Холли Чемберлен - Наше лето

– Кто варил? – промямлила я.

Не знаю, как насчет соседок, но лично я вернулась домой очень поздно: напропалую флиртовала с парнем в баре, где был дерьмовый стол для пула. Все шло лучше некуда, пока я не выиграла партию: маленькое чудо, поскольку в пуле я не копенгаген.

Некоторым мужчинам просто не по плечу сильные женщины.

– Слишком жидкий, – продолжала я. – И о какой системе идет речь? Зачем нужна система, чтобы встречаться с мужчинами?

– Ха! Это не для свиданий. Мужчины кругом так и кишат. Нет, это система распознавания неудачников. Чтобы отделить зерно от плевел. Правильно оценить потенциальных мужей.

Я промычала что-то неразборчивое. Надо же!

– Неплохо, – раздумчиво протянула Клер. – Но похоже, для этого нужно немало потрудиться.

– Начни с самого начала, и не придется распутывать клубок с конца.

– С конца? – переспросила Клер.

– Ну да. После свадьбы. Прежде убедись, что он правильно натаскан, и не наживешь себе проблем.

– Мужчины все же не собаки, Даниэлла, – возразила я, садясь за кухонный стол рядом с Клер. – Надеюсь, ты понимаешь, о чем я.

– Разумеется, – самодовольно усмехнулась Даниэлла. – Можешь принять мою систему за основу и приспособить к собственным нуждам.

После чего она продолжила листать скоросшиватель, набитый списками и схемами. К пятой странице мои глаза остекленели, но Клер, как ни странно, еще больше оживилась.

– В раздел «Стиль», – вещала Даниэлла, – я включила «волосы»: природный цвет, текстуру, стрижку, уход. «Одежда»: повседневная, офисная, официальная, – никаких белых носков. Разве что на теннисном корте!

– А в тренажерном зале? – напомнила я.

– Ах да. Ну, это допускается. Главное, чтобы я их не видела. И не стирала. Далее: «Личная гигиена». Одеколон, ногти – длина и чистота, – дыхание и т. д…

– Ты невероятна! – выпалила я, подстегнутая кофеином. – Тебе это известно?

Даниэлла просияла:

– Еще бы! Позволь тебе сказать: метод абсолютно надежен. Теперь смотри: я оцениваю его способность поддерживать отношения. Например, вступал ли он в длительные отношения? Если так, на какой именно срок и почему эти отношения закончились. Был ли женат? И все в таком роде.

– А если он не пожелает исповедаться? – спросила Клер.

– Тогда обо всем его расспрошу. У меня есть на это полное право.

– А у него есть полное право молчать, – запротестовала я.

– Прекрасно. Что ж, тогда он мне не подходит. Полная откровенность крайне важна.

«Свидание – это не судебное заседание», – подумала я, однако вслух сказала только:

– Но…

– Никаких «но», Джинси! Конец главы. Этот тип остался в прошлом. А пока что не хочешь дослушать? Я постоянно совершенствую свою систему.

– Э… нет. Спасибо. Я все поняла, – отказалась я и поднялась, оставив соседок корпеть над скоросшивателем.

Спускаясь с крыльца, чтобы направиться к пляжу, я спросила себя, во что влипла. Мы абсолютно разные люди. Представить невозможно, как мы протянем это лето, без взрывов и катастроф.

Беда в том, что я не очень-то умею заводить друзей, не важно, мужчин или женщин. Сама не знаю почему.

Моим лучшим другом в начальной школе был балбес по имени Марк. Мы представляли собой донельзя странную парочку: толстенький неуклюжий Марк и я, тощая вертушка. Но наша дружба оказалась на удивление крепкой, должно быть, потому, что мы от природы были наделены здоровым цинизмом, о котором другие ребятишки, похоже, понятия не имели.

Летом – мы переходим в седьмой класс – семья Марка перебралась в другое место. Я страдала почти неделю, пока вдруг не сообразила, что начисто забыла фамилию.

Может, я просто не гожусь для истинной дружбы? Не знаю.

В восьмом классе я завела что-то вроде приятельских отношений с недавно приехавшей в наш город девочкой Кэти О’Коннел. Я так никогда и не узнала, почему ее мать-разводка притащила семью в Вем-Слайм,[10] штат Нью-Хэмпшир, где ни о какой карьере не могло быть и речи.

А вот Кэти была абсолютно безбашенной девчонкой. То есть абсолютно без тормозов. Она сразу понравилась мне, а я ей. Может, потому, что я вроде как боготворила ее. Кэти была всем, чем мне хотелось быть, да только смелости не хватало. Так или иначе, я стала ее покорной ученицей: водителем краденой машины и личным помощником в хулиганских проделках и преступлениях.

