— Вы не могли бы говорить чуть тише?

— Тогда скажите, где комната Мэрилин, — громко рявкнула тетя Лидия.

Тесс указала на одну из дверей, и тетя распахнула ее. Пока она шла по помещению, я неотступно следовала за ней по пятам. Тетя Лидия сдернула с раскинувшейся поперек огромной кровати мамы белое одеяло, после чего отдернула занавески, впуская в комнату солнечный свет.

— Мэрилин, — тетя Лидия потрясла маму за плечо, с остервенением болтая ее из стороны в сторону, пока та не открыла глаза.

Мама застонала.

— Уйди.

— Нет, — решительно произнесла тетя. — Я рванула в Париж посреди ночи, чтобы кое-что тебе сказать и на этот раз ты меня выслушаешь.

Мама села, откидывая с лица спутанные волосы. Прошлой ночью она не смыла макияж и теперь под ее глазами красовались черные пятна туши. Презрительно ухмыльнувшись тете, она спросила:

— Почему ты здесь?

Тетя Лидия указала на меня.

— Она — причина, по которой я здесь.

Мама вздохнула, фокусируя на мне свой сонный взгляд.

— Слава богу, Ханна! Я полночи не спала, беспокоилась за тебя.

— Беспокоилась ты, как же, — огрызнулась тетя. — Она твоя дочь, и ты была нужна ей этим летом. Но вместо этого ты предпочла сбежать и игнорировать реальность, как ты обычно и делаешь.

Мама застонала и повалилась на бок.

— Ты хоть понимаешь, как сильно подвела Ханну?

— Ей семнадцать лет, — ответила мама. — Она не ребенок, Лидия. Но тебе, полагаю, об этом неизвестно, ведь тебя не было рядом, пока она росла.

— Вот именно, что семнадцать. Она еще не выросла! Ты не имеешь права ждать, что она справится с трудностями самостоятельно. Ты не имеешь права ждать, что она станет жить по всем тем правилам, которые ты вдалбливала ей в голову, и будет вести себя как идеальная маленькая взрослая. Ей нужна мать.

Мама захохотала, злобно зыркнув на тетю Лидию.

— Так вот в чем дело. Все еще завидуешь тому, что я имею.

На мгновение мне показалось, что тетя Лидия влепит маме пощечину. Она напряглась всем телом, но стиснула зубы и сделала пару глубоких вдохов.

— Даже столько лет спустя ты не можешь понять, что я не хочу иметь то, что имеешь ты, — произнесла тетя Лидия, будто обращаясь к себе.

— Я просто пыталась уберечь тебя от страданий, — сказала мама тете. — Нравилось тебе тогда проходить через все это? А теперь ты счастлива?

Тетя Лидия распрямила плечи и вздернула подбородок.

— Может, у меня и нет того, что есть у тебя, Мэрилин, но я зато хоть что-то смыслю в этой жизни, черт подери, и использую возможности, которые мне выпадают. — Она развернулась и зашагала ко мне. — Я забираю Ханну обратно в Эшвилл до конца лета. Вне зависимости от того, решишь ли ты вернуться в реальный мир, настоятельно советую тебе самой обратиться в центр «Келлера-Бёрнса». Дэниэл не единственный, кому требуется помощь.

Мы молчали всю дорогу до аэропорта. Тетя Лидия купила два билета до Северной Каролины. Я предложила было заплатить, коль скоро лететь в Париж ей пришлось по моей вине, но она наотрез отказалась. Мне стало неловко от мысли, сколько сбережений ей пришлось на меня потратить.

Я села у большого витринного окна, выходящего на взлетную полосу, пока тетя Лидия покупала нам завтрак. Вернувшись с круассанами и двумя пакетиками молока, она протянула мне мою порцию.

— Bon appétit! — пожелала она, подмигнув.

— Как ты меня нашла? — спросила я.

— Джуд помог, — ответила тетя Лидия. — Сказал, где тебя искать.

Я отщипнула от круассана кусочек, но тот не лез в горло. Медленно разжевывая, я завернула зерновой хлеб в бумагу на своих коленях.

Тетя Лидия накрыла мою руку ладонью.

— Ханна, я хочу, чтобы ты поняла, что проблемы твоей матери — не твои проблемы. Ей требуется помощь, но ты не должна защищать ее от всего на свете. Не ты ее родитель. Тебе всего семнадцать, ты должна жить в соответствии со своим возрастом.

Я опустила взгляд на свою еду.

— Прости, что уехала из Уиллоубрука много лет назад, — продолжала тетя. — Я не хотела оставлять тебя, мне просто требовалась возможность спокойно дышать. С твоей мамой не просто ужиться. Она пыталась управлять не только твоей жизнью, но и моей. Четыре года назад я захотела того, на что твоя мать не могла согласиться.

