Глава 9

Шарлотта

– Знаешь, он горевал по тебе. Как будто ты умерла. – Я горько рассмеялась, чуть сильнее надавив на ампулу с цианистым калием, к которой многие годы избегала прикасаться. – По-моему, он куда легче пережил бы потерю, если бы ты и вправду умерла.

Лицо Элли сделалось белым как полотно. И я знала почему. Было рискованно и опасно упоминать о смерти в этих коридорах. Она и так бродила где-то рядом, и нам не следовало еще ближе притягивать ее к себе.

– Дэвид очень сильно переживал. Это был не просто разрыв – по крайней мере, для него. Это стало для него настоящим горем, и все мы это видели. – Я умолкла, раздумывая, есть ли у меня силы продолжать. Скорее всего, они остались. – Иногда мне кажется, что он до сих пор по-своему переживает. Даже сейчас.

– Я… я… – Взгляд Элли метнулся к закрытой двери палаты Дэвида, потом по коридору к палате, где лежал ее муж, прежде чем вернуться ко мне. – Зачем ты мне все это говоришь? Почему именно сейчас? Все это случилось давным-давно. И все мы с тех пор изменились.

– Неужели? Иногда мне вовсе так не кажется. Может, не все так стерлось из памяти, как ты думаешь. Может, в ее дальних уголках все еще прячутся какие-то тайны. Наверное, им пришло время выйти на поверхность.

Элли яростно затрясла головой и снова взглянула в сторону палаты мужа, как будто могла взять у него силы даже на расстоянии. Она казалась беззащитной, словно олень, знающий, что охотник уже держит в перекрестье прицела его сердце.

– Знаешь, он же тебя повсюду искал.

Элли резко повернулась ко мне. Глаза ее сверкали от слез, а голос звучал слабо и отрывисто, словно каждое слово обламывалось с хрустом, как сухая ветка.

– Ну, не так уж и искал! Из страны я не уехала, сидела дома с родителями. Так что найти меня труда не составляло.

– По-моему, ему было куда легче искать там, где он точно не мог тебя найти, – ответила я, признавая то, во что очень долго верила. На меня вдруг навалилась усталость, безумная усталость, и мне не хотелось этого делать, не хотелось открывать эту дверь, но я не могла остановиться. – В университетском городке все было гораздо хуже. Он вел себя так, словно носил в себе встроенный радар. Он говорил и смеялся, но все видели, как он провожал взглядом каждую девушку с длинными темными волосами. – Мой смешок прозвучал неискренне и наигранно, словно мое чувство юмора ссохлось и увяло. – К тому же за последние месяцы он сходил на огромное множество концертов, и это при том, что никогда особенно не интересовался музыкой. – Но хуже всего было в день выпускной церемонии. К тому времени, по-моему, все уверились в том, что ради этого торжества ты вернешься.

Я закрыла глаза и внезапно вернулась в полутемный зал. День был удушающе жарким, и все мы буквально плавились в тяжелых бакалаврских мантиях. Каждому факультету выделили отдельный сектор, и Дэвид со своего места не мог видеть музыкантов. Я сидела двумя рядами позади него. Достаточно близко, чтобы разглядеть, как он взял церемониальный лист и провел пальцем под ее именем в списке выпускников. Когда начали вызывать однокурсников Элли, я заметила, как он напрягся, впившись глазами в ведущие на сцену ступеньки, где они выстраивались, ожидая, когда три года упорного труда обменяют на перехваченный красной лентой свиток. Однако с буквы «М» перешли сразу к букве «О». И хотя ее имя значилось в листе, никто не подошел к микрофону и не вызвал на сцену Александру Нельсон.

– Я выпускалась заочно, – тихо ответила Элли.

Я кивнула.

– После выпуска я не видела Дэвида почти год. – На лице Элли выразилось неподдельное удивление. – В университете мы никогда не были вместе. Даже после того, как ты уехала. – Вот тут бы я могла остановиться. Не было никакой нужды изливать ей душу. Но мне не хотелось, чтобы оставались хоть какие-то тайны. – Однако это он принял решение, а не я.

Зеленые глаза Элли долго не отпускали мой взгляд, прежде чем она кивнула. И я поняла, что не сказала ей ничего, чего бы она уже не знала. Ее подозрения никогда не были полностью беспочвенными.

Мы обе подпрыгнули от неожиданности, когда позади нас открылась дверь.

– Миссис Уильямс? – Я пружинисто вскочила на ноги. – У вас всего пять минут, – предупредил меня врач.

