– Алло, мам, тут на проводе пятидесятые годы прошлого века. Они спрашивают, можно ли им вернуться, – объявил Роберт, весело сверкнув глазами.

– Да, Роберт, очень смешно, – пренебрежительно ответила его мать. – Но, несмотря на то что вы думаете, нельзя давать людям повод думать, будто за этим внезапным объявлением о скорой помолвке кроется какая-то причина. Вы же не хотите, чтобы кто-то решил, что Шарлотта в положении, не так ли? – обратилась она к своему старшему сыну.

Мы с Дэвидом обменялись обескураженными взглядами, буквально лишившись дара речи. К счастью, это не распространилось на его младшего брата. Он снова изобразил телефонный разговор.

– И жизненные установки тоже, – проговорил он в воображаемую трубку. – Да, да, конечно, я ей передам.

– Ты нынче развеселился, – заметила его мать без тени улыбки.

Роберт озорно подмигнул нам, и я улыбнулась в ответ. И тут вдруг вспомнила, как чуть было не совершила оплошность, когда Элли сказала мне много лет назад:

– Единственным светлым пятном за весь уикенд стало то, что я познакомилась с младшим братом Дэвида Робертом. Он такой славный.

– Да, неплохой парень, верно? В том смысле… что по голосу и впрямь такой, – быстро поправилась я, закусив губу при мысли, что чуть было невольно не выдала себя. Ведь на самом деле я познакомилась с обоими братьями много лет назад.

– Возможно, мы с Шарлоттой встречаемся всего лишь восемь месяцев, однако не забывай, что мы жили в одном доме, когда учились на выпускном курсе. Так что мы знаем друг друга достаточно давно. Это никоим образом не поспешное решение. На самом деле, я никогда не испытывал такой твердой уверенности за всю свою жизнь.

Роберт издал притворно громкий булькающий звук и сделал вид, что его рвет в серебряное ведерко, в котором стояла бутылка дорогого шампанского.

Вероника прищурилась и ледяным тоном произнесла:

– Я все больше укрепляюсь в мысли, что ты вообще не мой ребенок, Роберт. Полагаю, что в роддоме произошла какая-то непоправимая ошибка.

Роберт с беззаботным видом пожал плечами, и я поняла, что, если бы он то и дело не встревал со своей клоунадой, вечер прошел бы в куда более прохладной атмосфере. Вероника Уильямс повернулась на стуле и взглянула на меня.

– Очень надеюсь, что мои внуки – когда появятся на свет, – торопливо добавила она, поскольку ей показалось, что Дэвид вновь был готов возразить, – пойдут в своего отца и абсолютно ничем не станут напоминать своего дядю.


– Вот уж не ожидала, что сегодня вечером всплывет тема внуков, а ты? – спросила я, когда мы на такси возвращались в квартиру Дэвида. – Она так беспокоится о наличии наследника… словно королевская особа, – хихикнула я, уткнувшись лицом в кашемировое пальто Дэвида, которое подарила ему на Рождество.

– Сдаюсь, – ответил Дэвид, чуть дернув плечом, на которое я склонила голову. – Я перестал строить догадки по поводу мотивов моей матушки. Я лишь доволен тем, что она не сделала и не сказала ничего, чтобы выбить тебя из колеи или поставить в неудобное положение, вот и все. Я не хочу, чтобы ты пустилась наутек после встречи с ней.

«Я уверена, что Дэвид даже не заметил, как она меня унизила. Выставила никчемной и ничтожной», – призналась мне тогда Элли.

О, он заметил, Элли. Он все заметил.

– Вот погоди, встретится она с моей мамой, – сказала я, широко зевнув. – Она словно себя в зеркале увидит.

Дэвид притворно содрогнулся и обнял меня, прижав к себе.

– Думаю, сейчас нам с тобой следует кое-что обсудить, – начал он тихим голосом, чтобы не услышал таксист.

– Что?

– Детей. Ты ведь когда-нибудь захочешь детей, да? – Я закрыла глаза, понимая, что мы случайно завели самый серьезный разговор за все время наших отношений. – Разумеется, не сейчас, – продолжал Дэвид. – Я знаю, что у каждого из нас есть карьера и что ты тоже хочешь начать свой бизнес. Но когда-нибудь… – Он не закончил вопроса, и тот повис в воздухе, словно упавшая с неба драгоценная звезда.

– А тебе не кажется, что из нас могут получиться ужасные родители? У нас перед глазами далеко не лучшие образцы для подражания.

Дэвид крепче прижал меня к себе.

