– Конечно же не из-за тебя. Я прилечу, чтобы задать твоему здоровенному красавцу-муженьку по первое число за то, что он нас всех напугал до смерти. – Он понизил голос и продолжал уже мягче, отчего мои закоченевшие руки и ноги немного согрелись. – Просто продержись до моего приезда, дорогая. Собери все силы в кулак. Я уже в пути, и помни, что я люблю тебя. – В его голосе прозвучало едва скрываемое чувство. – Всех вас, троих, – добавил он. И, не говоря больше ни слова, отключился.

Я стояла на парковке, пока мне не удалось немного прийти в себя. Вот это поступок – бросить все, оставить все дела и заботы и полететь через Атлантику, чтобы быть рядом со мной. Как же мне повезло, что в моей жизни есть человек, готовый на это ради меня. Ради нас. Мои мысли были целиком заняты Максом, когда я медленно возвращалась в больницу, рассеянно отметив, что падающий снег полностью скрыл мои старые следы. Подняв взгляд, я представила себе Джейка, прижавшегося сплющенным в кнопку кончиком носа к оконному стеклу и с радостным возбуждением наблюдающего, как весь мир превращается в белую зимнюю сказку. Я же в это время могла думать лишь о том, как это волшебство скажется на дорогах, облачности и взлетно-посадочных полосах, когда мои близкие будут добираться сюда.

Макс и Джо подружились сразу, что стало для меня совершенно неожиданным и приятным сюрпризом. На первый взгляд они представляли собой полную противоположность друг другу: остроумный, говорливый, «всегда в тренде» модельер в стильных кожаных сапогах, обосновавшийся в самом эпицентре суматошного Манхэттена, и немногословный, сдержанный от природы мастер на все руки со скрытым чувством юмора, носивший удобные потертые джинсы, обожавший отдых на свежем воздухе, кантри-музыку… и меня. И вот в этом-то они и сошлись. После их первой встречи Макс сказал: «Это наш общий знаменатель, именно поэтому мы и подружимся, и навсегда. Потому что мы оба до смерти любим тебя». Я вздрогнула и покрылась мурашками, вспомнив, что именно так он и сказал: «Любим тебя до смерти».

Разумеется, еще одной причиной, почему Макс с радостью воспринял наши с Джо отношения, являлось то, что он не был Дэвидом и их первая встреча никоим образом не обернулась разрушительной катастрофой, положившей начало серьезным разногласиям в моих новых отношениях.

Элли

Тот день не задался с самого начала. Во-первых, вечером я забыла поставить в телефоне будильник и проснулась, охваченная паникой. Хлопнула входная дверь, и дом содрогался, чуть-чуть недотягивая до регистрации по шкале Рихтера. Впервые я была рада, что перекошенная дверная коробка требовала нечеловеческих усилий для закрытия двери, иначе Максу пришлось бы ждать меня на вокзале несколько часов вместо нескольких минут.

Я схватила телефон, чтобы узнать время, чертыхнулась, увидев цифры на дисплее, и вскочила с постели, отбросив скомканное одеяло. На душ времени уже не оставалось, с прискорбием поняла я, помчавшись в ванную и увидев, что она, на мое счастье, свободна. Я быстро почистила зубы, плеснула холодной водой в припухшее от сна лицо и наугад вытащила из гардероба первую попавшуюся одежку.

Меньше чем через семь минут после пробуждения от глубокого сна я тоже саданула входной дверью и изо всех сил рванулась по тротуару в сторону вокзала, куда в эту самую минуту должен был прибыть поезд Макса. Мы планировали эти выходные с самого Рождества, когда нам пришло в голову, что мы оба уже пересекли «экватор» учебы, но так и не удосужились посмотреть студенческие обиталища друг друга.

– Наконец-то я смогу увидеть твоего сказочного принца, – подначивал он меня по телефону, когда мы обговаривали последние детали.

– Если ты скажешь это ему в глаза, мне на полном серьезе придется тебя прикончить, – предупредила я, поудобнее устраиваясь в кресле, откуда вела разговор. – Вообще-то Дэвид не появится до воскресенья, у него в гребном клубе какое-то мероприятие, в котором он должен участвовать. Так что у нас будет целый день, чтобы походить по городу и отправиться на масштабную экскурсию по университету и его окрестностям. – Я уже чувствовала какое-то странное нетерпение при мысли о том, что после стольких месяцев увижусь с Максом.

– А ты уверена, что узнаешь меня? – снова подначил он.

– Я буду высматривать на вокзале самого симпатичного парня.

– Я тоже, – рассмеялся он.