Наша короткая и абсолютно неравная дружба кончилась сокрушительной катастрофой, когда Кэти задумала однажды ночью вломиться в тот магазинчик, что на шоссе, и посмотреть, что можно оттуда унести. Особенно ее интересовала электроника, она собиралась кое-что продать.

Я просто не могла смириться с ее планом. И хотя стеснялась собственной трусости, все же была вроде как горда собственной способностью отличить добро от зла. Кэти возмущалась, твердила, что я ей противна, осыпала меня всеми мыслимыми ругательствами и под конец приказала мне и близко к ней не подходить. Я так и сделала – это было нетрудно, поскольку ее задержали во время попытки сунуть камеру «Никон» в трусики, после чего отправили в школу для малолетних преступников.

Вскоре после этого ее мать уехала, вероятно, чтобы жить поближе к заблудшей дочери.

До самого конца школы я оставалась одиночкой. Впрочем, это меня не волновало. Иногда я ходила в кино с целой компанией, но большую часть времени проводила в убогой маленькой библиотеке, где могла работать на убогом маленьком компьютере, корпеть над убогой маленькой коллекцией альбомов по искусству и фильмов.

Как-то во время весенних каникул в колледже я стала встречаться с одним парнем. Сама не понимаю почему. Не очень-то он мне и нравился. Просто показалось, что будет интересно. Я ошиблась.

Ах, океан. И песок. И крошечные пушистые белые облачка. Вид. Пространство.

Я сделала глубокий очистительный вздох, втянув в легкие свежий утренний воздух. Я любила городскую жизнь, но и природа имела свои прелести. Все же я поклялась придерживаться пляжа и немедленно бросилась на все еще слегка влажный от росы песок. В Хорс-Пуп,[11] штат Нью-Хэмпшир, природы хоть отбавляй. Но я туда никогда не вернусь.

И я не единственная, кто давал эту клятву.

Я закрыла глаза, подставив лицо под лучи солнца, и продолжала вспоминать.

В выпускном классе я получила письмо от некоего Марка Тремейна. Не сразу вспомнила, что это мой старый друг, а не розыгрыш или ошибка почты. Марк сообщал, что сменил ориентацию, став голубым. Я была счастлива за него не меньше минуты, потом швырнула письмо в общую кучу хлама на письменном столе и забыла о нем. Больше я его не видела. И вестей от Марка тоже не получала.

Поступив в колледж, я наконец подцепила лихорадку под названием «о моя-лучшая-подруга». Первые два года я обзаводилась лучшей подругой приблизительно раз в три недели. Ничего не получалось. Возможно, оно и к лучшему.

К последнему курсу я привыкла проводить время одна и ничуть не скучала. После четырех лет в колледже у меня так и не оказалось ни одного друга. Разве что с десяток не слишком близких знакомых. Да и потом я сохранила привычку не вступать в чересчур тесные отношения. Правда, время от времени встречалась с парнями, но гнала в шею каждого, кто пытался задержаться на неопределенный срок.

В офисе было немало народу; я всегда могла выбрать кого-нибудь, чтобы выпить вместе после работы. Салли была довольно недавним дополнением к списку застольных приятелей, и хотя мне нравилось проводить с ней пару часов в неделю – посмеяться и переброситься острым словцом, – о настоящей дружбе не могло быть и речи.

Хотя… кто знает, какие они, настоящие друзья?

«Может, – думала я, глядя на сверкающую воду, – я просто асоциальный тип? Или мне суждено стать близкой, по-настоящему близкой только с одним-двумя людьми за всю мою жизнь?»

Если это так, я еще не встретила таких людей. Клер и Даниэлла для этого явно не годились.

Солнце с каждой минутой припекало все сильнее. День выдался на редкость жарким, а я забыла крем от загара. Вот для этого Даниэлла и Клер вполне годятся. То есть чтобы заимствовать у них вещи. Больше, пожалуй, ни на что.

Нет, обе вовсе не такие уж жуткие особы. Вполне нормальные. Немного странные, но кто из нас без недостатков? Просто следует немного привыкнуть друг к другу. Каждая из нас явилась сюда с солидным багажом привычек, накопленных почти за тридцать лет. Если все сложить, получится почти девяносто лет привычек: гора дерьма, втиснутая в убогий старый домишко.

Клер, скажем, очень, очень аккуратна. Может, это имеет какое-то отношение к ценностям Среднего Запада. Не знаю. Никогда не была западнее Чикаго. Я заподозрила, что мне и Даниэлле предстоит стать свидетелями одержимости чистотой, граничащей с безумием.

