав. Я действительно создала ему чрезвычайные трудности. Но даже если это и стало испытанием, пусть и непреднамеренным, нельзя было отрицать, что он его выдержал.

Во время рождественских каникул Дэвид звонил мне каждый день, тем самым подтверждая то, что я уже знала о его решимости и возможности платить за звонки. Думаю, выражаясь старомодно, это можно было назвать своего рода ухаживанием. В эти недели за время поздних телефонных разговоров, мне кажется, мы узнали друг друга гораздо лучше, чем если бы встречались в реальной жизни.

И все же, когда наступил январь и начался новый семестр, я снова разнервничалась, когда он предложил меня встретить.

– Когда ты возвращаешься? – спросил он, и я повернулась на кровати, чтобы при свете настольной лампы взглянуть на календарь. Было начало второго ночи, мои родители давным-давно спали, и этот телефонный разговор, как и многие остальные, затянулся почти до самого утра.

– В субботу, десятого января, – ответила я шепотом.

– Это что, тайна? – прошептал он в ответ. – Обещаю, что никому не скажу.

Я тихонько хихикнула в темноте. Он все еще казался мне невероятно забавным. Во время этих разговоров с ним я, наверное, смеялась больше, чем за все прошлые годы. Он медленно вытягивал из меня другую, более веселую и беззаботную Элли. И она мне очень даже нравилась.

В конце концов мы договорились встретиться в одном из студенческих баров. Я отказалась от его приглашения на ужин – слишком интимно – и от предложения встретить меня на вокзале – слишком прозрачный намек на возможные отношения.

Сердце мое начало колотиться сильнее, когда я вошла в бар, и чуть не выпрыгнуло из груди, когда Дэвид отвел взгляд от человека, с которым говорил, и медленно повернулся в мою сторону. Я не помню, как пробиралась к нему сквозь плотную толпу, и этот путь через бар остался в моей памяти темным пятном. Звучавший вокруг меня резкий смех неожиданно смолк, в ушах остался лишь какой-то свистящий звук. Он отдаленно напоминал шум прибоя, что вполне соответствовало моим ощущениям, поскольку мне казалось, что меня влечет к нему с той же неотвратимостью, с какой Луна вызывает приливы и отливы. Мною управляли невидимые и могучие силы. Я подошла к месту, где он стоял, и неуверенно остановилась напротив. Вдруг привязанность, которую я к нему чувствовала, существовала лишь в телефонных разговорах? А что, если в реальной жизни противоречия, казавшиеся мне непреодолимыми, окажутся и вовсе роковыми и фатальными? Дэвид наклонился, взял меня за руку, и внезапно миллион крохотных разрозненных фрагментов встали на свои места, словно микроскопические шестеренки в замысловатом часовом механизме.

Боковым зрением я смутно различала нескольких стоявших рядом с ним друзей, которых видела на балу. Один из них, парень с какой-то смешной и несколько грубоватой кличкой, взял со стойки пол-литровую кружку светлого пива и протянул ее Дэвиду.

– А это кто такая? – спросил он. Произношение у него было чисто лондонское, куда более аристократическое, чем глубокий и мелодичный голос Дэвида.

– Это Элли. Она со мной, – объявил Дэвид, глядя на меня с уверенной улыбкой.

И с этого момента на протяжении следующих десяти месяцев так оно и было.

Я не то чтобы была готова это признать, по крайней мере, не сразу. Он мне нравился, этого отрицать я не могла, просто я не думала, что мы подходим друг другу… в отличие от него. Он крепко сжимал в своей ладони мою затянутую в перчатку руку, когда в первый вечер провожал меня домой из бара, отвергнув мои возражения, что я вполне могла дойти домой сама, поскольку проделывала это без всякого страха после занятий музыкой по крайней мере трижды в неделю.

– Вечерами, когда начинают закрываться бары и клубы, по улицам шляется масса всяких странных типов, – мрачно заметил он, легонько притягивая меня поближе к себе.

Я взглянула на него, подняв лицо, нижняя часть которого была несколько раз обмотана длинным шарфом, наподобие египетской мумии.

– А я могу быть совершенно уверена, что ты не один из этих типов? – подначила я его.

– Да, со мной ты в полной безопасности, – рассмеялся он.

Я спрятала нос в толстую шерстяную ткань и задумалась над его словами. Я знала, что физически он мне никак не угрожает, но вот эмоционально… это еще как сказать.

Через двадцать минут мы подошли к небольшому, немного обшарпанному дому из трех комнат, где я жила с соседками на втором курсе. Снаружи он смотрелся так себе, но запросы тогда у меня были скромные, да и бюджет небольшой. Дэвид смотрел на темные окна, пока мы стояли на тротуаре у скрипучей калитки с облупившейся краской, дрожа на январском морозце.