Я вздернула брови.

— Чего же?

— Ребенка, — ответила тетя Лидия.

У меня отвисла челюсть.

— Ребенка?

— Для себя, — пояснила тетя. — Я была уже не так молода, а тот самый мужчина все не появлялся. Поэтому я решила родить для себя, и сама заниматься воспитанием, коль уж по-другому никак. Я нашла анонимного донора и сделала ЭКО. Твоя мать была категорически против. Она думала, что, если ее незамужняя старшая сестра родит ребенка, не будучи в браке, это плохо отразится на ней. Мэрилин всегда обожала сплетни, но ровно до тех пор, пока они не касались ее самой.

Тетя Лидия отпила молока и продолжила:

— Я делала ЭКО несколько раз, но безуспешно. А однажды сработало. Я была на девятой неделе беременности. Однако следующее УЗИ не выявило сердцебиение, и меня отправили на аборт. — Тетя Лидия выглядела спокойно, но ее взгляд был направлен куда-то сквозь меня, поверх моего левого плеча. — Твоя мать… — она сделала глубокий вдох и быстро моргнула. — Твоя мать сказала, что это к лучшему, и что я дура, раз пыталась сделать все сама. Она велела мне бросить попытки и вернуться к работе в галерее, так как считала, что мне это подходит, и я должна продолжить вести свою одинокую жизнь и быть счастлива тем, что имею, а все ради того, чтобы сохранить свой идеальный мир.

Я вспомнила время перед самым отъездом тети Лидии из Уиллоубрука. Я не знала, что творится, но помнила, как тетя плакала в одну из ночей, когда я осталась у нее дома. Было поздно, и она не знала, что я не сплю. Я встала в туалет, и услышала ее плач. Я так испугалась, что не решилась узнать, в чем дело.

— Но я не хочу, чтобы ты испытывала ненависть к своей матери, — мягко произнесла тетя Лидия. — Ты была еще совсем маленькой, когда мы лишились родителей, так что, наверное, даже не помнишь их. Они были хорошими людьми, но все время боролись с финансовыми трудностями. Мэрилин же всегда хотела большой дом и дорогую одежду, которых наши родители позволить не могли. Когда она вышла за твоего отца, он был таким амбициозным и умным, что она сразу поняла — он далеко пойдет. Он был ее шансом на жизнь, о которой она мечтала, и она стала бояться, что что-то может этому помешать.

Я положила свою еду на маленький столик перед нашими сидениями, и устроила голову на тетином плече, которое слегка подрагивало. Я крепко обхватила ее руками, и она так же крепко обняла меня в ответ. Внезапно я испытала огромную благодарность за то, что сегодня утром именно тетя оказалась за дверью моего номера.

— Ты была права, говоря, что я сбежала, — сказала тетя Лидия. — Часть меня ничуть не лучше твоей матери. Когда дела не очень, я убегаю и притворяюсь, что все хорошо, прямо как она. Я не собиралась бросать тебя, но нуждалась в личном пространстве. А потом сама не заметила, как потребность в пространстве растянулась на годы, и я не была уверена, что ты захочешь со мной общаться после этого. — Она сжала мою руку. — Поэтому, когда твоя мать позвонила и сообщила, что ты хочешь провести у меня это лето, я была так счастлива. Я надеялась, что нам удастся все исправить и все станет как прежде.

— Ничего уже не станет как прежде, — сказала я.

— Знаю, — ответила тетя.

Я стряхнула крошку с пальца.

— Пока я не готова возвращаться в реальный мир.

Тетя Лидия погладила меня рукой по голове.

— Поверь мне, Ханна, прячась от трудностей, ты не облегчаешь себе жизнь.


***


Была уже середина дня, когда мы приземлились в Шарлотт, Северная Каролина. Найдя на парковке аэропорта машину тети Лидии, мы поехали обратно в Эшвилл. Мы почти не говорили, пока ехали по предгорью и после — по голубым горам. Я сидела на пассажирском сидении, прислонившись головой к окну, и мои глаза слипались от усталости.

Но когда тетя завернула за угол в нескольких кварталах от своего дома, я кое-что заметила и резко выпрямилась.

Наша машина медленно проезжала мимо дома Джуда. Дом казался пустым и тихим. Не виднелось на подъездной дорожке ни пикапа Джуда, ни машины его матери. Но во всем остальном дом казался таким же, каким я запомнила его в последний раз.

Кроме рубашки, болтающейся на дереве в углу участка.