Даниэлла, наоборот, ненавидела само понятие уборки. В детстве у них была домоправительница, и даже сейчас она нанимала уборщицу для своей маленькой бостонской квартирки с одной спальней.

Вымыть посуду? Протереть пол? Фу! А на что же тогда горничные? В конце концов, им за это платят.

А я? В колледже мне говорили, что жить со мной – все равно что с неряхой-парнем. Не понимаю, почему люди так считали. Правда, я иногда оставляла свет на всю ночь. Включала громкую музыку в самые неподходящие часы. Громко и фальшиво пела в душе. А однажды забыла закрыть крышкой банку сметаны.

И все же не понимаю, почему именно из-за этой глупой случайности я заработала прозвище «Моулди».[12]

Может, это стало решающим фактором. После окончания колледжа я поклялась никогда, никогда больше не жить в одной квартире с соседкой. С тех пор большая часть доходов уходила на оплату квартиры, иными словами, проваливалась в черную дыру, – но по крайней мере я была независима и моя личная жизнь принадлежала только мне.

Так было до этого лета.

Я направилась к дому, мечтая о завтраке и душе. В надежде, что Даниэлла не оккупировала ванную. И что Клер не прикончила все овсяные хлопья.

И вообще какое имеет значение, что именно я думаю о своих соседках и как мы ладим? Я подписала договор об аренде, теперь придется терпеть.

На ум неожиданно пришло одно из любимых изречений папаши.

– Если жизнь посылает тебе лимоны, – посоветовал он, когда я пожаловалась на вшивого напарника по лабораторной работе, – сделай из них лимонад.

Я ухмыльнулась. С такими соседками, как Даниэлла и Клер, мне понадобится тонна сахара.

Хотя я любила солнце и песок, все же долгое лежание на пляже представлялось мне пустой тратой времени. Во мне слишком много нервной энергии, чтобы часами валяться у воды.

Если, разумеется, я не с похмелья.

Но я согласилась этим утром немного побыть с соседками, пока те загорали на городском пляже Оук-Блаффс. Да и чем еще заняться?

– Признайся, Джинси, – уговаривала я себя, засовывая в рюкзак полотенце, – ты трудоголик. Если не работаешь, то мечтаешь о работе. Ах, до чего же гордился бы отец, знай он хоть что-то про меня!

Мы нашли относительно малолюдный участок пляжа и устроились: Даниэлла – на своем пушистом пляжном полотенце и креслице в тон; Клер – на ярко-голубом матрасике, и я на половине старой простыни.

Увидев, что скрывается под махровым халатиком Даниэллы, я потеряла дар речи.

– Что это на тебе такое? – не сдержалась я, немного придя в себя. – Выглядишь, как девушка с плаката времен Второй мировой войны! Как там ее… Лана Тернер! Что за закрытый купальник? Где ты это взяла?

Даниэлла выразительно закатила глаза:

– Это ретромода! Последний писк в этом году. Я и должна выглядеть, как Ава Гарднер. Мими ван Дорен. Мэрилин Монро. И это скорее относится к послевоенной эпохе конца сороковых – начала пятидесятых. Ты хотя бы раз в жизни листала журналы мод?

– Никогда! – солгала я.

Зачем им знать, что я покупала и читала от корки до корки сентябрьские выпуски «Вог», «Базар», «Эль» и «Мари Клер». В конце концов, это необходимо для общей культуры, и только.

– А по-моему, тебе очень идет, – объявила Клер. – Хотя я сама никогда не надела бы белый купальник. Для этого я слишком бледная. И поскольку не позволяю себе загорать…

– Позволь угадать дальнейшее, – перебила я, разглядывая голубой одинарный, консервативный купальник Клер. – Л.Л. Бин?

– Я по крайней мере не совершила налет на ящик с нижним бельем своего брата, – отрезала Клер.

Даниэлла взвыла от восторга.

Я и в самом деле напялила свой обычный пляжный прикид: тонкий топ и мужские трусы, под которыми скрывались стринги. Дань скромности.

– Туше, – ухмыльнулась я.

– Почему бы тебе не попробовать какой-нибудь из лосьонов с автозагаром? – спросила Даниэлла у Клер.

Следующие несколько минут мои соседки оживленно обсуждали преимущества и недостатки различных дорогих кремов для ухода за кожей. Я намазалась купленным в аптеке кремом от загара и принялась наблюдать за коренастым пузатым типом средних лет в куцых молодежных плавках, бросавшим фрисби девушке, которая, как я искренне надеялась, была его дочерью, а не подружкой.