– Дома есть еще кто-нибудь? А твои соседки? – спросил он, и на какое-то мгновение я подумала, не надеется ли он, что я приглашу его зайти. Потому что этого совершенно однозначно не случилось бы. Однако в его голосе звучала какая-то странная озабоченность.

– Наверное, нет, – ответила я, выпуская из-под шарфа клубы пара. – Елена почти все время проводит со своим бойфрендом, а Лин практически живет на музыкальном отделении.

– Наверное, мне лучше дождаться, пока кто-то из них вернется, – предложил он.

– Наверное, тебе лучше отправиться домой, – возразила я.

Дэвид пожал плечами, и я с радостью заметила, что он не собирается настаивать. Он очень аккуратно взял свисавшие вниз кончики моего шарфа и медленно притянул меня к себе.

– Я понял, что очень-очень за тебя волнуюсь, горнистка, – произнес он, полностью обезоружив меня, когда его лицо оказалось так близко от моего. Так близко, что пар от нашего дыхания смешивался и поднимался вверх единым потоком, поражая меня ощущением близости. Дэвид медленно наклонял голову, давая мне достаточно времени, чтобы отстраниться или велеть ему прекратить. Но я ничего этого не сделала. Руки его очень ласково обхватили мое лицо, пальцы проникли под складки шарфа, опустив их, чтобы стали видны мои губы. От его губ веяло холодом, но когда мой рот чуть приоткрылся под их нажатием, язык его оказался теплым, словно дразня меня в ожидании ответа. Я не целовалась больше семи месяцев, и с радостью обнаружила, что еще помню, как это делается.

В ту ночь я долго не могла уснуть. Я слышала, как вернулась одна из моих припозднившихся соседок, и стала следить за ее перемещениями по дому, прислушиваясь к издаваемым ею звукам. Свист чайника на кухне, скрип ступенек, ведущих в ее спальню, шум включенной и выключенной вытяжки в ванной, пока дом наконец не погрузился в тишину. И все же сон не шел.

Внутри себя я чувствовала какое-то дрожание, словно где-то в глубине моего существа билось некое крылатое чувство, пытаясь пробить возведенную мною стену. Я не хотела связывать себя отношениями, и уж точно не с тем, кто находился так далеко от моей среды обитания, что я чувствовала себя вторгающейся в другой мир. Но в Дэвиде присутствовало нечто особенное, что притягивало меня, как магнитом, что-то такое…

Мои мысли прервало негромкое жужжание, и комнату осветило зеленовато-неоновое сияние ожившего телефона, возвестившее о входящем сообщении.

«Ты не спишь?»

Я улыбнулась в темноте и вместе с телефоном накрылась пуховым одеялом.

«Теперь уже нет», – набрала я, не вылезая из своего укрытия.

«Извини. Просто хотел убедиться, что у тебя все ОК. Прекрасный был вечер».

Я посмотрела на дисплей и провела пальцами по его сообщению. Губы у меня вдруг задрожали, когда я вспомнила прикосновение его губ. Я немного стеснялась его друзей, и не потому, что они вели себя со мной холодно, а оттого, что они очень отличались от музыкальной братии, среди которой я обычно вращалась. Я признавалась самой себе, что они были университетскими знаменитостями, а я – лишь девчонкой, которая, на свое счастье, так и останется неприметной все время своей учебы, пока по окончании ее не получит приличный диплом. Существовал ли способ соединить эти два мира? Мог бы он это сделать? А я?

«Можно мне с тобой снова увидеться?» – написал он. Не успела я ответить, как пришло еще одно сообщение: «Завтра?»

Мои пальцы принялись за дело, прежде чем я успела сообразить, насколько глупой становилась вся эта затея. «Да». Две буквы, подмигивавшие мне под темными складками одеяла, призывавшие меня рискнуть, сделать шаг за пределы привычного и уютного мирка и без оглядки рвануть через минное поле. Я сделала глубокий вдох и нажала кнопку «Отправить». В ту ночь я, как ни странно, спала крепче, чем во все несколько предыдущих недель.

Первые «наши» дни представляли собой свободный выход эмоций. Мы так часто расходились во мнениях, что казалось чудом, как судьба вообще свела нас вместе. Разумеется, на лицах друзей Дэвида всегда был написан немой вопрос, когда он куда-то с ними отправлялся, хотя это, надо признать, случалось не так часто. Даже такая банальная штука, как поход за покупками в супермаркет, становилась причиной разногласий. В год перед поступлением в университет я работала в одной из крупных торговых сетей, чтобы поднакопить денег на учебу. Я знала, когда покупать по самым выгодным ценам и когда проводятся акции на свежую продукцию. Дэвид ходил по магазинам в любое время дня и ночи – когда ему хотелось или когда у него что-то кончалось. Он тоже взял год перерыва после окончания школы, но поскольку провел его в Африке, ухаживая за лишившимися родителей слонятами, то не обладал такими глубокими познаниями в области закупок продуктов.