– Вот именно поэтому мы с тобой станем совершенно прекрасными родителями. Нам всего лишь нужно оглянуться на собственное воспитание… а потом поступать ровно наоборот.

Я улыбнулась куда-то в темноту салона такси, представляя ожидающую меня перспективу семейной жизни, словно бесценную награду.

– Я действительно хочу детей, – счастливым голосом отозвалась я. – Хочу всего. Семью, карьеру и маленькую копию тебя, чтобы все сбылось. Но у меня есть одно большое условие, которое, боюсь, может разрушить всю идиллию.

– И какое же? – Я услышала в его вопросе легкие нотки беспокойства.

– Твой брат однозначно и безоговорочно должен стать их крестным отцом.

– Согласен, – кивнул Дэвид со счастливой улыбкой, еще крепче прижав меня к себе.

Элли

Казалось, маленькая комната для посетителей внезапно наполнилась тенями из прошлого, которые я вызвала помимо своей воли. Без единого слова я встала и выскользнула в отделение. Там царил мягкий свет, за исключением сестринского поста и двух палат по обеим сторонам коридора с покрытым линолеумом полом. На какую-то секунду мне показалось, что я стою на экваторе, на равном расстоянии от противоположных полюсов. Мои проснувшиеся воспоминания манили меня к палате справа, но мое сердце, душа и все, что мне было дорого в жизни, толкали влево. Именно туда я и повернула.

В палате Джо ничего не изменилось. Его так же окружала толпа людей, ни один из которых ни на шаг не приблизился к тому, чтобы вернуть его мне. Я стояла в тени коридора и смотрела сквозь стеклянную дверь. Сердце мое рвалось к нему, а разум ужасался тому, что я могу узнать, оказавшись там.

Я влюбилась в Дэвида стремительно и безоглядно, словно земля, на которой я стояла, разверзлась у меня под ногами и обрекла на падение в бездну. С Джо все продвигалось гораздо медленнее, шаг за шагом, настолько неспешно, что вначале я даже не понимала, что происходит, пока не сделалось слишком поздно прекратить это роковое путешествие. Да мне не очень-то и хотелось его прекращать.

Элли. Восемь лет назад

Первое, что я вообще увидела в Джо, – это его задницу. Я никогда не устаю напоминать ему об этом. Во время нашей первой встречи меня вырвало через две минуты. Он также обожает мне об этом говорить.

Я доковыляла до кухни в родительском доме, чувствуя себя совершенно отвратительно. Папа на Рождество подцепил кишечную инфекцию, а маму она подкосила неделей позже. Я думала, что мне удалось ее избежать, однако в то утро проснулась в жутком состоянии и поняла, что эта участь постигла и меня. Вот уж чего я не хотела и тем более не чаяла, в каком-то тумане входя на кухню, так это увидеть там рабочего, который готовился убрать нашу старую кухонную мебель и заменить ее на новую, сделанную вручную.

Я совсем забыла, как мама предупреждала меня, что на следующее утро кто-то придет и начнет работать. Так что, ввалившись на кухню в довольно откровенном топике на бретельках и старых пижамных штанах, я захлопала глазами, как персонаж мультика, поскольку первым, что я увидела, оказался туго обтянутый джинсовой тканью зад. К счастью, зрелище никоим образом не напоминало «задницу строителя», наполовину торчащую из комбинезона, в созерцании которой мало приятного, страдаешь ты расстройством желудка или нет. В человеке, который мгновенно вскочил на ноги, как только я вошла в кухню, на самом деле не было ничего тошнотворного. Скорее наоборот. Он был высоким, а его довольно симпатичное лицо украшала широкая доброжелательная улыбка. В его коротко остриженных рыжеватых волосах застряли крохотные кусочки штукатурки, словно он попал под салют из конфетти на соседской свадьбе. В нашей маленькой кухне он казался просто великаном, но я подумала, что это, наверное, оттого, что у него на ногах были рабочие ботинки на толстой подошве, а я стояла босиком. Он был мускулистым и широкоплечим, как регбист. Регбист с большим зубилом в руках.

– Доброе утро, – поздоровался он, непринужденно улыбнувшись, положил инструмент и протянул мне руку. – Прошу прощения, если разбудил вас. Ваша мама сказала, что вы еще спите. Я старался шуметь как можно меньше.

Я подняла взгляд на кухонные часы и увидела, что время подходило к десяти. Я плохо спала прошлую ночь, каждую ночь, если уж по правде, с тех пор, как мы с Дэвидом расстались. Бессонница сделалась одним из многих напоминаний о наших неудавшихся отношениях.