Я на секунду замялась, не зная, как понимать эти невзначай брошенные слова. Я узнала, что Макс гей, даже раньше, чем поняла значение этого термина, и даже раньше, чем уяснила, кто такие натуралы, если уж на то пошло. Но тогда он впервые обмолвился, туманно намекнув на эту часть своей жизни. Если быть честной до конца, этот аспект представлялся мне глубоко безразличным. Для меня он был просто Максом, самым близким и самым лучшим другом на свете. Остальное было совершенно неважно.

В самый первый день в первом классе мы вместе вышли из ворот школы, тем самым положив начало нашей долгой дружбе. И в последующие годы ничто не смогло хоть как-то помешать ей. Возможно, связывавшие нас узы отсекали от нас остальных или же нам вполне хватало друг друга, чтобы не примыкать ни к одной большой группе.

Макс не был типичным мальчишкой, обожавшим футбол и ввязывавшимся в потасовки, я же росла тихой и усердной девочкой, которая по-настоящему раскрывалась лишь тогда, когда садилась за фортепьяно или, чуть позже, брала в руки трубу. Наша дружба складывалась почти идеально и оставалась таковой.

Начался дождь, а я успела одолеть только полпути до вокзала. С неба падали крупные, тяжелые капли, от которых промокаешь до нитки буквально за несколько минут. Я зашлепала по лужам в матерчатых кроссовках, уже успев пожалеть о том, что накинула поверх футболки лишь тонкий балахончик и не удосужилась поискать непромокаемую куртку. Я опоздала на пятнадцать минут, и с меня ручьем лила вода, когда я влетела на вокзал и оглядела вестибюль. Макс стоял чуть с краю, держа в руке телефон.

– А вот и ты! – воскликнул он, убирая мобильник. – Я уже тебе набирал.

Я ответила не сразу, согнувшись чуть ли не пополам, чтобы унять жгучую колику в боку.

– Я проспала, – просипела я, подняв голову и чувствуя неприятный холодок, когда вода с волос стекала мне за воротник.

– Тебе, наверное, не стоило задерживаться, чтобы принять ванну в полном облачении, прежде чем выйти из дома, – иронично заметил он.

Я отняла руку от колена, в которое уперлась, стараясь унять дыхание, и указала на выход из вокзала. Мне всегда казалось, что у меня прекрасная дыхалка – а без нее невозможно играть на духовых инструментах, – но я все еще не могла прийти в себя после спринтерского забега.

– Дождь идет, – прохрипела я.

Макс удивленно приподнял бровь.

– С последней нашей встречи твои синтаксические конструкции, похоже, претерпели отрицательные изменения. Это любовь так на тебя влияет?

– Я не говорила, что влюблена, – ответила я все еще натужным голосом.

Макс приподнял вторую бровь, уравняв ее с первой.

– Я знаю, – заверил он, заключая меня в объятия и сморщив нос, когда моя пропитанная водой одежда тут же намочила и его. – Но готов спорить, что влюблена.

Продолжая обнимать меня за плечи, Макс поднял с пола сумку, и мы направились к выходу. Дождь и не думал стихать, на самом деле он припустил еще сильнее.

– Можно переждать здесь, – предложила я, глядя на белесое небо, по которому плыли тяжелые тучи. – Или взять такси, – добавила я, кивнув в сторону выстроившихся на стоянке машин.

– Вот как легко определить, у кого из нас богатый бойфренд, – пошутил Макс, сжав мое плечо и тем самым давая понять, что он меня подначивает. – Мы же студенты, Элли. Мы не прыгаем в такси, мы догоняем автобусы, ездим автостопом с сомнительными незнакомцами или… идем пешком.

– Мы промокнем.

– Ты уже промокла. А я в этом смысле скоро догоню тебя. Давай-ка пробежимся. – Он заметил несколько встревоженное выражение, появившееся у меня на лице при слове «пробежимся», и поправился: – Давай-ка неторопливо пошлепаем по лужам.

Говорят, что наступает момент, когда больше промокнуть просто невозможно. По-моему, я могла бы оспорить это утверждение. Мы превратились во властителей тротуаров, поскольку все остальные пешеходы благоразумно укрылись в дверях магазинов или под навесами.

– Я обожаю твой город! – объявил Макс, когда грузовик сделал крутой поворот, пустив в нашу сторону плотный водяной гребень.

– Это все твоя идея! – напомнила я, прибавляя шаг и стряхивая волосы, залепившие мне лицо и глаза.

Тут Макс схватил меня за руку, и в его глазах сверкнули озорные огоньки.