Я оказалась у двери, готовая поднырнуть под его руку в белом халате или отбросить его прочь, если бы он не дал мне пройти. Голос Элли прозвучал так тихо, что я сама удивилась, что услышала его. Мое имя в ее устах казалось каким-то чужим.

– Шарлотта, я… Я рада, что ты все это мне сказала. Даже после всех прожитых лет это, наверное, оказалось нелегко.

Мне не было никакой необходимости с ней соглашаться. Вся правда была написана у меня на лице. Я повернулась, чтобы выйти, однако она еще не закончила.

– Шарлотта. – Элли слегка покраснела и поднесла руку к лицу. – Прости меня за… – Голос ее умолк, у нее не хватило слов, чтобы закончить извинение, и вместо этого она провела пальцами по гладкой коже лица от скулы до подбородка.

Я никогда не думала, что услышу от нее подобные слова. Что еще более поразительно, я и помыслить не могла, что услышу собственный голос, ответивший:

– Забудем. – Но все-таки услышала.

Элли

Палата Джо казалась островком спокойствия после лихорадочной суеты в палате Дэвида. Дежурившая рядом с ним сестра повернула голову и улыбнулась, когда я вошла. Еще одно незнакомое мне лицо.

– Зашли ненадолго проведать? – спросила она с легким шотландским акцентом, словно расхаживание по больнице среди ночи считалось тут в порядке вещей. По крайней мере, для нее.

– Есть какие-нибудь изменения? Какие-то признаки того, что он очнулся? – спросила я, усаживаясь у постели Джо.

Сестра сокрушенно покачала головой, после чего занялась работой в самом дальнем углу палаты, чтобы дать нам побыть наедине, насколько это представлялось возможным в палате со стеклянными стенами.

– Я вернулась, – прошептала я, наклоняясь, чтобы поцеловать Джо в холодную безжизненную щеку. Кончики моих волос коснулись его лица. Они должны были его пощекотать или чуть раздразнить, но он лишь легонько дернулся. Я потянулась к его руке, переплетя наши пальцы. – Макс уже едет, – сказала я непринужденным тоном, словно мы болтали за обедом и нас разделял кухонный стол на нашей ферме, а не твердый, словно камень, больничный матрас. – Джейк прямо ждет не дождется, чтобы снова с ним увидеться. И я тоже. Как же хорошо увидеть старого друга.

Я не стала добавлять, что уже получила изрядную для одной ночи порцию призраков прошлого. Когда Джо проснется, у меня будет много времени, чтобы все это ему рассказать.

Я посмотрела на сестру, которая изо всех сил старалась делать вид, что не слушает наш разговор. Однако я не могла отделаться от жуткого чувства, что лишь она слышала меня. Я искала признаки того, что мои слова доходят до Джо, но ничего не обнаружила. Я положила голову на тканое одеяло рядом с его головой, вдыхая исходивший от него непередаваемый больничный запах. Он перенес меня в другой вечер в другой больнице. Вот только тогда на кровати лежала я, а Джо стоял рядом. Я улыбнулась решетчатому узору одеяла. Тогда я в первый и единственный раз увидела моего сильного и умного мужа испуганным.

Элли. Восемь лет назад

Я согнулась пополам, охая от боли, и тут услышала, как Джо отпирает ключом входную дверь. Я подняла голову, когда он прошел в гостиную. Глядя в зеркало над камином, увидела в нем свое мертвенно-белое лицо с выступившими на лбу крохотными бисеринками пота. Одного взгляда на меня, цеплявшуюся за спинку дивана и пытавшуюся выпрямиться, хватило для того, чтобы лицо Джо сделалось такого же цвета, как мое.

Я отнесла его первый глупый вопрос на счет охватившей его паники.

– Господи, Элли, что случилось?

Я дождалась, пока боль отхлынет, словно волна, и какое-то мгновение наслаждалась ее отсутствием. Потом потерла рукой там, где поясницу пронзала неотступная боль. Это сказало ему все, что нужно. Мой живот был уже размером с воздушный шар, и я удивилась, что даже теперь ему приходилось что-то объяснять.

– Началось? Началось? – Вот цена всем его уверениям в стрессоустойчивости. – Но начаться-то не должно. Слишком рано. Ты уверена, что ничего такого не съела?

– Разве что ребенка проглотила, – ответила я. На этот раз моя попытка пошутить, которая в данных обстоятельствах показалась мне очень забавной, не смогла его рассмешить.