– Кстати, меня зовут Джо. Джо Тэйлор, – произнес он, продолжая протягивать руку в вежливом приветствии, которого как-то не ожидаешь от симпатичного рабочего, внезапно оказавшегося на твоей кухне.

Чувствуя себя немного заторможенной и глупой, я ответила на его рукопожатие, тотчас заметив, что кожа у него на ладони загрубела. Она совсем не походила на руку Дэвида. Я раздраженно тряхнула головой. Пора бы мне и перестать.

Я открыла рот, чтобы произнести свою часть приветственного диалога.

– А меня… а меня… сейчас вырвет! – выпалила я, убрав руку, чтобы прикрыть ею рот, и ринулась в сторону туалета. Я успела как раз вовремя, грохнувшись на колени перед унитазом и даже забыв закрыть за собой дверь. Несколько жутких мгновений, и все кончилось. Я на коленях отползла чуть назад и провела рукой по рту, чувствуя отвращение. Больше всего на свете мне хотелось выпить воды. И она вдруг появилась, словно по мановению волшебной палочки, над моим правым плечом.

– Вот, выпейте.

Я с благодарностью взяла стакан и поднесла его к губам.

– Только немного, – посоветовал он, – иначе она запросится обратно.

Я никоим образом не желала повторения и осторожно последовала его словам. Было и без того унизительно «хвастаться едой» в присутствии совершенно незнакомого человека, и я, разумеется, не хотела проделывать это дважды.

– Вы уж меня простите, – извинилась я, смущенно краснея и тем самым избавляясь от бледности, вызванной приступом тошноты.

– Ничего страшного, – сочувственно ответил он, чуть улыбнувшись. – Это обычная реакция людей на мое первое появление. Я вроде как бы уже привык. – Я рассмеялась, сразу испытав к нему расположение. – А теперь как себя чувствуете?

– Лучше, гораздо лучше, – кивнула я. – Но мне кажется, что ко мне привязалась та же инфекция, что и к родителям. Так что вам лучше держаться от меня подальше.

Он пожал плечами, однако не двинулся с места, не отступил от меня ни на шаг. Если на кухне он показался мне высоким и широкоплечим, то в тесном туалете я рядом с ним выглядела просто карликом.

– Я человек довольно крепкий, так что, думаю, можно рискнуть, – ответил он, взяв меня за локоть и осторожно выведя из туалета, словно был хозяином, а я – посторонней. Это должно было вызвать неловкость и обескуражить, но этого опять не случилось.

Когда мы снова оказались на кухне, он отодвинул от стола сосновый стул.

– Присядьте-ка на минутку. – Я села.

– Так вот, как я уже сказал, – продолжил он, словно ничего не случилось, – меня зовут Джо. Следующие несколько недель я стану работать у вас на кухне.

Я кивнула, все еще смущенная тем, что произошло. Терпеть не могу представать в подобном виде.

– А вы, я полагаю, Александра Фелисити Нельсон.

Я приподняла брови, услышав, что он назвал меня моим полным именем. Он улыбнулся и кивнул в сторону располагавшейся рядом столовой.

– Я видел вашу стену славы.

Я робко извинилась. Всю стену рядом с моим пианино украшали заключенные в рамки свидетельства и дипломы с многочисленных музыкальных экзаменов, а также фотографии, сделанные на каждом моем сольном или групповом выступлении. Сказать, что мои родители гордились моими достижениями, – значило ничего не сказать.

– Элли, – поправила я. – Просто Элли.

– Ну, «просто Элли», вам что-нибудь сделать? Чашку чая? Или поджарить тост?

Я покачала головой. Желудок мой немного успокоился, однако я не испытывала ни малейшего желания проверять его работоспособность. Папа после Рождества не мог есть несколько дней.

– Ну, сегодня мне не понадобится отключать электричество, так что у вас всегда есть время передумать. Если не хотите сооружать что-то сами, я с радостью сделаю это за вас.

Он и вправду оказался невероятно классным, и, возможно, именно поэтому я почувствовала, как глаза начинает щипать от наворачивающихся слез. Теперь требовалось совсем немного, чтобы вывести меня из равновесия. Грустная реклама по телевизору, сентиментальная романтическая комедия, которую мы как-то вечером смотрели с Максом на дивиди, пустое место за рождественским столом, где некогда сидела моя бабушка. Все это могло довести меня до слез. Похоже, Дэвид вызволил из зимней спячки некую новую, эмоциональную Элли, когда мы были вместе, а теперь, когда мы расстались, я изо всех сил пыталась загнать ее на старое место.