Джули Дейс - Наши границы

Пожарная тревога?

Не став спорить дальше, я позволила ему тащить себя из университета. Физически, тело не желало разрывать контакт, хотя я в состоянии сама найти выход. Но что-то во мне не позволяло выдернуть руку. Я хотела этого прикосновения, даже если оно жгло кожу, пронзая электрическим током каждую частичку. Наши отношения в стадии апокалипсиса или начала конца свет, поэтому других касаний ожидать не стоит.

Как только ноги выбежали на улицу, я обнаружила огромное количество студентов, оживлённо обсуждающих происходящее. В это секунду рука Диего оставила мою. Одиночество вмиг напомнило о себе, чем озадачило и обеспокоило меня. Так не должно быть. Он не может заполнять дыру в моей душе своим касанием. Я не хочу зависеть от чувств.

– Мисс Мелтон, – раздался знакомый голос профессора Фаринсона, спешившего в нашу сторону, – я так рад Вас найти, даже в подобной ситуации.

– Здравствуйте, – вежливо улыбнулась я. Не знаю почему, но этот старикашка нравится мне больше остальных профессоров.

– Мне сегодня же нужны ваши картины, – спешно пробубнил он, поправляя коричневый пиджак, из-за чего я непроизвольно улыбнулась, – я завтра должен передать их Антуану.

– Хорошо, – кивнула я, – в течение часа принесу в мастерскую. Какое количество?

– Три, – заулыбался он, – оставьте их возле стола, я заберу. Тогда, мы можем договариваться на пять часов вечера в Арт-галерее в воскресенье? Ваше присутствие обязательно. Кроме того, Антуан лично желает познакомиться с вами.

– Хорошо, – ещё раз кивнула я.

– Доброго дня, – сказал профессор, переведя взгляд с меня на Диего, после чего, зашагал в сторону.

– Картины? – заговорил Диего.

– Не твоё дело, – гаркнула я и, окинув его взглядом, направилась в толпу, дабы не тешить себя присутствием человека, который может обернуться катастрофой и моим вновь облитым дерьмом сердце.

Через несколько минут нам всё-таки объяснили причину того, что каждого из нас вывели на улицу, где далеко не солнечный и теплый июль, а тучный октябрь, а точнее его начало: парень со старших курсов поджёг урну в туалете, из-за чего сигнализации оповестила нас о возгорании. Студента отправили домой, а нас в кампус, предварительно извинившись за доставленные неудобства. Я быстро сбегала за картинами, отнесла их Фаринсону и отправилась в комнату.

Открыв дверь, я не ожидала, что на меня налетит визжащая соседка. Обняв своими клешнями мою шею настолько крепко, что на ней останутся синяки, она принялась кричать мне в самое ухо:

– Ты даже не представляешь, что произошло. Я выиграла. Да, да, да, я выиграла стажировку, Грейс. Это просто офигенно. Ты понимаешь, что мне выпала возможность доказать, что я нихрена не бесполезная? – кажется, это была только часть эмоциональной тирады, но я быстро прервала её, резко отодвинув от себя. Потрогав уши и убедившись в том, что они целы и невредимы, я улыбнулась Саманте.

– Я так и знала, что у тебя всё получится. Видимо, моя угроза плодотворно повлияла на тебя.

– Перед пожарной тревогой вывесили списки, и я просто бомбой влетела на награждение и объявление победителей. Разве не здорово?

– Это, конечно, супер, – согласилась я, – но уверена ли ты, что это именно то, чем ты хочешь заниматься? Стажировка – это уже серьёзно, сравнимо с работой. Ещё чуть-чуть и тебе придётся оплачивать счета, налоги, платить за продукты, приходить поздно домой и падать в кровать безжизненной тушей. Взрослая жизнь – отстой.

– Грейс, мне уже двадцать. Пора начинать взрослую жизнь. И у меня выпала потрясающая возможность, – лучезарно улыбнулась Саманта и покружилась вокруг своей оси.

Радость подруги вызвала в моём сердце ответный отклик.

– Я безумно рада за тебя, но, получается, ты собираешься переехать от меня?

Саманта резко перестала улыбаться и сочувственно посмотрела на меня. Перебирая подол платья, она опустила глаза в пол.

– Они выделяют студентам квартиру рядом с центром, где находится штаб. Мне жаль, Грейс, я правда не хотела переезжать, ведь жизнь с тобой прекрасна; но это обязательное условие.

– Прекрати, ты ни в чём не виновата. Ты – молодец, и ты должна двигаться к своей мечте. Оставь меня тут гнить одну и ни о чём не беспокойся. Тем более по соседству живёт Полли, и я буду только рада навещать её по пятьсот раз в день и доводить её до сердечного приступа.