Глава 23


Человек, появившийся в 8 утра на крыльце моего дома, был коротко стрижен. Очень коротко. Практически под ноль. Пока я изучала его взглядом, стоя в дверях, он склонил голову на бок.

— Привет, — поприветствовал Джуд.

С моего возвращения из Парижа прошла неделя. За это время мы с Джудом виделись несколько раз, но как-то мельком. Я все еще разбиралась с собой: искала ответы на вопросы кто я, чего хочу от жизни, и что буду делать в первую очередь, когда вернусь домой в конце лета.

Я вздернула брови.

— Выглядишь непривычно.

Он слегка наклонился и повертел головой из стороны в сторону, хвастаясь.

— Ага. Военный шик. — Он улыбнулся, и я не смогла сдержать смех.

— Выглядит классно, — заверила я его. — Необычно, но классно.

Он немного помолчал, прислушиваясь к щебетанию птиц, проснувшихся в соседнем дворе.

— Я пришел спросить, не захочешь ли ты еще разок забраться со мной на гору сегодня? — спросил Джуд, глубже засовывая руки в карманы.

Я почти было согласилась, но тут мне в голову пришла другая мысль.

— Вообще-то, — медленно протянула я, — есть еще одна гора, на которую я хотела бы забраться, и я буду рада, если ты поможешь мне в этом.

Он наградил меня заинтригованным взглядом.

— Сделаю все, что потребуется, Ханна.

Под бешеный стук сердца в груди я спросила:

— Поедешь со мной навестить отца в реабилитационном центре?


***


Когда несколько часов спустя моему взору предстало серое каменное здание, у меня тут же засосало под ложечкой. До этого я видела его всего раз, но запомнила каждую деталь. Вдоль дороги, ведущей к центру, выстроились идеально подстриженные кусты кубической формы. На стерильно-чистых раздвижных стеклянных дверях ни единого пятнышка. У входа — железная скамья, оставляющая следы на ногах, если сидеть на ней слишком долго.

— Ты как? — поинтересовался Джуд.

Я кивнула, сглатывая подступивший к горлу ком. Говорить не было сил. Открой я рот — и могла бы расплакаться, закричать или выкинуть что-то еще.

Зарулив на парковку, я заглушила мотор. Джуд подался вперед и сжал мою руку.

— Я рядом, — сказал он. — И буду рядом все время, если понадоблюсь.

Я соединила ладони и глубоко вздохнула. Было тихо, и это единственное, что мне действительно нравилось в Келлере-Бёрнсе. Центр стоял в окружении дубов и сосен, отделяющих его от остальной части города. Даже через закрытое окно машины до меня долетало пение птиц.

Джуд не говорил ни слова. Просто сидел рядом, пока я собиралась с силами. Все время, пока мы шли через парковку, он не выпускал мою руку. На скамье снаружи сидела женщина. Тощая и изможденная, со впалыми щеками и темными кругами под глазами, она даже не взглянула на нас, когда мы проходили мимо, а вот мне пришлось подавить дрожь. Неужели и мой отец выглядит так же? Когда мы привезли его сюда шесть недель назад, не выглядел, но я не знала, чего ожидать теперь.

Комната ожидания в реабилитационном центре Келлера-Бёрнса пахла чистотой, антисептиком и освежителем воздуха. Нас проверили на наличие запрещенных предметов, о которых предупреждала по телефону леди, говорившая со мной, когда звонила, чтобы назначить визит, а также попросили выложить на стол мобильные телефоны. Пока кто-то из сотрудников сообщал отцу о нашем приезде, мы ждали, сидя на жестких серых стульях. Через минуту в помещение вошла медсестра и улыбнулась мне.

— Можешь проходить, милая, — сказала она.

Я взглянула на Джуда.

— Хочешь, чтобы я пошел с тобой? — спросил он.

Я закусила губу, а затем кивнула.

Он встал и шел со мной рядом, пока мы следовали за медсестрой по коридору. Двери в палаты, мимо которых мы проходили, были открыты, и я могла видеть сидящих в них пациентов. Некоторые выглядели вполне здоровыми и адекватными, другие же лежали в постелях, либо сидели и смотрели в окно и были настолько тощими, что я могла видеть кости, проступающие через их кожу.

Ноги подкашивались, но я упорно шла вперед.

Медсестра подвела нас к палате в конце коридора. С все той же приятной улыбкой, она указала на дверь. И как ей удавалось так беззаботно улыбаться в таком депрессивном месте? Создавала положительный образ для пациентов или то, через что они прошли ее совсем не волновало?

Я остановилась на пороге и заглянула внутрь. Палата оказалась уютной. На персиковых стенах висели картины с изображением лесов. Напротив стены стояла аккуратно заправленная кровать с подушкой в изголовье. Все выглядело нормально.