Джули Дейс - Наши границы

– Миссис Харрис.

– Нет, боже, просто Скарлет. Я, хм…рада познакомиться с тобой. Этан многое рассказывал о тебе, наверное…

Смешок вылетел из моего рта прежде, чем я смогла поймать его. Скарлет нахмурилась. Кажется, я ей не особо то и нравлюсь.

– Мне стоит уйти.

– Почему? Нет, нет, Господи, я… Грейс, не пойми меня неправильно. Я не сумасшедшая. Просто… та знакомая…

– Которую я вам напоминаю? – помогла я ей.

Она как-то странно посмотрела на меня, сжав губы в тонкую линию, но всё же закивала.

– Да, которую ты мне напоминаешь. С ней связаны кое-какие воспоминания, которые с трудом даются мне.

– Мне жаль.

– Нет, тебе не за что извиняться. Это ты меня прости. Давай начнем все сначала. Меня зовут Скарлет Харрис и я, вроде как, крутая художница.

Улыбнувшись ей тёплой улыбкой, я без раздражения ответила:

– Грейс Милтон и я, вроде как, тоже крутая художница.

– Даже не сомневалась, – рассмеялась Скарлет, – Этан сказал, что у тебя будут ко мне вопросы.

– Да, вы не против?

– Конечно, нет, дорогая. Спрашивай всё, что посчитаешь нужным.

– Хорошо, – в голове попыталась придумать хотя бы парочку вопросов, которые помогли бы мне с сочинением, – почему художницей?

– Лёгкий вопрос, – отмахнулась она, скрепив руки за спиной, – дар с детства, а в старшей школе я поняла, что толком то ничего и не умею, кроме как рисовать. Вот и решила стать художницей. Давай сделаем так: ты задаешь вопрос мне, я тебе, идёт?

– Идёт.

– Почему художницей? – с улыбкой повторила она мой вопрос.

– Лёгкий вопрос. Назло родителям.

Жизнерадостный взгляд зелёных глаз потемнел, брови сошлись на переносице, а руки скрепились в сильный замок на шее.

– Твой вопрос, Грейс.

– Я не могу рисовать без эмоциональных всплесков. И это единственная причина, по которой я сомневаюсь в своем выборе. Вы думаете, это сильно повлияет?

Несколько секунд подумав, она медленно ответила, продолжая думать на ходу.

– Скорее всего, нет. Ты должна понимать, что никто не будет заставлять тебя. Художники далеко не обычные работники. Мы делаем свою работу только тогда, когда можем. Честно говоря, у меня точно такая же фишка.

– Серьёзно? – запищала я. Не может быть. Я думала, что одна я такая бракованная.

– Да-да, я тоже с тараканами в голове, которые предпочитают быть лентяями большее количество времени. Давай закончим на этом, потому что через пару минут начнётся аукцион.

Разочаровавшись, я понимающе кивнула и подлетела обнять женщину. Запах розы обнял меня в ответ, отчего я будто очутилась в особом мирке, где меня никто не тронет.

– Вы похожи на мою…

Я не успела договорить, потому что Харрис прервал меня.

– Время вышло. Всего доброго, мисс Мелтон.

Грусть все больше овладевала мной. Скарлет казалась мне самым приятным человеком из всех, что я знаю. Даже зная её всего несколько минут, у меня уже сложилось впечатление, будто мы с ней близки больше, чем кто-либо.

– Мистер Харрис, – окликнула я ректора, когда он в обнимку с женой шёл к сцене. Повернувшись ко мне, он приподнял одну бровь, – можно мне вернуться к тренировкам? Я чувствую себя гораздо лучше.

– Нет, конечно, нет. Ты ещё больна.

– Этан, – дёрнула его Скарлет и что-то шепнула на ухо.

Он поморщился и тяжело вздохнул, сдаваясь:

– Хорошо. Можете приступать к тренировкам со следующей недели.

– Спасибо. До свидания.

Скарлет улыбнулась мне и игриво подмигнула.

Она помогла мне. Да она за один вечер сделала больше, чем мои родители за восемнадцать лет.

Пока эта парочка уходила, я даже не заметила, что все это время улыбалась, счастливо глядя им вслед.

Отстояв приличную очередь в кофейне, чтобы купить стаканчик бодрости, нас резко решили обрадовать заявлением:

– К сожалению, кофемашина сломалась. Приносим свои извинения.

Гул недовольной толпы в сочетании с кислыми лицами – это место запомнит надолго. И на ком это случилось? Правильно. На мне. Когда очередь дошла до меня, произошло сие печальное событие, оставляя меня с закрывающимися на ходу глазами. Ночь была не просто длинной, она была нескончаемой: я ворочалась с боку на бок после выставки. Поведение Харриса и так желает лучшего, а теперь он решил свалить на мои плечи очередную загадку года. Чувство того, что я приёмная будет полностью оправдано, если со временем это станет правдой.

Такого не может быть, Грейс, просмотри на свою мать и себя – один и тот же человек, но ты с глазами отца, – отчеканило уверенное «я», из-за слов которого поморщилась мнимость. Но с подобной схожестью грех не согласиться. Единственное, что меня различает с мамой – зелёные глаза. Иногда я даже чувствую ту холодность и стервозную натуру матери – внутри себя, которую пытаюсь подавить.

Парень в бежевых штанах и голубой рубашке стал последним счастливчиком, кто получил напиток и теперь может ликовать. Я бы не извергала внутри себя столько проклятий, если бы данная кофейня не была единственной нормальной в округе, срывая Джек пот каждое утро. Ближайшая подобная за несколько ярдов в другую сторону от университета и если ноги понесутся туда, то я заочно опоздала как минимум на десять минут.

– Извиняюсь, – задержала меня чья-то рука, которая заставила обернуться.

Тот самый парень, обладатель последнего стаканчика с кофе, смотрел на меня серыми глазами и приподнятыми уголками губ. Ровно зачёсанные светлые волосы на одну сторону в сочетании с какой-то деловитостью и одновременно небрежностью придавали ему обаятельности и притягательности.

– Держите, – протянув мне стаканчик, улыбался он. Я что, так плохо выгляжу? Хотя, очень даже вероятно.

Видимо заметив мою оскорблённость и нарастающую злость, парень решил оправдаться:

– Не подумайте, Вы выглядите прекрасно, просто я вижу, как сильно Вы его желали, – улыбнулся он, вставив в мою ладонь напиток, – это, кстати, моккачино, а я – Алек.

– Спасибо, – выдохнула я, отходя от состояния изумления. Губы растянулись в благодарной улыбке, – Грейс. Вы мои спасители, моккачино и Алек.

– Были только рады. Учитесь в Принстонском?

– Да, – кивнула я, направляясь за новым знакомым, – и… можно на ты, сегодняшнее утро я и так чувствую себя старушкой.

– Без проблем, – кивнул Алек, открыв дверь и пропустив меня вперёд.

Не понимаю, что меня так удивляет в подобных мужских жестах, но это безумно приятно, когда перед тобой открывают дверь и отдают последнюю кружку кофе.

У тебя слабоумие или провалы в памяти? – закатило глаза раздражительное «я», – Алан всегда так делает. У них даже схожие имена.

– А ты? – обратилась я, игнорируя замечания в голове.

– Тоже, четвёртый курс, – подмигнул он, – можно вопрос?

– Конечно, – пожала я плечами, сделав глоток кофе.

– Парень?

– Нет, – улыбнулась я. Это ведь не считается, когда за плечами влюблённый друг и безразлично относящийся повод для слёз?

– Не против сходить куда-нибудь вечером? – улыбнулся Алек.

– Не против, – заулыбалась ответно я. Мне действительно не помешает кто-то посторонний: тот, кто не относится ко мне, как к ничтожеству, которое периодически появляется желание трахнуть.

И тот, кто все эти года считался лучшим другом, а на самом деле любил тебя, – продолжало посмеиваться «я».

Улыбка Алека стала шире, когда мы остановились у одной из арок.

– Оставишь свой номер?

– Конечно, – кивнула я.

Получив в руки мобильник, я записала номер и сделала дозвон, получая взамен его.

– Приятно познакомиться, Грейс, – улыбнулся напоследок Алек, – и знай: тебе не нужно кофе, чтобы выглядеть прекрасно.

После своих слов, он зашагал в другую сторону, оставляя меня улыбаться и смотреть ему в спину.

Я слишком давно не слышала комплиментов в свою сторону. Мужское внимание всегда приятно, особенно когда оно исходит от таких парней, как Алек. Конечно, Алан всегда меня ими награждает, но он – мой друг, я не придаю им то значение, какое придала словам Алека. Да и честно признаться, я всегда получаю комплименты, но они не бескорыстные, они направлены на определённые цели: секс, приближение к семье, фальшь и лицемерие. Внимательный жест и приятные разговоры Алека – произвели на меня положительное впечатление, оставляя приятный осадок на покрытой мраком душе. В последнее время, сердце будто находится в лунном затмении. Там темно и проглядываются небольшие просветы, но лишь под микроскопом глаз Алана, который знает меня лучше всех. Настроение вновь стало на несколько планок выше того, что было утром. Проводив взглядом Алека, я развернулась и встретилась лицом к лицу со своим кошмаром, который стоял в нескольких футах от меня.

Не дай ему повлиять на себя, – зашептало любимое «я», – он сам сказал, что ты можешь спать и встречаться с кем угодно. Ты должна. И ты можешь.

Вскинув подбородок, я направилась на лекцию, пройдя мимо Диего и не наделив его взглядом. С меня хватит игр в сексуальную куклу, к которой можно завалиться в комнату и повесить лапшу на уши. Пора открыть чистый лист и начать новую главу, в ином случае я просто сойду с ума и превращусь в лужу под ногами.

Вот такой мелочный жест от Алека вывернул всё нутро и выбил дух.

В кого я превратилась? Грезю о человеке, который не то, чтобы не готов быть со мной, он этого и не желает. И никогда не желал. Пора оставить эту страницу в прошлом, как бы больно не было. Когда я научусь любить и ценить себя? Мной пользовались. И я не виню только Диего. Я тоже виновата, ведь сама этого желала. Фуэнтес лишь взял своё. Он умело открыл чёрную дыру, которую я годами пыталась зашить внутри.

Все лекции я провела в состоянии эффекта. Я не слушала и не пыталась услышать. Мысли витали далеко от меня.

И когда я вовремя зашла в раздевалку, где наткнулась на команду, на лицах которой отразилось удивление с моим появлением – тело вновь охватило волнение. Да, Харрис дал ободрение на продолжение тренировок, но почему это не радует так, должно радовать? Кроме того, я наконец-то пришла вовремя.

– Грейс, – положила Донна ладони на мои плечи, – тебе позволили тренироваться?

– Да, – кивнула я.

– Боже, наконец-то! – завизжала она, кинувшись на меня, следом за ней подобный жест повторили все девочки, конечно, кроме Бейкер. Итого: в женской раздевалке была кучка сиамских близнецов с объятиями. Тёплая встреча команды помогла мне воодушевиться и вывести себя из гадких мыслей.

Быстро сменив одежду на форму, Донна дождалась и отвела меня в сторону двери, вновь вернув ладони на мои плечи. Во взгляде подруги читалась обеспокоенность и тревога.

– Что с тобой происходит?

– Я… столько всего навалилось разом, я просто обессилила. Харрис запретил тренироваться, Алан… Господи, я даже не хочу это говорить, ещё выставка… – вздохнула я, переводя дух, – я… кажется, встретила парня, сегодня мы идём на свидание… он… он очень хороший. Донна, чёрт, он отдал мне свой кофе, потому что именно на мне сломалась гребанная кофемашина в кофейне.

– Отдал кофе? – вскинула она брови, – говоришь так, словно кольцо подарил.

– Кроме Алана, так мало кто делает, если, конечно, не желает завалить меня в кровать… он хороший. Я думаю, это то, что мне нужно: глоток свежего воздуха.

– На поле! – раздался резкий хлопок Диего рядом с нами.

Повернув голову в сторону Фуэнтеса с такой резкостью, что хрустнул позвоночник, я сощурила глаза. Этот козел всё слушал? Как долго он был рядом? Плевать, так даже лучше. Пусть знает, что я выбрала не его плоское предложение: кончать десятки раз за ночь, но не знать чувств, а что-то настоящее и искреннее. Выкинув все мысли о Диего, я с чистой головой зашагала на поле в одну ногу с Донной, и в это мгновение телефон в руке подал сигнал о новом сообщении.

Алек: «Жду тебя у кампуса в шесть, поужинаем вместе».

Ответив согласием, я улыбнулась экрану телефона.

– Чёрт, Грейс, ты должна мне его показать! – воскликнула Донна.

– У меня нет его фотографий, мы же только сегодня познакомились.

– Боже, в каком веке ты живешь? Всё можно увидеть при помощи номера, – затараторила она, вырвав из моих рук телефон.

Производя различные махинации, которые я не удосужилась посмотреть, спустя минуту, подруга округлила глаза.

– Вот же нахрен! Чёрт, Грейс! – завизжала Донна, словно сбрендила, размахивая телефоном в разны стороны и скача на одном месте, – да он же охрененный!

– Кто? – поспешили к нам остальные с любопытством на лице.

– Да вы только посмотрите на него! – замотала подруга мобильником перед командой, глаза которых, метались по экрану, дабы что-то разглядеть.

– Он красавчик, – обоюдно затворили девочки, рассматривая фотографию, которую ещё не видела я, – и кто это?