– Кто бы сомневался, – ухмыльнулась Сам. – Но не переживай: я съеду только через два месяца. Это чертовски долго, и мы ещё успеем устроить сотню вечеринок. Кстати, об этом. Шоп Тау устраивают вечеринку в честь такого грандиозного события. Ты пойдешь?

– Вечеринка в начале неделе? – сразу вспомнился итог моей последней вечеринки, отчего я непроизвольно дёрнулась, – нет, спасибо.

Через пару часов она ушла в кампус Шоп Тау, предупредив меня, что вечером её ждать не стоит. Сменив одежду на пижаму, я прыгнула на кровать, села по-турецки, поставила на кровать ноутбук и включила Наследие. Наблюдая за идиоткой Хоуп, которая решила, что лучше оставить всё как есть, чтобы остальные не помнили о её существовании, я раздражённо жевала батончик, периодически оставляя комментарии о глупости Лэндона, странности нового директора и сексуальности Рафа. В этот момент в комнату дважды постучали.

– Войдите, – дверь осторожно открылась, и в комнату зашёл Алан.

И, боже мой, он был как никогда красив: русые волосы были уложены назад, черная футболка изящно облегала каждый сантиметр его пресса, темные рваные джинсы обрамляли накаченные, от занятия лакроссом, ноги, а сверху он накинул лёгкую кожаную байкерскую куртку. Если бы он не был моим лучшим другом, и в моей жизни не появился Диего, то я бы прямо сейчас занялась сексом с Аланом. От этих мыслей образовался ком, который не хотел сглатываться.

Алан, довольный эффектом, который произвел на меня, подошёл ближе и упал на кровать рядом со мной.

– Ты не пришла, – грустно выдохнул он, и меня будто облили ледяной водой.

Я – идиотка, потому забыла о договорённой встрече в восемь в парке.

– Господи, я совершенно забыла… – начала тараторить я, придумывая оправдание, – Фаринсон отвлёк меня своей чертовой выставкой… чёрт, мне так жаль, прости меня.

– Ладно, бывает, – улыбнулся Алан, очередной раз, прощая меня. Почему он не может обидеться или высказать недовольство? Почему не может в лицо сказать разочарование в поступке?

Потому что у него мозги набекрень от любви, – шепнуло то «я», с которым я соглашаюсь. И сейчас согласна.

– Слышал, тебя потеряли во время тревоги. Гри, мне чертовски жаль, что меня не было рядом. Ёбаный Фуэнтес гонял нас по полю, как собак на отлове бродячих животных.

Я хотела возразить на «ёбаного Фуэнтеса», но сразу прикусила язык. Это будет слишком подозрительно, а я итак на мушке.

– Всё в порядке. Меня нашли и доставили в руки Харриса, который поцеловал меня в обе щеки.

Взгляд Алана ожесточился. Неужели он теперь перестанет понимать моих шуток?

– Скажи, что ты пошутила, – приказал он стальным тоном.

– Да ладно тебе, конечно же, я пошутила. Максимум, что он мог сделать – это снова испортить мне день.

Наконец Алан смягчился.

– Если у тебя с ним какие-то проблемы, то ты можешь обратиться ко мне: я всегда помогу тебе разобраться со всем.

– Я знаю, спасибо. Так зачем ты пришел?

– Я мешаю тебе?

С тех пор, как проявляешь нездоровое внимание к моей персоне – да.

– Конечно, нет.

– Я был на вечеринке в Шоп Тау и, если честно, ожидал увидеть там и тебя, ведь ты не пришла в парк, как мы договаривались. Но, как оказалось, ты сидишь в полном одиночестве.

– Эй, я не в полном одиночестве. У меня есть второе «я» и ноутбук, и, чтобы ты понимал, мы отлично спелись.

– Хорошо. Звонил отец и спрашивал, приедем ли мы на Рождество в Лондон?

– Я не поеду. Даже не уговаривай, – меньше всего мне хочется проводить праздник в кругу своей «семьи».

Алан вздохнул и поправил волосы, которые уже лезли ему в глаза.

– Ты же знаешь, что это семейный праздник. А моя семья всегда считает тебя частью нас, так что ты можешь провести Рождество с нами.

– Спасибо, Алан, это очень круто и все дела, но я откажусь.

– Почему?

– Потому что я не хочу утруждать вас. И вообще, что за вопросы, блять. Сейчас только октябрь.

– Практически конец октября.

– И что? – сморщив носик, я скрестила руку на груди, вызывающе смотря на друга.

– Ладно, кошечка, спрячь когти. Я, в общем-то, хотел с тобой поговорить, – лицо Алана тут же изменилось и приобрело красноватый оттенок.

– Говори, – мелкая дрожь прошла по телу, начиная с плеч и заканчивая пальцами ног. Кажется, я в полной заднице и единственный выход – это окно, так как дверь находится близко к Алану, и он успеет перехватить меня.

Переведя дыхание, Алан сказал то, что послужило началом изменений моей жизни:

– Когда мне было четыре года, мама пришла домой с тортом. Тогда я обрадовался, подумал, что вот оно счастье, но торт был не для меня. Мама сказала, что придет её подруга с университета, и это будет угощением к столу. Я разозлился. Мелкий засранец захлопнул дверь в свою комнату и сидел там до того момента, пока дверь не открылась. Настроившись на скандал, инициатором которого я планировал быть, я поднялся и подлетел к двери. И меньше всего, что я ожидал увидеть, была она. Маленькая девочка с белыми волосами и взрослым взглядом зелёных глаз. Мое сердце в тот момент остановилось. Я знал, что больше никогда не отпущу её, потому что она – ангел, которого мне послал Бог. И, чёрт возьми, она решила, что мы будем друзьями. И долгие годы я мирился с этим, внутренне борясь с собой, чтобы не убить всех ее парней. А однажды она влюбилась в Арчера, моего лучшего друга. И я, блять, был в гневе, когда он лишил её девственности, когда познакомился с её родителями и понравился им больше, чем я сам, когда они были везде вместе и были по-настоящему счастливы. И пускай это будет чертовски неправильно, но я был счастлив, когда они расстались. Я всячески утешал её, ожидая, когда очередь дойдет до меня. Но очередь никак не доходила до меня, а она по-прежнему страдала по Арчеру. И вот закончилась школа. Я решил поступать в Принстон, зная, что она останется в Лондоне, ведь её родители категорически против Америки. Я хотел попытаться забыть её, ведь у меня не было ни единого шанса на совместное будущее, а я хотел это совместное будущее. Я хотел, чтобы она стала моей женой, воспитывала наших детей, а я приходил домой с работы и целовать её макушку светлой головы. Да я же всегда был с ней рядом, понимаешь? На всех её матчах, когда её родители отказывались приходить под предлогом того, что спорт – дерьмо для нищих. Но я был с ней рядом. И я всё ещё рядом. Я все ещё рядом с тобой, Грейс. И я чертовски сильно люблю тебя с самого первого дня нашего знакомства. Я насквозь пропитан любовью к тебе. И, пожалуйста, не отвергай меня, потому что я не переживу эту боль. Если ты не готова, то я подожду, но, прошу тебя, не ломай меня изнутри.

Взгляд карих глаз Алана с беспокойством скользил по моему лицу, когда я уже вторую минуту молчала, смотря куда-то сквозь него. В моей жизни всё разом рухнуло с таким дребезгом, что, кажется, свист падений был слышен за тысячу футов от меня.

Он сказал, что любит меня. Давно. Он никогда не был мне другом. Он всегда ждал, что будет мне кем-то большим.

– Мне нужно подумать, – через силы прошептала я.

Алан с минуту стоял на месте, но все же кивнул и исчез из комнаты, перед этим сказав:

– Ты ни в чём не виновата.

Может, если бы он знал, что я не теряла время, и даже не знала, что Алан претендует на меня, то он наверняка давно разочаровался бы во мне, и вся любовь исчезла в небытие.

Не знаю, сколько я стояла на прежнем месте, но меня отвлёк громкий, гораздо громче, чем стучал Алан, стук в дверь. Я крикнула, раз пять, если не больше, грёбаное войдите, но стук всё продолжался и только нарастал. Максимально злая, я подлетела к двери и сильно распахнула её так, что ручка ударилась об стену, а крупинки побелки попадали вниз.

На пороге стоял тот человек, кого я совсем не ожидала увидеть в дверях своей комнаты. Судьба наверняка решила добить меня своими злыми шутками, потому что после того, как на меня вывалили поток розовых сердечек, явился всадник апокалипсиса, будоражащий мою кровь.

– Какие мы злые сегодня.

В тёмных коротко стриженных волосах играли блики света от люстры, чёрные джинсы низко сидели на нём, отчего всякий мог увидеть полоску его боксеров, а сквозь белую футболку виднелась одна единственная татуировка, которую я не успела разглядеть при наших «встречах». Конечно, я не заметила; у меня просто не было времени разглядывать его и без того шикарное тело, пока он находился глубоко во мне. Нахальная улыбка расцвела на его идеальном лице, подразнивая и маня к себе. Двухдневная щетина выглядела как никогда привлекательна, к ней хотелось прильнуть, потереться щекой, носом, плевать. Главное – ощущать тепло Диего рядом с собой.