– Ну, где же твое ощущение кайфа?! – вскричал он и, словно шаловливый ребенок, спрыгнул с высокого бордюра прямо в глубокую мутную лужу. Нас обоих окатило фонтаном воды. Глаза его вспыхнули, когда он безмолвно бросил мне вызов. А, какого черта!

– Ты псих, – заявила я и прыгнула в лужу рядом с ним.

Смеясь, как дети, в которых мы превратились, будто совершив путешествие во времени, мы смотрели на кучку зевак, которые столпились в дверях магазина и медленно покачивали головами, уставившись на нас. Мы переглянулись, как в добрые старые времена, и двинулись дальше, нарочно прыгая в каждую попадавшуюся нам по дороге лужу, пока не дошли до моего дома.

Веселье угасло. Мы стояли, дрожа от холода, на пороге, пока я рылась в карманах, ища ключ.

– Не знаю, зачем я тебя слушаю, – пробурчал Макс, когда мы просочились через порог в коридор.

Скинув обувь, мы оставили ее истекать водой на коврике из кокосового волокна.

– Мне нужно в душ, – объявила я, стягивая облепивший меня балахон, словно вылезая из кожи, и роняя его на пол. – Я быстренько, а потом и ты сможешь занырнуть.

Макс с благодарностью кивнул.

– Покажи мне, где у тебя кухня, и я заварю нам чаю.

Вот одно из величайших достоинств Макса, думала я, взбегая по ступенькам к ванной. Он не принадлежал к тому типу друзей, за которыми нужно ухаживать. Он обладал непринужденностью, которая позволяла ему везде, где бы он ни оказывался, чувствовать себя в своей тарелке. Раньше я никак не могла понять, что значит чувствовать себя как рыба в воде. Теперь я это знала.

Душ волшебным образом возвращал меня к жизни, и если бы я не знала, что Макс ждет своей очереди, то куда дольше простояла бы под исходящими паром струями, с наслаждением намазывая пенистым гелем руки и ноги, покрасневшие от горячей воды. Я обернула волосы полотенцем и надела короткий махровый халат, висевший на крючке на двери ванной.

У входа в ванную мы с Максом проскочили мимо друг друга, как тренированные синхронные пловцы.

– Я оставил твой чай в самой неприбранной спальне, которую нашел. Похоже, она твоя.

Я показала ему язык и направилась к себе в комнату, столкнувшись на лестничной площадке с Еленой.

– Мне очень понравился твой друг Макс. Он такой забавный, рассмешил меня до колик, – сказала она с улыбкой, натягивая пальто и шагая к лестнице.

Я улыбнулась в ответ, чувствуя, как ее слова отдаются теплом у меня внутри. Все обожали и не перестанут обожать Макса. Дэвиду он тоже понравится, я была в этом уверена.

Не обращая внимания на развороченную и неприбранную постель, я расчесала волосы и включила фен. Когда Макс вернулся из ванной, волосы у меня уже высохли, но я не удосужилась надеть на себя что-нибудь посущественнее.

Он постучал в дверь.

– К тебе можно? Ты там не голая?

– Да, заходи, – отозвалась я, опустив взгляд, чтобы убедиться, что махровые края халата прикрывают наготу. Когда Макс вошел в комнату в одном лишь прихваченном узлом на поясе банном полотенце, я сначала немного опешила.

– Ух ты! Кто-то всерьез начал ходить в спортзал, – сказала я, постаравшись присвистнуть, но это мне решительно не удалось, можно подумать, что, как у музыканта, это должно было у меня получиться.

– А, так ты заметила, – откликнулся Макс, сделав шутливую стойку культуриста и посмотрев в зеркало, где отражался его свеженакачанный пресс. – Неплохо, а?

– Живот у тебя классный, вот только меня беспокоит размер твоей черепной коробки, – ответила я, бросив в него упаковку салфеток.

Макс ловко поймал ее в тот самый момент, когда весь дом снова содрогнулся от звука захлопывавшейся двери. «Елена вышла», – подумала я.

– Давай-давай, швыряйся, – шутливо пригрозил мне Макс, направляясь ко мне и сокращая разделявшее нас расстояние. – Мне, наверное, придется положить тебя себе на коленку и хорошенько отшлепать.

– А ну-ка попробуй, – хихикнула я, представив себе подобную картину, и легко оттолкнула его, упершись руками в его плечи, еще мокрые после душа.

И в этот самый момент, когда мы – надо это признать – представляли собой весьма двусмысленное зрелище, дверь моей спальни отворилась, и вошел Дэвид.

– Элли, Елена сказала, что к тебе можно подняться… – начал он и умолк, увидев свою подружку, одетую чисто символически, которая шутливо боролась с незнакомым мужчиной, одетым еще более символически.