– Но ведь еще слишком рано. У тебя всего тридцать шесть недель, – заметил Джо. Он нахмурился, говоря больше сам с собой, чем со мной. – Хотя тут не о чем волноваться. Сейчас плод уже жизнеспособен. Легкие у него, наверное, хорошие. И все же, он может родиться слишком маленьким.

Я почувствовала приближение очередной схватки, но у меня осталось время на изумление.

– Откуда, черт подери, ты все это знаешь? Ты что, по ночам акушером подрабатывал?

Джо ответил с несколько смущенным видом:

– Ну, ты столько месяцев оставляла по всему дому книжки о ребенке, что я подумал, тебе хочется, чтобы я их прочитал.

– Нет, я просто неряха, – ахнула я, чувствуя, как боль острыми когтями впивается в живот. Я инстинктивно вытянула вперед руку, и ее подхватила большая загрубелая от работы ладонь Джо. Он поддерживал меня, словно я находилась в опасности, свисая с края утеса, а он медленно вытаскивал меня из круга боли в безопасное место. Я поразилась тому, что от одного прикосновения его сильной руки мне стало легче.

– Ты звонила в больницу? – спросил Джо, убедившись, что я снова могу разговаривать.

– Нет, потому что я еще не рожаю. Не сегодня и не в отсутствие мамы. Я не отклоняюсь от родильного графика.

К чести Джо нужно сказать, что он, похоже, справился с нахлынувшей на него паникой, потому что заговорил успокаивающим тоном, словно с малышом, собиравшимся учинить скандал в общественном месте.

– Элли, я знаю, что ты хотела, чтобы при родах присутствовала твоя мама, но поскольку она сейчас в Шотландии, за девятьсот километров отсюда, мне кажется, тебе, наверное, придется слегка изменить этот пункт.

– Но я не хочу видеть рядом никого, кроме нее. И ты это знаешь, – с упреком добавила я.

– Знаю, – спокойно ответил Джо. – Хотя, если бы все шло по плану, твои родители уже вернулись бы из поездки и мы с тобой не вели бы эти разговоры. Но ведь именно ты настояла на том, чтобы они не отменяли свой отпуск, так ведь?

Это был самый серьезный упрек, который только мог высказать Джо. Но я никак не могла допустить, чтобы родители отложили поездку, которую они так ждали и которую организовали задолго до моей беременности. Как только родится ребенок, мама станет жить с нами столько, сколько понадобится, так что мне показалось несправедливым просить их отменить автобусную экскурсию по шотландским озерам.

– Я правда не собираюсь рожать ребенка без мамы, – упрямо заявила я дрожащим от страха голосом и с подрагивавшей нижней губой.

– Хорошо, ладно, – спокойно согласился Джо. – Но если допустить хоть малейшую вероятность того, что твои родители все-таки не смогут вернуться сюда на сверхзвуковом лайнере или на машине времени Доктора Кто, тебе не кажется, что неплохо бы поместить тебя в больницу? На всякий случай, а?

Когда подступила очередная схватка, я схватила Джо за руку и заметив, как Джо взглянул на часы, поняла, что он их вычисляет. Он действительно прочитал все те книжки, подумала я, выпрямляясь с несколько натянутой улыбкой.

– Не очень-то хочется принимать роды в гостиной?

– Нет, если в этом нет необходимости.

Я кивнула. Зачем же вымещать все на Джо? Он не виноват в том, что ребенок решил появиться на свет раньше положенного срока.

– Прости, – извинилась я.

– За что?

– За раздражительность и глупость.

– Я в тебе их не заметил, – чуть улыбнулся он.

Я улыбнулась в ответ.

– Это пока. Но я гарантирую, что заметишь. Разве ты не знаешь? В книжках же все об этом написано.

На лице Джо отразилось смирение пополам с ужасом.

– Так, скажи, где твой чемоданчик, и поехали, – твердо произнес он.


Ехать до больницы было всего минут двадцать, но, когда мы вывернули на оживленную дорогу, мою решительность словно смыло волнами боли, которые накатывались куда чаще, чем я ожидала. Я читала те же книги, что и Джо, плюс мамин многолетний опыт работы медсестрой подготовил меня – как мне представлялось – к долгим и затяжным первым родам. Но все происходящее напоминало не неторопливый прилив, а скорее цунами, угрожавшее поглотить меня с головой.

– Ты просто дыши, Элли, – советовал Джо, все время глядя на меня, а не на дорогу.

Мне пришлось немного подождать, пока боль чуть отпустит, прежде чем я ахнула в ответ: